Алжирский революционер Фанон известен, прежде всего, как теоретик революционного насилия или даже как популяризатор его терапевтических свойств. Хотя такое толкование его теоретического наследия не лишено оснований и в его защиту можно привести немало цитат из фаноновских текстов, оно свидетельствует скорее о поверхностном прочтении его произведений и непонимании его личности; неспособности понять обстоятельства, в которых формировались его взгляды.
Фанон был страстным, но рациональным мыслителем — вполне в духе Маркса. Рассматривая то же самое насилие, он стремился вписать его в более широкий контекст, в котором оно могло быть поставлено на службу политическим, социальным и психологическим целям. Он анализировал мир, чтобы объяснить его; объяснял, чтобы изменить.
Читателя, впервые познакомившегося с произведениями Фанона, не может не увлечь революционный пафос автора, его безоговорочная поддержка угнетенных и пророческий взгляд на будущее новых независимых государств — бывших колоний. У него же можно найти стратегию взаимоотношений между Первым и Третьим миром, имеющую революционные последствия в планетарном масштабе. Начинается все с того, что Третий мир разрывает экономические отношения с Первым миром.
Далее:
«Капитал при отсутствии надежных рынков сбыта остается в Европе и замораживается, поскольку капиталисты отказываются вкладывать средства в собственную экономику, ведь прибыль в таком случае мизерная, а налоговое бремя охлаждает пыл самых отчаянных.
В долгосрочной перспективе ситуация катастрофическая. Циркуляция капитала либо напрочь прекращается, либо значительно замедляется. Швейцарские банки отказываются принимать избыточный капитал и Европа начинает задыхаться. Несмотря на огромные суммы, которые поглощают военные расходы, международный капитализм оказывается в безвыходном положении.
Но ему грозит еще одна опасность. Поскольку Третий мир при любых раскладах обречен находиться в упадке из-за эгоизма и безнравственности Запада, народы неразвитых стран решают перейти к коллективной автаркии. Средства производства накапливаются на складах, а европейский рынок становится ареной безжалостной борьбы между финансовыми группами и трестами. Закрытие заводов, увольнения и безработица вынуждают европейский пролетариат вступить в открытую борьбу с капитализмом.
Тогда монополии осознают, что в их интересах оказывать помощь неразвитым странам, причем помогать щедро, без каких-либо кабальных условий. Таким образом становится ясно, что молодые страны Третьего мира допускают ошибку, когда пресмыкаются перед капиталистическими державами. Мы сильны сами по себе и потому что справедливость на нашей стороне»1.
От Мартиники — до Алжира
Фанон родился в 1925 году на острове Мартиника (французское владение в Карибском море) в семье представителей «среднего класса». Через двадцать лет оставил Вест-Индию и после прохождения военной службы (он пошел служить добровольцем и успел принять участие в боевых действиях в Европе в конце Второй мировой войны) изучал медицину во Франции, в Лионе. В 1953 году, успешно окончив университет и получив диплом, уехал в Алжир, где работал в психиатрической клинике в городе Блида.
Годом ранее вышла его первая книга «Черная кожа — белые маски» (Peau noire, masques blancs) — острая критика расизма и всесторонний анализ его последствий для чернокожих. Помимо всего прочего, в книге Фанон подводит читателя к мысли, что характер психических расстройств зависит от принадлежности к тому или иному общественному классу, а эффективное лечение расстройств личности возможно лишь при условии изменения общественного строя.
Вскоре по прибытии в Алжир он присоединился к национальному движению, а позже вступил в ряды Фронта Национального Освобождения. В 1956 году из-за пристального внимания к нему со стороны полиции Фанон был вынужден бежать в Тунис, где работал в редакции главного печатного органа Фронта — газеты «Муджахид», а также выполнял поручения посла Временного правительства Алжира за границей. Был ранен (подорвался на мине); избежал нескольких покушений на свою жизнь.
Умер от лейкемии в 1961 году через несколько дней после выхода его третьей и самой известной книги «Проклятьем заклейменные» (Les damnés de la terre). Ему было 36 лет. Кроме упомянутых книг, он написал ряд очерков и статей, представленных в двух сборниках — «Пятый год алжирской революции» (L’an V de la revolution algérienne, 1959) и «К африканской революции» (Pour la revolution africaine, 1964).
Хотя при своей жизни Фанон не был лидером Фронта Национального Освобождения и его роль в практической борьбе была относительно скромной, он стал одной из фигур, олицетворяющих дух африканской революции. Вклад Фанона в дело революции — это его публицистическая деятельность и политическая теория. Его произведения оказали большое влияние не только на африканских революционеров, но и на европейских и американских «новых левых».
Его книги издавались и продолжают издаваться во Франции; они переведены на многие языки мира. Во Франции, к примеру, в прошлом году вышло новое, четырехтомное издание всех его книг.
Фанона сравнивали с разными деятелями — Жоржем Сорелем, Эрнестом Геварой, Режи Дебре. Можно сказать, что его эволюция повторила эволюцию Карла Маркса. Молодой Маркс, как и молодой Фанон, сначала подошел к человеку как к антропологической абстракции. В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» он пишет об «универсальности человека», «родовой сущности человека», «предметной сущности человека», «самой сущности человека».
А в «Черной коже — белых масках» Фанон пишет о тождестве всех форм эксплуатации, поскольку все они применяются к одному и тому же объекту — человеку. Однако впоследствии как Маркс, так и Фанон от гуманизма перешел к социологии. В случае Фанона можем увидеть три последовательные стадии «перерождения»:
1) Человек преодолевает отчуждение (книга «Черная кожа — белые маски»);
2) Свободный гражданин («Пятый год алжирской революции»);
3) Революционер-социалист («Проклятьем заклейменные»).
Я остановлюсь на нескольких темах, поскольку они занимают важное место в его теоретическом наследии и могут представлять интерес сегодня. Я рассмотрю Фанонову теорию классового конфликта, его обоснование революционного насилия, вопрос движущей силы алжирской или шире — африканской революции и соотношение в революции между национальным и социальным.
Классовый конфликт в колониях
Фанон одним из первым рассмотрел проблему общественных классов и революции в африканском контексте. Хотя он не оставил завершенной теории классовой борьбы в Африке (его теория вообще фрагментарна), он сделал многое для того, чтобы другие теоретики — например, такие как Амилкар Кабрал — смогли продвинуть дело дальше.
Как открытия европейской психологии почти непригодны для изучения «Черного», так и европейская социальная структура не может автоматически прикладываться к Африке для объяснения общественных процессов на этом континенте. Анализируя расстановку классовых сил в колониальной стране, Фанон обратил внимание на два важных аспекта: во-первых, правящий класс колонии расположен за ее пределами — в метрополии; во-вторых, принадлежность к правящему классу определяется не только наличием собственности на средства производства, но и расовым отличием от туземцев.
«Своеобразие колониальных условий заключается в том, что экономическая действительность, неравенство и огромные различия в образе жизни никогда не могут замаскировать существующую реальность. Попадая непосредственно в колониальную среду, можно увидеть, что принадлежность к той или иной части света определяет принадлежность к тому или иному статусу, к той или иной расе. Экономический базис в колониях является одновременно и надстройкой.
Причина является следствием: богатый, потому что белый; белый, потому что богатый. Вот почему марксистский анализ должен быть более гибким, когда речь идет о колониальном вопросе. <…> Правящий класс характеризуется в первую очередь не заводами, недвижимостью или счетом в банке. Правящий класс, в первую очередь, — это люди, прибывшие из-за границы, пришельцы, отличающиеся от туземцев, «иные»2.
Фанон подчеркивал важность для анализа классовой структуры общества (а также при объяснении политической позиции того или иного класса) неэкономических факторов. Кроме отношения к средствам производства, важными координатами классовой принадлежности для него являются степень встроенности в колониальную экономику и приобщение к колониальной культуре.
Фанон считал, что культурная ориентация является едва ли не главной детерминантой политического выбора среди местного населения, отношение к национальной культуре определяет политическое сознание и отношение к революционным преобразованиям.
Отчуждение, которое переживает буржуазия и мелкая буржуазия колонизированной страны, проявляется в самовосприятии и ненависти к себе. Буржуазия добровольно отказывается от собственной истории, языка и культуры, заменяя их заимствованным образом мышления — «колониальной ментальностью». Носитель колониального сознания как представитель нации всегда неполноценен по отношению к колонизатору («белому человеку»).
Национальная буржуазия — это братство духовных калек. И как личности, и как класс они являются не продолжением современного капитализма в колонии, а кучкой обломков, напоминающих о столкновении европейской культуры с африканской. Крестьянство же, в отличие от буржуазии, сохранило добродетели «благородного дикаря» и имеет иммунитет против новой, колониальной культуры. Именно этот «благородный дикарь» и является движущей силой освобождения.
Конечно, отчуждение переживает и крестьянин — тогда, когда его лишают земли (предмета, с которым он себя отождествляет). Но его отчуждение — это не добровольный, а вынужденный разрыв со своей духовной сущностью. Итак, его борьба — это попытка преодолеть этот разрыв и восстановить связь с самим собой.
По Фанону, разделение на классы, разделение на бедных и богатых возникло с появлением колониальной системы: доколониальная Африка была в классовом смысле однородной. Возникло это разделение из-за того, что колонизаторы никогда не эксплуатировали всю страну равномерно, но лишь регионы, где были сосредоточены значительные природные богатства. Так, определенным территориям и общественным сегментам было позволено стать относительно богатыми; таким образом, возникло имущественное и социальное неравенство.
О насилии
Большая заслуга Фанона состоит в убедительной демонстрации того, что система колониального господства является тотальной — такой, что она охватывает все сферы жизни. Колониальная система опирается на подавление в области политики, экономики, культуры, на насилие в повседневной жизни. И страдает от нее не только угнетенный. Система вызывает психические расстройства и у угнетателя (хотя они, конечно, имеют специфический характер и отличаются от расстройств угнетенного).
Колониализм последовательно и полностью уничтожает человека, при этом патологичность системы остро чувствует только угнетенный, и только он способен выступить против нее, если восстанет против своего угнетателя. Фанон считал, что в борьбе с этой системой империалистической эксплуатации насилие угнетенных является закономерным ответом на насилие угнетателей, а последовательной формой этого насилия является вооруженная борьба.
Фанон приветствовал революционное насилие угнетенных в форме вооруженной борьбы. Можно даже сказать, что он абсолютизировал вооруженный метод, провозглашая его единственно возможным способом завоевания подлинной независимости. Он утверждал о необходимости тотального разрыва с колониализмом и о том, что полное освобождение колонизированного (и его выздоровление, поскольку Фанон рассматривал колонизированного не только как угнетенного, но и как психически травмированную личность) должно сопровождаться насилием. Через насилие пролегает путь к освобождению и признанию.
Сознательный революционер приходит к выбору вооруженной формы борьбы после анализа политической обстановки, соотношения классовых и политических сил, настроений масс, возможности открытого сопротивления и т. д.
Фанон, видя мощь колониального мира, весь комплекс отношений, образующих этот мир, призывал к насилию как единственному действенному инструменту разрыва этой сложной тотальности колониальной действительности:
«…деколонизация требует всестороннего пересмотра колониальной ситуации. Коротко ее можно охарактеризовать словами: «последние станут первыми»3.
Необходимость насилия, с одной стороны, ощущается интуитивно, а с другой — обусловлена общественно-политическими, а также психологическими и даже психофизиологическими факторами. По Фанону, насилие — это одновременно и спонтанный акт, и результат политического выбора лучшего на данный момент средства революционной борьбы.
Насилие для Фанона не просто метод, но единственно возможный метод. Оно объявляется ценностью, так как во время его применения происходит духовное и политическое раскрепощение народных масс: массы выходят на арену политической борьбы, превращаются из объекта политики в ее субъект, возвращаются из застывшего, неподвижного внеисторического состояния к активному созиданию истории. Только политизированные массы могут предотвратить бюрократическое вырождение партийно-государственной системы (однопартийного режима), которое он замечал в новых независимых государствах Африки.
По мнению Фанона, в вооруженную борьбу, если она приобретает широкий масштаб и сопровождается активной разъяснительной работой, встроены механизмы, которые способствуют установлению и сохранению именно революционно-демократического режима — в противовес режиму партийно-бюрократическому. Хотя вооруженная борьба — не самоцель, и ее нельзя противопоставлять политическим методам, однако в условиях колониализма она выступает как единственно возможный метод.
«Вооруженная борьба мобилизует людей, толкает их в одном направлении, от которого нет пути назад. Мобилизация масс во время освободительной войны вызывает у каждого чувство причастности к общему делу, судьбе нации, коллективной истории. «…» Для отдельного человека насилие имеет очищающую силу. Оно избавляет колонизированного от комплекса неполноценности, от пассивности и отчаяния.
Оно придает ему смелости и уверенности. Даже если вооруженная борьба была символической и имела непродолжительный характер из-за скорой демобилизации, все равно народ имеет достаточно времени, чтобы убедиться, что национальное освобождение было делом общественности и что лидер не имеет особых заслуг. Насилие возносит народ до уровня лидера»4.
Сведение всего арсенала революционных методов до вооруженной борьбы отразилось и на фаноновской концепции движущих сил революции и расстановки классовых сил в борьбе за независимость.
Движущие силы революции
Крестьянство
Фанон был не абстрактным мыслителем или метафизиком — он был материалистом, занимавшимся конкретными проблемами своего времени. И если его нельзя считать марксистом в традиционном значении этого слова (например, из-за того, что он отрицал революционность рабочего класса в колониях), его можно смело назвать материалистом. Ярко раскрыв пагубные последствия колониализма как для африканского, так и для европейского общества, показав трагическое влияние садизма как на мучителя, так и на его жертв, он занимал последовательную антиимпериалистическую позицию.
Он осознавал, что освобождение (а он считал это важнейшей задачей — освобождение колонизированного человека) проходит через борьбу, через революцию, что движущей силой должен быть определенный общественный класс. Как в свое время Маркс, он искал класс, который был бы наименее заинтересован в сохранении существующего общественного строя, и когда Маркс в Европе (в метрополии) нашел таковой в пролетариате, Фанон в Африке (в колониях) нашел ее в крестьянстве:
«…очевидно, что в колониальных странах революционными являются только крестьяне. Им нечего терять, зато приобрести они могут весь мир. Крестьянин — деклассированный и голодный — первым из эксплуатируемых осознает, что только насилие приносит плоды»5.
Когда антиимпериалистическое движение принимает форму партизанской или народной войны, оно сосредоточивается в сельских районах, а его главную физическую силу составляет крестьянство. Города являются бастионами колониализма. В городах сосредоточена вся репрессивная мощь колониализма. Партизанское движение не может начаться в городах. Их освобождают, как правило, на завершающем этапе партизанской войны.
Именно так было в Алжире, где партизанское движение доросло до национально-освободительной войны и одержало победу. Партизанская война развернулась в сельских районах, а личный состав повстанческих отрядов состоял преимущественно из крестьян. Более того, партизанское движение обречено на провал, если у него нет поддержки крестьян — подавляющего большинства населения Алжира и других колониальных и зависимых стран. От него зависит очень многое, если не все, особенно в странах, в которых аграрный вопрос ждет своего справедливого решения.
Основным политическим требованием крестьянства является земля, что вполне понятно ввиду размаха экспроприации земли в Алжире и некоторых других африканских странах, таких как Кения и Зимбабве. Требовать землю означает требовать уничтожения колониальной системы. Отсюда революционность крестьян. К тому же крестьяне свободны от влияния колониальной культуры: они являются носителями традиций национальной культуры.
В них живы воспоминания о героизме прошлых антиколониальных восстаний, часто — желание воссоздать прошлое. Они готовы к коллективным действиям, хотя им не хватает знаний и навыков самоорганизации для ведения политической борьбы. Революционное крестьянство руководствуется не столько классовым сознанием, сколько новой национальной культурой, рождающейся в процессе национально-освободительной борьбы, а также «созидательным потенциалом колониальной личности», для которой вооруженная борьба является единственной сферой самореализации.
Признание революционности крестьянства идет у Фанона бок о бок с отрицанием революционности колониального рабочего класса:
«…хотя пролетариат понимал партийную пропаганду и читал ее публикации, он был гораздо менее подготовлен к тому, чтобы откликнуться на призыв вести непримиримую борьбу за национальное освобождение. Много раз говорилось, что на колониальных территориях пролетариат является ядром колонизированного народа, которого больше всего избаловал колониальный режим.
Относительно развитый городской пролетариат имеет определенные привилегии. В капиталистических странах пролетариату нечего терять кроме своих оков, а приобрести он может весь мир. В колонизированных странах пролетариату есть что терять. Фактически он является той частью колонизированного народа, которая необходима для управления колониальной машиной: водители трамваев, таксисты, шахтеры, докеры, переводчики, медсестры и т. д. «…» Из-за привилегированного положения, которое они занимают в колониальной системе, рабочие составляют буржуазную фракцию колонизированного народа»6.
Способностью представлять национальные интересы и общество в целом наделено только крестьянство. Что касается классовой дифференциации крестьянства в Алжире, то Фанон о ней ничего не писал, рассматривая крестьян как единую социальную группу с единой (революционной) позицией.
Такое отношение рабочего класса колоний объясняется тред-юнионистскими тенденциями верхушки колониального пролетариата, а также пренебрежительным отношением к роли крестьянства в революционном процессе со стороны части интеллигенции в колониальных странах, которая поддалась соблазну построить революционное движение в колониях по образцу промышленно развитых стран. Как бы там ни утверждал догматический марксизм о сочетании революционности крестьянства и пролетариата под идеологическим руководством последнего, но история алжирской революции засвидетельствовала неосуществимость такого союза.
Рассматривая крестьян как движущую силу революции, Фанон, однако, считал, что они не могут стать авангардом борьбы из-за ограниченности их исторического горизонта и распада традиционных институтов. Крестьян должен кто-то возглавить. Роль руководителя берет на себя «революционное меньшинство» — революционная партия.
В Алжире таковой стал Фронт Национального Освобождения — объединение революционной интеллигенции (выходцев из крестьян и городской мелкой буржуазии, которые смогли выйти за узкие пределы интересов собственного класса и перейти к интересам колонизированного общества в целом).
Люмпен-пролетариат
Крестьяне составляют главную революционную силу, надежным союзником которой является лишь городской люмпен-пролетариат. Городской люмпен-пролетариат является «городским авангардом» революции. Быстрый рост численности этого класса является результатом колониализма. Люмпен-пролетариат — это класс, производный от крестьянства.
Французское завоевание Алжира привело к экспроприации французскими поселенцами земли, которая до того находилась в совместном пользовании. Плодородные земли поделили между собой частные собственники, создав таким образом пропасть между большими землевладениями и маленькими крестьянскими хозяйствами. С развитием техники земледелия спрос на рабочую силу на селе упал, тогда как предложение из-за высоких темпов рождаемости — выросло.
Безземельных крестьян вытеснили в города. Безземельные крестьяне в поисках работы переезжали в колониальные города, где поселялись на окраинах в трущобах. Миграция не приносила улучшения материального состояния, поскольку в колониальных городах не было промышленности, которая могла бы поглотить наплыв рабочей силы. Далее трудовой мигрант либо ехал за границу, во Францию, либо становился люмпеном, живущим случайным заработком.
Изгнанные со своей земли и перебивающиеся случайным заработком, люмпен-пролетарии — это вторая по значимости составляющая армии «проклятьем заклейменных» — порождения колониальной системы, наименее заинтересованного в ее сохранности. Как в метрополии капитализм порождает своего могильщика — пролетариат, так и в колонии взращивает своих смертельных врагов — крестьян и люмпенов.
Политически люмпен-пролетариат является не таким зрелым как крестьянство, он является психологически неуравновешенным. Эта неуравновешенность объясняется тем, что члены этого класса утратили традиционные связи со своими общинами, вследствие чего пережили глубокую психологическую травму. Уровень жизни люмпена является настолько низким, а разрыв с любой культурой настолько сильным, что, надеясь хоть как-то выжить, он будет хвататься за любую соломинку, и таковую ему надо подкинуть раньше, чем это сделает колонизатор.
Стоит отметить, что Фанон нигде не ставит вопрос о том, определены ли движущие силы революции раз и навсегда, могут ли они меняться в зависимости от этапа революционной борьбы (например, крестьяне выступают движущей силой на этапе вооруженной борьбы за независимость, а промышленный пролетариат — на этапе строительства социализма).
Так же как люди с разными навыками, способностями или складом характера могут подходить к выполнению разных ролей, общественные классы — каждый по-своему — могут найти свое место в революции, передавая — по мере ее развертывания, по мере изменения расстановки классовых сил — друг другу своеобразную эстафету.
Рабочий класс
Рабочий класс, по Фанону, составляет самый привилегированный слой трудящихся в колониях, своеобразную «буржуазию» колонизированного народа, которой революция грозит потерей всего. Поэтому к революционной борьбе она относится подозрительно. В случае конфликта между националистами и властями метрополии пролетариат, пытаясь защитить свое привилегированное положение, будет занимать сторону колониальной администрации. Пролетариат, как и буржуазия, отличается евроцентризмом или колониальным мышлением (колониальной разновидностью ложного сознания).
В эпоху обретения независимости рабочий класс оказывается в положении рабочей аристократии. И поэтому профсоюзы, если они будут бороться за улучшение условий труда и повышение зарплаты своих членов, будут вступать в конфликт с национальным правительством и остальным населением. В условиях невозможности удовлетворить требования рабочих в стране, разоренной антиколониальной войной, правительство будет вынуждено прибегнуть к применению против них силы — полиции и армии.
Так интересы рабочих противостоят интересам крестьян не только во время вооруженного периода революции, но и после завоевания независимости. Если пролетариат и профсоюзы не хотят оказаться в изоляции, они должны выдвинуть социальную программу, которая бы отвечала интересам всей нации.
Война в Алжире способствовала развенчанию некоторых мифов, связанных с тем, как рабочий класс относится к своим правительствам. Равнодушие, которое французский пролетариат проявил к действиям своего правительства в Алжире, или даже молчаливая поддержка этих действий разрушили миф об антагонизме между пролетариатом и буржуазным государством. Фанон утверждал, что в колониальном статусе Алжира была заинтересована французская нация в целом и все классы без исключения выступили против освобождения алжирского народа.
Рабочие не протестовали против отправки в Алжир дополнительных военных контингентов и мобилизации резервистов; более того — они с энтузиазмом восприняли известие о войне против «абреков». Французская нация отождествила себя со своей армией, воевавшей в Алжире, и оказалась в роли соучастника преступления против чужого народа.
Рабочий класс метрополии по отношению к колонизированным выступает как рабочая аристократия или даже мелкая буржуазия. Хотя, казалось бы, цели национально-освободительной борьбы в колониях и рабочей борьбы в метрополии должны были совпадать и эти движения могли бы выразить взаимную солидарность, но рабочий класс так и не стал союзником колонизированных масс.
Так произошло по двум причинам: во-первых, европейский рабочий класс пользуется своей долей в империалистических сверхприбылях, а национально-освободительные движения угрожают стабильности этих доходов; во-вторых, европейский пролетариат является таким же расистским, как европейская мелкая буржуазия. В статье «Алжирская война и освобождение человека» (1958) Фанон писал:
«Процесс освобождения человека, независимо от сопровождающих его конкретных обстоятельств, включает в себя и касается всего человечества. Борьба за национальное признание придает истинный смысл борьбе за хлеб и человеческое достоинство. Это внутреннее отношение является одним из источников огромной солидарности, которая объединяет угнетенные народы с эксплуатируемыми массами колониальных стран.
Во время различных национально-освободительных войн, сменявших друг друга в течение последних двадцати лет, нередко можно было заметить определенную враждебность или ненависть к колонизированным со стороны рабочих. Это можно объяснить тем фактом, что отступление империализма и перестройка слаборазвитых структур, характерных для колониального государства, немедленно сопровождаются экономическими кризисами, которые, в первую очередь, отражаются на положении рабочих.
Капиталисты «метрополии» позволяют своим рабочим бороться за повышение заработной платы в той же степени, в какой колониальное государство позволяет капиталистам эксплуатировать и грабить оккупированные территории. В критический момент «…» интересы рабочих и крестьян «метрополии», кажется, противостоят интересам колонизированных народов. «…»
Таким образом, борьба против колониализма в его специфическом аспекте эксплуатации человека человеком принадлежит общему процессу освобождения человека. Если отношения между рабочими метрополии и колонизированными народами довольно натянутые, то колонизированные народы между собой очень просто находят общий язык. Все они имеют одну общую черту — им отказывают в праве на самоопределение»7.
От национального освобождения — к социальной революции
Фанон был одним из первых идеологов национально-освободительного движения в Африке, осознавших историческую ограниченность национализма как символа антиимпериалистической борьбы. Он отверг путь национального освобождения, который до Второй мировой войны представлялся незыблемым и абсолютным — когда антиимпериалистическая борьба приводила к власти национальную буржуазию, когда провозглашение политической независимости и создание национального государства означало создание условий для быстрого и беспрепятственного развития местного капитализма.
Хотя Фанон открыто не выдвигал социалистических лозунгов (возможно, у него не вызывало восторга то, что строилось под видом социализма в некоторых странах Африки), он объявил капиталистический путь развития не только необязательным, но и невозможным и вредным для стран Африки. Он писал, что национальная буржуазия колонизированных стран является лишь пародией на капиталистический класс метрополий; африканская буржуазия исключительно слаба и зависима, и она не может действовать как самостоятельный класс.
«Как видим, здесь нет ни промышленников, ни финансистов. Национальная буржуазия слаборазвитых стран не ориентирована на производство, изобретения, строительство или труд. Она посвятила себя посреднической деятельности и, кажется, в этом нашла свое истинное призвание — быть посредником. Национальной буржуазии присуща психология не крупного предпринимателя, а лавочника»8.
Выступая в роли агентов иностранного капитала, эта компрадорская буржуазия наживается за счет народа. Позже к ней присоединяется новая бюрократ-буржуазия, прослойка политиков-карьеристов, которые используют свои должности в правительстве и государственном аппарате для личного обогащения. Да, образуется не очень многочисленная, но весьма жадная каста общественных паразитов, которая впоследствии становится герметичной и непроницаемой. Поэтому Фанон был противником африканского капитализма; выступал против того, чтобы национальный капитал осуществлял свою гегемонию в политической жизни общества.
Алжирский революционер указывал на другой путь: начав с антиимпериализма, колониальные народы должны перейти к борьбе против капитализма. Фанон осознавал опасность узколобого буржуазного национализма и считал, что для успешного завершения антиколониальной борьбы необходимо наполнить ее идеями социальной справедливости, равенства, демократизации и вывести ее на международный уровень.
Фанон тяготел к интернационализму (алжирскую революцию рассматривал как борьбу на передовой линии мировой революции), стремился к национальной независимости, которая не переходила бы в шовинизм или расизм, противником которых он был. Традиционные институты, пережившие колониальную эпоху, будут служить отправной точкой для современной революционной партии, которая в процессе вооруженной борьбы уведет крестьян от узко-националистического курса и откроет перед ними широкую перспективу общественно-экономических преобразований.
Фанон беспощадно критиковал буржуазные и бюрократические тенденции в молодых государствах Африки с революционно-демократических позиций. Он отвергал в принципе однопартийную систему, считая ее самой откровенной формой буржуазной диктатуры, которая закрывает путь для развития революционных сил. Его критика бюрократического перерождения, использования массовых организаций для укрепления единоличной власти, коррупции, корыстолюбия, лицемерия, а также его отрицание необходимости «опеки» над народными массами были вызваны уже имеющимися в начале 1960-х пороками молодых африканских стран.
Эти проблемы были характерны не только для реакционных или реформистских режимов, но и, к сожалению, для прогрессивных, революционных режимов. Фанон выдвигал концепцию демократии, призванную сохранить и развить политическую активность и самодеятельность масс, сложившуюся в условиях антиимпериалистической вооруженной борьбы.
Таковы в общих чертах некоторые из концепций Франца Фанона, с которыми он вошел в историю как бескомпромиссный борец против империализма, за лучшее будущее народов Африки и Третьего мира.
Литература
Frantz Fanon, L’An V de la révolution algérienne, Paris: Éditions François Maspero, 1959.
Frantz Fanon, Les damnés de la terre, Paris: Éditions François Maspero, 1961.
Frantz Fanon, Pour la révolution africaine; ecrits politiques, Paris: Éditions François Maspero, 1964.
David Caute, Frantz Fanon, New York: The Viking Press, 1970.
Jock McCulloch, Black Soul, White Artifact: Fanon’s Clinical Psychology and Social Theory, Cambridge University Press, 1983.
Jack Woddis, New Theories of Revolution: A Commentary on the Views of Frantz Fanon, Régis Debray and Herbert Marcuse, New York: International Publishers, 1972.
Александр Гордон. Проблемы национально-освободительной борьбы в творчестве Франца Фанона. — Москва: «Наука», 1977.
Оригинал статьи опубликован на украинском языке в интернет-журнале Вперед.
Примечания
- Frantz Fanon. The Wretched of the Earth
- Ibid
- Ibid
- Ibid
- Ibid
- Ibid
- Frantz Fanon. Toward the African Revolution
- Ibid
Автор: Роман ТИСА
Источник: Rev-cult
