4 мая глава Офиса президента Андрей Ермак и министр реинтеграции Алексей Резников одновременно выступили в медиа со своим видением дальнейшего переговорного процесса и его конфигураций.
По итогам видеовстречи министров иностранных дел нормандской четверки часть украинской аудитории увидела некий повод для оптимизма. Дмитрий Кулеба демонстрировал определенное здравомыслие в том, что касается переговоров и приоритетов украинской стороны в них – прекращение огня и безопасность в целом ставились министром иностранных дел на первое место. Но за общей успокаивающей интонацией итогового комментария практически незамеченным осталось заявление о том, что ТКГ “остается ключевым механизмом для поиска взаимоприемлемых решений по деоккупации наших территорий”. А именно этот тезис и определил дальнейшее развитие событий вокруг переговоров, связанных с урегулированием.
4 мая глава Офиса президента Андрей Ермак и министр реинтеграции Алексей Резников одновременно выступили в медиа со своим видением дальнейшего переговорного процесса и его конфигураций. Ермак и Резников оказались плотно синхронизированы не только во времени, но и в том, что касалось смыслового наполнения их высказываний, и самой структуры подачи информации.
Эти два сообщения, поданные в разных форматах и на разных площадках содержат общую черту: практически ритуальное повторение лозунгов вроде “никакого особого статуса”, “мы не ведем прямых переговоров с боевиками”, в то время как на практике большинство инициатив Ермака-Резникова направлены как раз на прямой диалог и форсирование политической части урегулирования в обход составляющей безопасности.
Оба спикера стремятся придать ТКГ как переговорному формату дополнительный вес – то поддерживая российские инициативы о протоколировании заседаний Трехсторонней контактной группы и подгрупп, то развивая идею Консультативного совета.
В своем интервью Резников не скрывает – Консультативный совет как таковой и идея Банковой наполнить его “выдающимися переселенцами, у которых есть доверие общества” является попыткой уравновесить присутствие боевиков в ТКГ в качестве приглашенной стороны. Вот только при подобном подходе остается неучтенным главное: таким образом украинские переговорщики соглашаются на нынешнее положение вещей с присутствием боевиков, т. е. принимают навязанные Россией правила игры, еще и пытаясь приравнять переселенцев к представителям НВФ, создавая “противовесы”.И сам отказ называть подобные инициативы Консультативным советом, абсолютно не изменит смысла предложения.
Апофеозом возвышения ТКГ как формата стал президентский указ о назначении состава украинской делегации ТКГ. По сути этот указ лишь стал оформлением в деловом стиле пассажа Андрея Ермака об усилении ТКГ заместителями профильных министров, а также народными депутатами.
В качестве главы делегации называется Леонид Кучма, его заместители – Алексей Резников и глава Комитета ВРУ по внешней политике и межпарламентскому сотрудничеству Александр Мережко. В состав подгрупп также войдут замминистра развития экономики, торговли и сельского хозяйства Юлия Свириденко (социально-экономическая подгруппа), глава комитета ВРУ по вопросам правовой политики Андрей Костин (политическая подгруппа), замминистра обороны Александр Полищук, глава комитета по вопросам социальной политики и защиты прав ветеранов Галина Третьякова.
При этом глава украинской делегации и его первый заместитель могут задействовать в своей работе народных депутатов, советников, экспертов и технических сотрудников. На МИД возложена функция организационного, информационного, консультативного обеспечения делегации, а Андрей Ермак (как отдельно уточнено – “по поручению главы государства”) становится “модератором деятельности украинской делегации в ТКГ”.
Как впоследствии аргументировал этот шаг Ермак в разговоре с политическими советниками глав стран нормандской четверки, такой подход к ТКГ должен показать всю серьезность намерений украинской стороны “придать импульс Минским соглашениям” и “быстрее и эффективнее выполнять решения ТКГ, видеть, кто их выполняет, а кто отказывается”.
Это высказывание действующего главы ОП очень созвучно резонансному комментарию директора Центра политической конъюнктуры Алексея Чеснакова, носящему крайне поэтичное название “Ермак в цейтноте”. И в первом, и во втором утверждении, лейтмотивом является формула “времени мало”. И если с позицией директора ЦПК, который вполне официально связан с Администрацией президента РФ, все выглядит достаточно логично, то позиция украинских переговорщиков ставит вопрос: мало времени для чего?..
Ответ можно дать, взяв за основу старую концепцию Андрея Ермака о “местных выборах на всей территории Украины”, к которой и глава ОП, и Резников не оставляют надежд вернуться. Но это ответ, порождающий все новые и новые вопросы: если дата местных выборов не будет перенесена, то о каком одновременном проведении выборов на свободных и оккупированных территориях идет речь?
- Для избирательного процесса на территориях, переживших конфликт, требуется, чтобы его горячая фаза осталась в прошлом. Иными словами, как минимум необходимо устойчивое прекращение огня, чего на данный момент и близко нет на линии разграничения.
- После этапа верификации устойчивого прекращения огня требуется запустить процедуру вывода иностранных вооруженных формирований, восстановить контроль над государственной границей, разоружить локальные НВФ.
- Следующий шаг – начало мероприятий по восстановлению правопорядка, которые в данном конкретном случае рискуют стать длительными. Обязаны быть восстановлены утраченные документы местных жителей (после тщательных проверок), хождение украинской валюты, украинская банковская система.
- На оккупированные территории должна вернуться возможность свободного волеизъявления, полноценной политической дискуссии, и только после этого имеет смысл говорить о каких бы то ни было выборах.
А что до возможности направить оценочную миссию на оккупированные территории, которая упоминалась Алексеем Резниковым – проблемы начнутся уже на этапе допуска этой миссии до оккупированных территорий, не говоря уже о том, что для отправки такой миссии должны быть соблюдены требования безопасности, чего вряд ли можно добиться в данный момент – когда непрерывно работают запрещенные калибры.
Безопасность в принципе воспринимается Ермаком и его командой как нечто, что должно оформиться само по себе, без каких бы то ни было внешних усилий. Очевидно, в ОП и около полагают, что если повторить неработающий прием несколько раз – проблема будет решена. Именно такой подход демонстрировался Алексеем Резниковым при ответе на вопрос о согласовании новых точек отвода.
“(…) на сегодняшний день мы не договорились даже по трем точкам. Мы и на шесть готовы договориться, не проблема“, – дословная цитата из интервью министра “Левому берегу”.
Вот только прежде чем делать такие заявления, нелишним было бы ознакомиться даже с официальной сводкой ООС хотя бы за последние две недели. Регулярно обстреливаются не только окраины уже существующих зон отвода, но и сам участок разведения №3 Богдановка-Петровское.
Изначально отвод на пилотных участках с нарушениями принципа синхронности и зеркальности оправдывался представителями действующей власти тем, что нам необходим отвод, чтобы жителям близлежащих населенных пунктов стало “спокойнее и тише”. Но в последнее время от жителей Золотого-4 и окраин все чаще можно услышать, что по вечерам идут настоящие бои. И никакие отводы этого не поправили.
Возможно, стоило бы поинтересоваться мнением этих людей – стоит ли так легко бросаться словами об украинской готовности “выполнить и перевыполнить” нормандские планы?
Или, быть может, стоит спросить о целесообразности такой готовности у военных – но не у тех, кто решил, что по долгу службы обязан докладывать исключительно о хороших новостях, а у сослуживцев бойца, погибшего 28.04.2020 неподалеку от зоны отвода №2 в Золотом?
Ставка на формат ТКГ, который так активно “усиливается” украинской стороной сейчас – это крайне опасный маневр, который совершенно не запутает российскую сторону, но создаст дополнительные возможности для украинских переговорщиков запутаться самим.
Уже сейчас можно сказать: этот пакет инициатив не встретит поддержки со стороны политически активных вынужденных переселенцев – хотя идея о “гражданском диалоге донецких и луганских патриотов Украины с представителями НВФ” в Минске некоторое время фигурировала в качестве одной из версий “гражданского диалога и попыток услышать Донбасс”. Но эта идея никогда не позиционировалась как проект в рамках ТКГ и подгрупп. Инициативы гражданского диалога не могут и не должны быть настолько формализованы.
Вряд ли такую формализацию ТКГ поддержит и экспертное сообщество, на которое Ермак все еще собирается опираться. Принимать участие в легализации НВФ как стороны Минского диалога может оказаться слишком опрометчивым, а главное – слишком дорогим для самих задействуемых экспертов поступком. Потому что Украина – это страна, где регулярно меняется власть, нравится это кому или нет. Лидеры и главы, своими поступками заявляющие “государство – это я” имеют свойство уходить. А испорченная репутация – оставаться.
Кроме того, возникают серьезные сомнения относительно готовности главы делегации, Леонида Кучмы, брать на себя ответственность за такой “турборежим” за авторством Ермака. В видеовстречах ТКГ, имевших место после подписания скандальных “протоколов Ермака” Леонид Кучма не участвовал, что вызывало огромную злость у РФ, которую она выражала через “СМИ” боевиков.
Можно сколько угодно пытаться оправдывать такое переосмысление ТКГ повторением штампов, призванных успокаивать, можно говорить о том, что “ТКГ – детище нормандского формата”, но это не изменит того факта, что позиция главы ОП все более созвучна позиции, озвучиваемой Москвой.
ТКГ действительно связана с нормандским форматом. Но ТКГ была задумана как площадка для сугубо технических решений, поиска ответов на наиболее остро стоящие гуманитарные вопросы (функционирование объектов инфраструктуры, допуск международных гуманитарных организаций и т. д.). Все серьезные политические вопросы – прерогатива нормандского формата.
Эта интерпретация переговоров крайне невыгодна РФ, ведь в случае нормандского формата куда труднее говорить о том, что “РФ лишь сторона-посредник”. А придание ТКГ несвойственных ей функций позволит России проявить дополнительную настойчивость в форсировании политических аспектов урегулирования.
При такой конфигурации надежды на партнеров, которые последовательно и адекватно реагировали на разного рода недавние “новшества в процессе”, остается все меньше. Ведь ни один посредник не будет препятствовать согласию двух (казалось бы!) противоборствующих сторон.
Источник: hvylya.net
