Александр Лавренов
Демократия не всегда защищает свободу, гуманность и справедливость. Яркий пример тому – результаты проведенного 29 ноября сего года референдума, инициированного ультраправой Швейцарской народной партией (ШНП). На суд швейцарцев был поставлен вопрос о необходимости противодействия постепенной «исламизации» страны. Для этого, по мнению инициаторов референдума, следует запретить возведение новых минаретов.
Более половины избирателей, принявших участие в референдуме (57,5%) поддержали предложение ультраправых. Таким образом, формально абсолютно демократическим путем было принято решение, которое не назовешь иначе как религиозной дискриминацией. Тем не менее, очарование демократичностью формы принятия решения не минуло даже некоторых людей, придерживающихся левых, либертарных и антифашистских политических взглядов.
На самом деле. Аура «нейтральности», «толерантности», «гуманности» Швейцарии разрушена самым «изощренно демократическим» образом. Но стоит ли жалеть об этой ауре? Насколько этот позитивный стереотип альпийской федерации реально обоснован?
Да, Швейцария – одна из наиболее старых среди существующих республик. Ее государственное устройство – одно из наименее централизированных. Решение языкового вопроса в Швейцарии – хрестоматийно удачное в условиях современных государств (вне государств языковой вопрос вряд ли предстал бы как социальная проблема). Официальными являются четыре языка (немецкий, французский, итальянский и романшский). Ну, еще в законодательство введены формальные механизмы прямой демократии – любой принятый парламентом акт может быть принят/ отклонен референдумом, если за проведение всенародного голосования в течение 100 дней будет собрано не менее 50 тыс. подписей. Напомним, что женщинам избирательное право было дано в 1971 году. Да, 38 лет назад. До этого «либеральные» и «терпимые» мужчины-швейцарцы отказывали своим женам, сестрам, дочерям и мамам в праве голосовать.
А теперь о том как появилась и чем обусловлена горная демократия. Децентрализация государства оказались крайне полезна при объединении территорий, заметно отличающихся социально-экономического устройством и этническим составом. Такая децентрализация позволила не тратить усилия на подавление центробежных тенденций, а сосредоточиться на отражении внешних угроз. А они были. Собственно, борьба с набегами соседних монархов и создала швейцарскую конфедерацию.
Нейтралитет позволил минимизировать и ресурсы, необходимые для отражения внешних угроз. Экспансионистские же мотивы для маленькой в сравнении с соседними империями Швейцарии вряд ли были прагматически оправданы. Причем в излишнем пацифизме граждан образованного в 1291 году объединения обвинить сложно. Основной сферой деятельности на заработках в Европе для выходцов из маленькой, но гордой страны бека до 17го было наемничество и работа охранником.
Банковский бизнес стал основой процветания Швейцарии несколько позже. В 30-х – 40-х на счета в эти банки ложили свои деньги фашистские бонзы. Так же Швейцария долгое время была местом, где вороватые лидеры стран «третьего мира» прятали награбленное у своего народа. До распространения оффшорных зон Швейцария долгое время была местом куда выводили деньги сомнительного происхождения. Этот специфический бизнес был приложением к обслуживанию международной торговли. Нейтральный и внеблоковый статус позволял Швейцарскому бизнесу выступать посредником при проведении «щекотливых» операций. Это не «национальная» особенность. Финансовый сектор во всем мире выступает в роли не только организатора промышленного роста, но и в амплуа паразита и «скупщика краденного». Деньги не пахнут.
Децентрализация не помешала протестантам развернуть во времена реформации религиозный террор. В Женеве существовала неформальная теократия, когда Кальвин (протестантский теолог), фактически, установил режим личной власти. В Европе его называли «Женевским Папой». Сейчас такую форму правления назвали бы «христианским фундаментализмом». Сейчас католиков и протестантов, примерно, поровну.
Сегодня Швейцария одна из империалистических стран, в том числе, использующая международную финансовую систему и спекуляции для поддержания высокого уровня жизни. Швейцария не имеет полезных ископаемых и извлекает выгоду из торговли с Евросоюзом, так и не вступив в него. При высоком уровне жизни очень угнетает вид «третьего мира» под окнами. Поэтому процветающая, буржуазная и либеральная Швейцария последние годы стала весьма ксенофобской. Жесткое иммиграционное законодательство (вплоть до превентивного заключения иностранцев, ещё не получивших вида на жительство) и популярные правые партии (в первую очередь, – виновница торжества – ультраправая ШНП, занявшая в октябре 2007 года наибольшее количество мест в парламенте – 29 % голосов избирателей, 62 места из 200 в Национальном совете).
В общем, все респектабельно и буржуазненько. А тут всякие минареты. Их запрет – лишь символ ксенофобского стремления оградить свою наживу от всяких голодранцев. Местные консерваторы переняли демагогию ультраправых. Не удивительно, что лидер этих сил Кристоф Блохер является миллиардером. Противопоставление «понаехавших» и местных является для него классовой позицией. Мусульмане, проживающие в Швейцарии далеко не земляки Бен Ладена. Это выходцы из Боснии, Албании и Турции. Самых секуляризированных и европеизированных исламских стран. Так что «исламофобия» тут является частью политики правящего класса, на разделение людей по национальному признаку. Кстати, «народников» трудно назвать общенациональной партией. Три романских народа, проживающих в Швейцарии, не подвержены их пропаганде. Французские кантоны, населенные и католиками, и духовными наследниками «Женевского Папы» систематически голосуют против предложений ШНП. Католическая церковь (к ней относит себя каждый второй), так же осудила «минаретный референдум», справедливо полагая, что это является формой дискриминации граждан.
Впрочем некоторые из постсоветских левых от либертариев, до марксистов и «добросердечных либералов» восприняли результат референдума, если не позитивно, то хотя бы без отторжения. Наиболее распространенные аргументы таких левых – «люди (швейцарцы) имеют право жить в своей стране (на своей земле) так как им удобно», а также «ислам, по своей сущности тоталитарный способ мировоззрения, неминуемо ведущий к установлению репрессивного общества».
Такие, на первый взгляд, гуманные аргументы при более детальном рассмотрении не выдерживают критики с позиций левых и либертарных идеалов. Если говорить о первом способе аргументации, то вызывает сильные подозрения сама постановка вопроса. Бесспорно, люди имеют право жить так, как им удобно, если, конечно, они этим не ущемляют других. Но их территориальное преимущество вызывает сильные сомнения.
Прерогатива общности на территорию, по сути дела, в современном мире может быть обоснована либо этническим, либо государственным принципом. В первом случае этническая солидарность ставиться выше классовой, что для последовательной левой идеологии недопустимо. Во втором, понимание буржуазной сущности государства исключает всякие симпатии со стороны левых. О том, что инициатива исходит от партии миллиардера-ксенофоба можно даже и не вспоминать. Конечно, возможны и промежуточные подходы к выделению общностей и территорий, типа, люди, которые родились на этой земле и т.п. Но подобные увертки уязвимы, если четко осознавать Сциллу и Харибду таких подходов:
1. принцип, по которому выделяется общность, притязающая на территорию;
2. принцип, по которому выделяется территория, на которую притязает общность.
Честно определить эти две позиции, избегая апелляции либо к этничности, либо к государству не удастся. Уловки с культурной самобытностью тут не помогут. Культура – комплексное явление. По какому принципу осуществляется доминирующая дифференциация культурных групп – вопрос не объективной данности, а либо уровня рефлексивности мышления (обыденное/не обыденное), либо идеологической ангажированности. Франко- и италошвейцарцы, которые являются «традиционными» культурными общностями, в своем большинстве, проголосовали против. Они меньшие швецарцы, чем их германоязычные соотечественники? Католическая церковь, к которой относит себя половина населения страны – это «понаехавшие»?
Второй подход к аргументации оправдания запрета строительства минаретов, основанный на постулировании априорной репрессивности, в отношении ислама, справедлив настолько же, как и в отношении, как минимум, христианства. Конечно, куда относить ответственность за свою жизнь (на небо/на землю, на других/в себя) – вопрос духовного выбора,. Но после этого выбора проводить какие-либо идеологически значимые различия между религиями – дело неблагодарное. Лично я считаю, что уже сам факт религиозности зачастую, хотя и не обязательно, мешает эмансипации личности. Но сравнивая ислам с привычным для европейцев христианством, справедливо было бы отметить, что в обеих религиях превалируют достаточно авторитарные тенденции, хотя и появляются движения левой направленности (в христианстве, напр., теология освобождения, в исламе – течение хариджитов или, к примеру, иранское лево-исламское движение «Муджахеддин-э-Хальк»). Есть и менее экстримальные примеры. Либеральный турецкий писатель Орхан Памук, осудивший геноцид армян в Османской Империи… является сторонником исламистской проевропейской партии, которая последние годы правит в Турции. И это не мешает ему защищать идеалы «западной демократии» и быть гуманистом. Он приговорен за свои взгляды турецкими фашистами к смерти.
С другой стороны, есть подозрение, что, если бы не советская атеистическая прививка, то в современной России, Украине и Белоруссии вполне вероятно могли бы появиться православные полуфашистские режимы и массовые фундаменталистские движения. То есть уничижение ислама перед христианством – вопрос скорее не идеологической сущности этих религий, а ксенофобии европейцев. Соответственно, такой способ аргументации не может представляться обоснованным, для человека заявляющего о своей прверженности левой либертарной политической философии. Нет «плохих» и «хороших» людей и культур. Только социальное положение и личный выбор тут диктуют выбор между добром и злом. Да и ценность этих понятий тоже определяются общественными факторами. Показательно, что базирующиеся на исламской теологии политические теории в Иране могут быть и оправданием деспотизма и борьбы против него.
Демократия, даже прямая, лишь форма принятия политических решений. Если свободное развитие способностей и потребностей личности не является основной ценностью, доминирующей рациональностью исторического проекта, говоря словами Г.Маркузе, решения, принятые методом прямой демократии, могут оказаться очень далеки не только от либертарных, но и, вообще, гуманистических идеалов. В иерархическом и классовом обществе, собственно, это является правилом.
