В недавней статье на «Нигилисте» Елена Георгиевская сформулировал термин «антиатлантизм» для описания явления, появившегося в оппозицию кухонному либертарианству и маловменяемому достигаторству. Однако антиатлантизм — это не просто несогласие с кухонными атлантами, свойственное взрослым вменяемым людям, имеющим опыт неудач и ограничений, это специфическая левопопулистская позиция, подрывающая левое движение и социальную солидарность. Этот текст призван показать, как именно это происходит.
Кто такой Джон Голт
Название «атланты» (вслед за известным идеологически окрашенным романом Айн Рэнд) или «достигаторы» закрепилось за персонажами, живущими по принципу «не стыдно родную мамку продать, стыдно при этой сделке продешевить», и в целом за аудиторией контента, мотивирующего на успех по меркам рыночного фундаментализма.
Типаж этот совершенно не новый, еще в 2008 году в рунете был популярен бизнес-тренер, скармливающий читателям банальные благоглупости о том, что экономией на ежедневном капучино якобы можно заработать на безбедную старость (см. анекдот «а я курю и небоскреб мой»).
Однако в последние годы в дискуссиях ярлык атланта можно схлопотать за куда более умеренные и даже исторически считающиеся левыми предложения, такие, как создание профсоюза на производстве. В «атлантизме» часто обвиняют тех, кого засосал в себя перегретый рынок информационных технологий, и они с радостью обнаруживают, что работать за более-менее приличные деньги можно не в смысле абстрактной возможности, а получается лично у них.
Даже эмоциональные возгласы на личной странице «йеее, у меня что-то получается!» почему-то встречают шипение и возражения со стороны антиатлантов. Разберем стандартные тезисы шипения и что с ними не так.
Левый популизм в ведре с крабами
Популизмом современная политологическая наука называет, если упрощенно, конструирование манихейской бинарной оппозиции между «плохой» элитой и «хорошим» простым народом, с целью набить себе очков репутации (и присутствия во власти) в качестве защитника простого народа.
Олег Ляшко для этих целей публично целовал корову, антиатланты из фейсбука клеймят достигаторов, айтишников и просто оптимистов по жизни, называя их, соответственно, «атлантами» как негативным ярлыком. Иногда антиатланты сами айтишники, но «это другое».
Политический философ из Принстонского университета Ян-Вернер Мюллер видит вред популизма в том, что популистские защитники простого народа на самом деле стоят между простым народом и его интересами. Вместо того, чтобы самостоятельно формулировать свою политическую и социальную повестку, рассматривать системы взглядов и выбирать себе более близкую, озвучивать свои интересы публично и действовать в соответствии с ними, простой народ складывает лапки и верит обещаниям популистов, которые перехватывают политическую инициативу и обещают быть простому народу, как Малыш Карлсону, родной матерью.
В реальности, конечно, чаще всего популист сам становится элитой, но и если что-то делает, то как сам видит, а не как его избиратель хотел. Кроме того, сама бинарная оппозиция между элитой и народом является навязанным социальным конструктом, в реальности социальная стратификация более сложная и многоуровневая (да и делится ли она четко на уровни?).
Фейсбучный антиатлант конструирует врага-элиту из достигатора и свитчера-айтишника, переводя стрелки ответственности за чью-то бедность с крупных олигархов, полицейского и судейского корпуса, явных мошенников и вообще всех систем локального и глобального капитализма на личную стратегию честного, старательного и средненепривилегированного человека, чаще, да, из большого города и получившего какое-то высшее образование, но в целом небогатого, нездорового и родителями не любимого.
Поскольку это также социально-демографический портрет антиатланта, имеет место эффект «ведра с крабами» — вылезающего из ведра наружу пытаются затянуть обратно, потому что он нарушает внутригрупповую лояльность, в которой принято озвучивать левопопулистские тезисы, иллюстрируя их своим окружением и собой. В исходном исследовании, давшем название эффекту, студенты получали лучшие оценки, когда заранее было известно, что результаты оценивания не будут разглашаться публично.
«Одноногая собачка»
«Не все могут пойти в айти!» Этот аргумент выдвигается якобы как контраргумент предложению улучшить свою личную стратегию через айтишную карьеру. При этом используется прием «одноногой собачки» — конструируется максимально вызывающий жалость образ старушки-пенсионерки из провинции (не имеющей, к тому же, детей и внуков, которые способны пойти в айти вместо нее и помогать ей из этих денег.
Или наоборот, до сих пор почему-то содержащей этих детей). Хотя такие старушки действительно существуют, и, действительно, размеры украинских пенсий далеки от того, чтобы обеспечить им нормальную жизнь, предложения уйти в айти из фейсбучных дискуссий адресованы не им, они Фейсбук не читают.
Кроме того, айти не предусматривает обязательного высокого уровня технической подготовки (техписы, эйчары и пиэмы — варианты для тех, кто идентифицируется как гуманитарий и не мотивируется кодить никакими материальными благами), а также айти, как правило, всплывает в дискуссиях из-за относительной локальной легкости входа, все еще не являясь единственным способом неплохого заработка.
Переводчик-синхронист имеет вполне соизмеримый доход, но вход в эту сферу требует не меньших, а то и больших усилий. При должном усердии можно получать неплохие деньги даже физическим трудом на Новой почте, хотя это, конечно, существенно менее престижно.
Помимо стратегии смены места работы, существует и старая добрая борьба за улучшения условий труда и оплаты на текущем месте. Карл Маркс подводил теоретическую базу под раннее рабочее движение, стимулируя рабочих приобретать классовое сознание и самоорганизовываться на классовую борьбу и проповедуя свои взгляды во времена куда более сурового капитализма, чем наш.
Собственно, именно потому наш и менее суров, что достаточно большое количество рабочих в свое время слушали Маркса и ранних марксистов и после рабочего дня собирались в кружки, читали и обсуждали литературу, готовили листовки, самоорганизовывались на стачки и в профсоюзы, выбивали себе восьмичасовой рабочий день, охрану труда на вредных производствах, повышение зарплат и так далее.
Однако, предложение угнетенным рабочим из сегодняшнего дня хотя бы попробовать что-то потребовать от работодателя антиатланты называют «обвинением жертвы» и записывают предлагающих в «атланты». Если атлантом и обвинителем жертвы получается сам Маркс, а антиатланты хотят быть святее его — на этом дискуссию можно сворачивать, конструктивной она не будет.
Классик психологии Эрик Берн описывал этот тип ведения дискуссий под названием игры в «да, но…» — целью ее не служит поиск информации или решения проблемы, игрок самоутверждается, выставляя собеседника врагом и мудаком.
Чтобы улучшить жизнь бабушки-пенсионерки, нужно снимать субсидии с ахметовых, пресекать коррупционные утечки из государственного и местных бюджетов, активно участвовать в программах партисипаторных бюджетов (когда сообщество района или города подает маленькие проекты на бюджетное финансирование, это доступно уже в Киеве), дефинансировать полицию и судей. Это все минимум, за который можно бороться уже здесь и сейчас, но проще шипеть в сторону айтишника.
Мир-системный анализ
«Если все пойдут в айти, кто будет работать на остальной работе?» Такой же по структуре аргумент был популярен лет пятнадцать назад в интернет-дискуссиях о чайлдфри и до сих пор популярен сейчас в интернет-дискуссиях об ЛГБТ: Кто Будет Рожать Детей? Во-первых, все равно кто-то будет. Во-вторых, украинский айтишник выполняет другую социально полезную функцию — выравнивает глобальное неравенство.
Левые социологи Андре Гундер Франк и Иммануил Валлерстайн много работали над темой того, как неравенство структурировано на макроуровне глобального мира. Вкратце их теории состоят в том, что условный «первый мир» разными способами эксплуатирует остальную часть земного шара начиная со времен колониальных завоеваний, сначала создав разрыв в доходах и уровне жизни, а потом укрепляя его.
Эта мысль, собственно, вовсе не является прерогативой левых: даже нобелевский лауреат по экономике Джозеф Стиглиц, вот уж типаж либерала и достигатора, написал ряд работ о том, что глобальные программы кредитования стран второго и третьего мира, основанные на принципах рыночного фундаментализма, могут приносить вред. Один из самых признанных современных экономистов Тома Пикетти утверждает то же — капитал в XXI веке работает на рост глобального неравенства.
С точки зрения этой концепции, типичный украинский айтишник, получающий деньги от заказчика на Западе и тратящий их в Украине, ничем не отличается от сотрудника грантовой программы или заробитчанки-сиделки в Италии — все эти достойные люди выравнивают глобальное неравенство в той мере, в которой их доходы соответствуют доходам аналогичного специалиста на Западе.
Получив с Запада свою долларовую зарплату, айтишник потратит ее в Украине в ресторане, на СТО и на пейнтбольном полигоне, пока его жена с нее же заплатит маникюрше, няньке ребенку и продавцу корма для животных — и повышение дохода айтишника позволяет повышать цены на эти услуги и товары. Все ли довольны? Нет, говорят наши антиатланты, смотрите, как страдает простой народ, который не айтишники!
Возможно почти все, невозможно почти ничего
Тема соотношения личных усилий с личными достижениями всегда эмоционально заряженная, потому что нам всегда страшно, что мы не сделали чего-то, что могли, и как будто бы сами себе виноваты в этом.
С одной стороны, действительно, разговоры о том, что возможно все, хотелось бы слушать в исполнении людей, уже получивших сколько-нибудь «все», а не только удовлетворение базового слоя потребностей. С другой стороны, побивать этот тезис его противоположностью «невозможно ничего» не особенно эффективно, так как, по меньшей мере, контринтуитивно.
На малых и средних финансовых дистанциях примерно все мы имеем опыт противоположного — как взяли подработку и получили больше денег, как переехали из провинции в Киев, как получали высшее образование, премии и повышения на работе, изучали английский и проч., и проч. Если человек не бухал двадцать лет беспробудно, куда-то он своими усилиями да продвинется.
Но позвольте, встает вопрос, я что-то слышал же об исследованиях о низкой классовой мобильности и зависимости дохода детей от дохода родителей. Такие исследования действительно существуют, но они сделаны на материале глобального Запада, стабильного со времен Иоанна Безземельного, где процессам накопления семейных капиталов и выработке культурно-поведенческих характеристик у разных социальных страт, по которым определяют породу сверчка и подходящий ему шесток, не мешало примерно ничего в последние сотни лет.
Примером подробного анализа таких различий на эмпирическом французском материале является работа Пьера Бурдье «Различие».
Бурдье хорошо знал, о чем писал: формальных ограничений на получение того или иного высшего образования и последующую карьеру во Франции нет, но при этом неформально очень важно, какую среднюю школу ты заканчивал, кто твои родители и т.д. Успешно обучившись на престижной философской специальности и встав в итоге перед фактом, что светит ему всего лишь скромная должность преподавателя философии в каком-то из провинциальных вузов, Бурдье почесал репку и решил заняться менее престижной социологией, в которой ниже конкуренция, где и достиг успеха мирового уровня.
При этом он довольно неприкрыто завидовал сыну сельского священника Мартину Хайдеггеру, сделавшему мирового уровня карьеру в философии: в Германии в первой половине века роль стартовых обстоятельств была менее сильна. Британский социальный философ Марк Фишер приводит пример из биографии исполнителя Трики — когда тот учился в старшей школе, еще во времена бумажных CV, учитель советовал детям врать при указании домашнего адреса: если ты проживаешь в «плохом» районе, у тебя нет шансов получить хорошую работу.
Однако в Украине и даже в Киеве, по крайней мере пока, не существует такого четкого географического разделения, да и домашний адрес указывать не обязательно, и такая ситуация выглядит дико. У нас после советских времен и трех революций за последние тридцать лет материальной и культурной протяженности, эксплицитно «плохих» мешающих трудоустройству районов и других гримас позднего капитализма нет.
Наши социальные лифты работают иначе. Знаете ли вы в Англии или Франции случай, когда молодая мать-одиночка на коляске стала народным депутатом в 25 лет за счет своих больших личных заслуг? Я выбрала самый крайний и очевидно единичный случай, но далеко не все депутаты всех созывов в Украине являются ультрапривилегированными детьми из богатых семей, окончившими лучшие вузы и системно продвигавшимися в своей мейнстримной политической карьере благодаря своим стартовым возможностям. Экстраполировать выводы западных исследований на нас совершенно несерьезно, следует проводить свои.
Низкая мотивация к действиям и плохая самооценка, чувство «у меня ничего не выйдет» также являются симптомом депрессии и известным когнитивным искажением при ней. Когнитивным искажением при психической болезни, лечащейся таблетками и когнитивной терапией, а не истиной в последней инстанции!
Токсичная благотворительность
Термин «токсичная благотворительность» возник в России для описания широко распространенного локального явления, которое не является мошенничеством (больной действительно существует и нуждается в материальной помощи), однако здоровой формой благотворительности не является так же. Сюда относятся все случаи, когда родители больного ребенка явно давят слезу и накручивают истерику или совершают неоправданно высокие траты (если больному ребенку нужна коляска и на нее собираются деньги, не обязательно покупать новую и самую дорогую).
Токсичной же благотворительностью можно назвать и популярное в среде антиатлантов попрошайничество — мне сложно, я нездоров, кругом капитализм, дайте денег на еду и новую татуировку, я уже потратился на старую татуировку и сижу голодным. Если попробуешь предложить сходить поработать, окажешься опять плохим гадким атлантом, угнетающим трудовой люд.
Предложения лечь со своими болячками в больницу (украинские больницы не бог весть какого качества, но кашей с сосисками в них накормят и на ноги поставят), оформить пенсию по инвалидности или встать на биржу труда за пособием, пока не найдется новая работа, также отметаются.
Попрошайки, как правило, не готовят самостоятельно (что увеличивает финансовую нагрузку на жертводателей) и отказываются экономить на аренде за счет переезда в более дешевый населенный пункт или временно к маме. Они достойны всего самого лучшего. А ты, работающий лох, нет.
Декларативный советский коммунизм наказывал за «тунеядство» и декларировал взятие с каждого усилий по способностям. Никакие разной степени успешности утопические проекты коммун не предполагали явное и пожизненное содержание работоспособных просто потому, что они хотят, чтобы их содержали. Пропоненты безусловного базового дохода также исходят из презумпции честности и социальной ответственности большинства получателей. Идея, что можно будет длительно и успешно избегать труда, не принадлежит левой мысли вообще.
Это не реалистично, это волшебная страна Шараффенлянд из фантазий немецких средневековых крестьян, в которой окорока и хлеба растут на деревьях и самовосполняются без усилий со стороны человека. Вот только средневековые немецкие крестьяне безальтернативно трудились тяжелее самого упорного современного трудоголика, и их фантазии совершенно понятны. Кстати говоря, ленивые «мачехины дочки» в этом же фольклоре обычно оказываются вываляны в смоле и в перьях.
Требования донатов (к какому-то моменту в таких постах перестают появляться даже волшебные слова «спасибо» и «пожалуйста») манипулируют чувством солидарности сердобольных жертводателей и льют воду на мельницу настоящих атлантов, утверждающих, что заработать можно всегда и на все, а социальная защита не нужна и является выдумкой лентяев, — вот же этот лентяй, у него есть конкретные имя и фамилия.
При этом антиатланты требуют денег не с тех самых богатых и успешных, они где-то далеко, а со своего же социального пузыря, который точно так же с трудом выживает при том же самом капитализме, тоже нездоров, небогат, мамой не любим и щеками не румян, и который так же находится на тонкой грани между небогатством и нищетой.
Естественно, если сто гривень жертводателя из прошлого месяца внезапно понадобятся ему в этом месяце обратно, ему ответной солидарности не проявят, нет денег, не заработаны. Этот Робин Гуд грабит бедных, а на предложение попробовать ограбить богатого выдает монолог в зрительный зал о том, что этот бедный — плохой жестокий неэмпатичный человек и жизнь его еще не била, но еще побьет (в случаях, когда бедный и Робин знакомы лично, Робин не просто предполагает привилегии без оснований на то, а прямо врет).
Поскольку перевоспитывать этих людей довольно бесполезно, я бы хотела закончить этот текст обращением к жертводателям и остальному их социальному окружению. Не ведитесь на эмоциональные манипуляции. Не отдавайте последнее, да и предпоследнее лучше не отдавайте. Отличайте человека в реальной беде от человека, который садится вам на шею.
Грамотно планируйте и распределяйте свои финансовые и личностные ресурсы (бедным эти навыки нужнее, чем богатым). Цените свой труд и обращайте внимание на путь, который вы уже прошли. Общайтесь с людьми, которые рады вашим результатам, не стыдят вас за них и не угрожают исключением из тусовки.
Не занижайте цену на свой труд, просите премии за классно сделанную работу, меняйте места работы на лучшие. Учитесь, развивайтесь, читайте классическую и современную левую литературу, читайте не левую литературу для общего развития тоже, включайтесь в борьбу за свой классовый интерес на рабочем месте. Успехов нам всем.
Автор: Анна Гриценко
Источник: Нигилист
