“Лучше быть социалистом, не чурающимся шампанского, чем размахивающим суппозиториями и пытающим людей капиталистом”
Дэвид Хэа (David Hare)
Все предпочитают свободу слова, не так ли? Ну, хорошо, к своему стыду я должен сознаться, что я отнесся к учреждению журнала Index on Censorship (‘Индекс цензуры’), произошедшему в 1972 году, очень подозрительно. Кажется, я даже отказался пожертвовать журналу деньги. Я боялся, что он будет еще одной антикоммунистической газетенкой, подобно Encounter, без сомнения с секретным финансированием от ЦРУ, консервативной и посвященной приоритетам свободы слова над другими важными свободами, такими, например, как свобода от эксплуатации или свобода от бедности. Я думал, что журнал станет хвастливым бюллетенем превосходства Запада. Я опасался того, что свободу слова сделали единственным критерием свободного общества. Я по-прежнему этого опасаюсь. Более миллиона человек по всем британским островам протестовали против нападения на Ирак шесть лет, вторжения, к которому мы были принуждены объединенным политическим классом. Да, свобода слова является непременным условием демократии, но это не демократия. И оккупированный Ирак вскоре доказал, что свобода без порядка, это вообще не свобода.
www.islam.ruИтак, в любом случае, я счастлив сказать, что был абсолютно неправ – давайте уточним: унизительно неправ – и Index on Censorship все эти годы был, не считая нескольких хорошо разрекламированных исключений, довольно объективным изданием. Многое изменилось за время существования журнала. Те страны восточноевропейского блока, которые заявляли, как бы не фальшиво это звучало, что социальная справедливость главнее личных свобод, были сметены, в то время как многие страны, ставящие личные свободы превыше всего, показывают все меньше интереса к социальной справедливости.
Несколько лет назад я ездил в Узбекистан с режиссером Майклом Уинтерботтомом (Michael Winterbottom). Мы собирались снять фильм о бывшем британском после Крэйге Мюррее (Craig Murray), который закончил свою карьеру в министерстве иностранных дел, указав на то, что в так называемой в то время ‘войне с террором’ британское и американское правительства использовали данные, добытые узбекскими палачами. Средства были порочными, данные ненадежными. Фильм так и не был снят, потому что мы с Майклом представляли его себе по-разному: для него это был фарс, для меня – трагедия. Эротические связи посла с узбекской стриптизершей не смогли урегулировать наш спор ни в одну сторону. Мы приехали в Ташкент, притворяясь туристами, и мы поездили по стране. Для тех из вас, кто не верит в то, что у тирании есть вкус, запах и ощущение, которое пропитывает всю страну и заставляет каждый ее элемент прогнить, я рекомендую поездку по золотой дороге к Самарканду. Не отвлекайтесь на тот факт, что президент Ислам Каримов, чей портрет висит в каждом кафе и офисе, выглядит как точная копия диктора Би-Би-Си Хува Эдвардса. Эта страна, в которой неверное слово может стоить вам жизни.
Мало кто помнит, но 2001 год был разрекламирован как год, когда все переменится. После атаки на башни ВТО, Америка объявила конец реальной политики Генри Киссинджера (Henry Kissinger). Старому военному преступнику, ответственному за войну в Камбодже, должны были запретить управлять американской внешней политикой с заднего сидения, приказывая [президентам] умиртворять диктаторов. После 35 лет в роли ‘серого кардинала’ его, наконец, должны были лишить влияния. Больше никто не собирался ублажать иностранных ублюдков похвалами и смертельным оружием лишь на том основании, что они, по крайней мере, являются ‘нашими’ ублюдками. Привычка времен ‘холодной войны’ определять ‘хорошее’ как прозападное, а плохое как ‘антизападное’ была, наконец, дискредитирована. Убедить всех в необходимости общей войны против всех форм мятежа можно было только при условии, что справедливость вновь станет справедливой, а несправедливость – несправедливой. Теперь, сказали нам, мы, по крайней мере, будем последовательными.
Те из вас, кто следит за такими вещами, знают, что Узбекистан более не является нашим союзником. Теперь, когда Каримов более не разрешает полеты над своей территорией и дозаправку американских военных миссий в Афганистане, можно даже услышать, как какой-нибудь малоизвестный британский министр признается в частном разговоре, что существует возможность того, что Ташкент действительно доставал информацию для коалиции, варя своих граждан живьем. Но, обратив внимание публики на соучастие Запада в этом процесс, Крэйг Мюррей сделал то, что мало кому из нас приходилось сделать: он пожертвовал своим заработком и карьерой.
Традиционной жалобой против либеральных левых является их крайняя избирательность. Я не могу пересчитать все случаи, когда это запачканное обвинение звучало и на плакатах и в желтой прессе. Нам постоянно говорят, что левые пользуются двойными стандартами – и готовы позволить Венесуэле или Кубе то, за что они клеймят Бирму или Турцию. Но что мы должны думать о нашем собственном правительстве, предположительно преданном универсальным принципам свободы слова, которое крайне редко рискует даже косвенно выступить против подавления свободы слова в Китае, репрессий в Саудовской Аравии или Пакистане? Какая именно новая эпоха началась 11 сентября? Какие новые стандарты? Да, те из нас, кто проводит кампании против определенных нарушений, могут быть виноваты в том, что не протестуют против всего. Но лицемерие и двойные стандарты левых теперь кажутся маленькими и неважными по сравнению с эндемическим, установленным лицемерием правых или, говоря другими словами, правительства. Мне кажется, что лучше быть социалистом, не чурающимся шампанского и других ‘капиталистических’ радостей жизни, чем размахивающим суппозиториями и пытающим людей капиталистом.
В пьесе Говарда Брентона (Howard Brenton) ‘Оружие счастья’ (Weapons of Happiness), один из персонажей озадаченно смотрит на другого и говорит: ‘Ты, старик, что-то вроде постоянного отсутствия.’ Я боюсь, что эта фраза из диалога всегда приходит мне на ум, когда я вижу в новостях нашего министра иностранных дел Дэвида Милибенда (David Milliband), который является неким дергающимся, ночным шантажистом за права человека. Опять-таки, мало кто помнит, что правительство Брауна пришло к власти, негласно сигнализируя разрыв [с предыдущим правительством]. Нам объяснили, что новое правительство было полно людей, которые в эпическом порыве лояльности были готовы скрывать свои сомнения по поводу ленивых выходок режима Блэра. Хотя никто и не зашел так далеко, как Робин Кук (Robin Cook), которого убрали из офиса за предложение проводить этическую внешнюю политику, существовала некая уверенность в том, что возобновление защиты демократии потребует некоторого публичного переформулирования абсолютных истин. Надо ли упоминать, что никаких изменений так и не произошло? Более точно, не произошло вообще ничего, кроме возвращения к племенным дипломатическим лояльностям, старым полуправдам и полуобманам, вынутым из запасников для защиты нечестных союзников. В последних двух выпусках книжного обозрения газеты New York Times (New York Review of Books) можно прочитать авторитетные рассказы Марка Дэннера (Mark Danner) о систематическом использовании пыток сотрудниками ЦРУ. Унижения, избиения, лишение сна, удушение с помощью воды, битье ногами, запирание в коробку, использование кандалов и длительное принуждение к наготе. Странно, что мы ожидаем, что Уайтхолл отреагирует с подходящим по случаю возмущением.
Да уж, это было странное десятилетие, никаких сомнений по этому поводу. Наипростейший способ продемонстрировать свои политические пристрастия – это заявить, что ты считаешь, что определяющим моментом этого десятилетия стала атака на Всемирный торговый центр или циничное незаконное присвоение этой атаки, чтобы оправдать западное беззаконие. Но во время этого периода – когда столь многие превратились в фанатиков и столь многие манипулируют страхом – нет ничего важнее, чем терпеливая работа по дискриминации, проводимая теми, кто приносит нам новости. За время моей жизни в Великобритании, слово ‘репортер’ являлось признаком членства в одной из самых благородных профессий на земле; слово ‘журналист’ – признаком членства в одной из самых омерзительных.
Я перейду теперь к тому, что, я надеюсь, станет необязательным предупреждением. Приход грозного интеллектуала в Белый дом не только предоставил полную надежд возможность для перемены подхода во внешней политике. К сожалению, он также предложил удобное прикрытие для политиков, желающих и дальше потакать своей любимой деятельности – тому, что бывший премьер-министр Джон Мейджор (John Major) называл ‘проведение границ’. Можно сказать, что одно убеждение, разделяемого всеми политиками, занимающими руководящие должности в западных демократиях, это уверенность в том, что при любых условиях кто старое помянет, тому глаз вон. Нам говорят, что существует соответствующий срок давности на правосудие с обратной силой, и что этот срок давности истекает, стоит моргнуть глазом. Кроме того, политики любят заявлять после какого-нибудь события, что были получены соответствующие уроки – но никогда не формулируют, в чем именно состоят эти уроки.
Давайте, я сделаю это за них. Главным уроком нового века является следующее: вы должны осуждать цензуру, устрашение, запугивание, принуждение, пытки, проблемы с правами человека и беззаконность, проводимые вашими друзьями, с той же суровостью, с которой вы делаете это по отношению к вашим врагам. Ограничения свободы слова, даже если они делаются по самым лучшим причинам, будут только продолжаться. Пока мы делаем вид, что пытаемся защитить слабых, как всегда, множество махинаций будет проведено в пользу сильных. В следующее десятилетие (как это было и прошедшем) в разных культурах появятся различные прекрасные причины – религиозные и не очень – почему люди не должны говорить то, что хотят, о том, что хотят. В этой атмосфере мы ожидаем от журнала Index on Censorship устойчивости и пропаганды пристрастия к свободе, которого мы не видим в нашей коммерчески-продажной прессе или в нашем дипломатически-продажном правительстве. ‘Все ужасы якобинского террора во Франции, – писал Толстой, – были основаны на заботе об общественном спокойствии.’ Если и был тот момент, когда этот журнал должен делать свою работу, это сейчас.
Эта статья является отредактированным фрагментом речи, произнесенной Дэвидом Хэа на вручении наград журнала Index on Censorship. Хэа является известным драматургом и сценаристом.
Перевод:
