Во всем мире философы почему-то пока избегают выхода на метафизические проблемы, предпочитая обсуждать текущую ситуацию и политику. Единственный, кто задал эту дискуссию, был Джорджо Агамбен, итальянский философ, который, продолжая Фуко, создал теорию о суверенной власти.
Теория говорит о том, что власть, которая нами правит с XVII века, заточена на то, чтобы выходить за рамки закона в чрезвычайных ситуациях. Соответственно, чтобы оставаться суверенной, ей нужны эти чрезвычайные ситуации. Он поднял этот вопрос в начале марта, когда в Италии все начиналось, но неожиданно попал под обструкцию своих же коллег.
Коронавирус как толчок
Я наблюдаю, что философы, которые формулировали глубинные теории до вируса (которые, кстати, подтверждались), сейчас избегают это делать. Могу предположить, что это — определенный страх столкновения с реальностью – когда то, что было плодом твоего воображения, начинает воплощаться. В каком-то смысле, коронавирус – это пиррова победа концептов над реальностью. Каждый философский концепт нейтрален, мы не можем предположить, для кого он сыграет в плюс, а для кого в минус. Мы имеем дело с уникальной ситуацией, которой не было. Мы имеем возможность его осмысливать, пребывая в нем – ранее, даже если философ пытался осмысливать революцию, он все равно был на той или другой стороне. Недавно Билл Гейтс сказал: «Это похоже на мировую войну, где мы все на одной стороне». Также мы можем сказать, что это, пожалуй, первый вирус в истории, который инициировал не человек; первая глобальная пандемия, которая касается всех.
Очень сильно изменились потребительские настроения. Мы вдруг поняли, насколько много лишнего потребляли. То, что отсеклось из-за карантинных мер, вдруг оказалось и ненужным. Вспоминая Бодрийяра, важно понимать, что наше потребление – это потребление знака, статуса, а не самого товара. Люди всех статусов неожиданно оказались равны.
Я недавно читал «Радикализм американской революции» Гордона Вуда, там есть интересное наблюдение о психологических различиях людей в XVIII веке, где было четкое разделение, когда люди, которые не имели благородного статуса, не могли потреблять сверхъестественных нужд. В послевоенное время это круто изменилось, поэтому потребление знака – это присвоение статуса. Во времена коронавируса это начинает уходить.
Уходит разделение труда. Есть несколько этапов разделения труда: сначала было разделение труда между людьми, потом, во времена возникновения мануфактур, было разделение на разные операции, потом возникло разделение между странами – кто-то вообще не производит пшеницу, а кто-то выращивает ее на экспорт. Сейчас отступают все эти этапы, государства вынуждены возвращать полный цикл, учитывая затруднения с логистикой и предполагая еще больше грядущих рисков.
Глобализация VS локализация
Понятное дело, что глобализация сейчас испытывает вынужденный вызов: на глобальном уровне у нас сейчас фрагментация, на национальном – консолидация, но на личностном уровне у нас опять дистанцирование. Пользуясь концептами, которые ввел Жиль Делез, мы можем говорить о территориализации и детерриториализации. Территориализация – это стремление находиться в рамках одной территории, выставляя рамки. Но при этом многие науки говорят, что одно не бывает без другого, не бывает ужесточения без «расползания».
Если бросать вызов глобализации, то государство — это далеко не последний уровень фрагментации, есть уровни местных/локальных общин. Американский антрополог Джеймс Скотт на эмпирическом материале показал в свое время, что даже сельские общины имели индивидуальную организацию и свои знания.
Что действительно может быть ценным приобретением этого времени — это уход от универсализма. В эпоху модерна это было обязательным, все формально равны, все изменения происходят для всех. Сейчас приходит время местных уровней с большей поддержкой самобытности и самостоятельности. Важно понимать, что это не вопрос федерализации, это вопрос создания гибких и адаптивных уровней. Что касается бизнеса, то сейчас стало понятно, что в наибольшей поддержке нуждается малый и средний бизнес, именно он приводит потребителя и снимает нагрузку социальных выплат с государства, предоставляя рабочие места.
Время Украины
На уровне мира официально отправлен месседж, что каждый сам за себя. Например, так Франция и Германия отказали в медицинской помощи Италии, боясь потерять поддержку своих граждан. Это приоткрывает некий «коридор возможностей», в который мы можем начинать заходить. Если начать думать, проводить локальные эксперименты, усиливать результаты, то в этом плане мы можем по-новому выстроить отношения. У Украины больше гибкости, чем у западных стран: это и местные бюджеты, и возможность смены государственных чиновников.
