Сергей Ильченко
Самой характерной чертой внешнеполитических действий и Кишинева, и Тирасполя в 2009 году была их полная ситуативность. Ни о какой стратегии, ни в Молдове, ни в Приднестровье не было и речи – только тактика, только попытки различных политических групп более или менее оперативно реагировать на зигзаги внутриполитической ситуации. Именно – и только – внутриполитические проблемы и определяли в уходящем году внешнеполитический курс как Молдовы, так и Приднестровья, двух непримиримых противников, неразделимых, как сиамские близнецы. Как следствие, их внешняя политика оказалась равнодействующей, сложившейся из метаний соперничающих группировок. Тем не менее, по ряду направлений эта равнодействующая оказалась вполне определенной и последовательной
В Молдове – после двух парламентских выборов, сначала очередных, а затем внеочередных, после массовых беспорядков, когда толпа бушующей молодежи громила здания парламента и президентской администрации, после четырех безуспешных попыток избрать президента (президента в Молдове избирают депутаты парламента, необходимый минимум голосов «за» – 61 из 101, после двух неудачных попыток объявляются внеочередные парламентские выборы), наступил полный внутриполитический пат. Правившая в течение 8 лет, с 2001 года ПКРМ – Партия Коммунистов Республики Молдова (типичная национал-либеральная партия, ловко использующая коммунистический бренд для одурачивания электората, ничего «коммунистического» в ней не было и нет) завела страну в тупик, и успела всем изрядно надоесть. Но, как оказалось, никакой альтернативы ей не существует. Пришедший на смену ПКСМ союз четырех весьма неопределенных группировок, не столько даже политических партий, сколько номенклатурных сообществ: Либеральной партии (ЛПМ, лидер – Михай Гимпу) Либерально-демократической партии (ЛДПМ, лидер Влад Филат), Демократической партии (ДПМ, лидер Думитру Дьяков, «харизматическй варяг», приглашенный со стороны – Мариан Лупу) и Альянса «Наша Молдова» (лидер – Серафим Урекян) оказался неспособен эффективно управлять страной, находящейся к тому же в весьма сложном экономическом положении. По сути, проблемы управления вообще отошли на второй план, уступив место проблемам борьбы за захват и удержание власти.
Молдова – парламентская республика, и тот, кто владеет в ней парламентским большинством, владеет всем. У Альянса за Европейскую Интеграцию (АЕИ) – союза ЛПМ, ЛДПМ, ДПМ и АНМ минимальное большинство есть – в сумме АЕИ имеет в парламенте 53 мандата, против 48 у ПКРМ. Этого вполне достаточно, чтобы сформировать органы управления парламентом и правительство, а также, чтобы осуществлять текущую законотворческую деятельность. Но этого недостаточно для избрания президента – и призрак внеочередных выборов постоянно висит над Молдовой. Выборов же боятся решительно все, поскольку ситуация совершенно неопределенная. Все политические силы и все действующие фигуры полностью скомпрометировали себя бездарным управлением и крайней коррумпированностью, все они крайне уязвимы для критики, все пользуются поддержкой избирателей не потому, что популярны, а лишь как «наименьшее из зол». Политический класс Молдовы пребывает в состоянии полнейшего банкротства и разложения, ему нечего и некого предложить своим избирателям. Как следствие, ситуация оказывается непредсказуема, подвержена случайным настроениям, на нее способны влиять сиюминутные, а порой – и просто случайные события.
В такой ситуации неустойчивого равновесия сил любое мимолетное воздействие, любой неожиданный поворот событий, может стать решающим. Это соображение и определило, по сути, всю внешнюю политику Кишинева в 2009 годы. Все соперничающие группировки стремились блокировать любые сторонние воздействия, способные сыграть на руку их противникам и одновременно – получить любую помощь извне.
ПКРМ, делающая ставку на «отдельность» Молдовы (мы молдаване, не румыны), и потому находящаяся в перманентно натянутых отношениях с Бухарестом, в начале года установила с Румынией визовый режим (с молдавской стороны, Румыния ввела визы для молдаван уже давно, сразу после вступления в ЕС). Несколько ранее в позапрошлом парламенте, где ПКРМ обладала коалиционным большинством, был принят закон, запрещающий депутатам парламента и высшим чиновникам иметь двойное гражданство. Понятно, что нежелательное гражданство в законе не называлось, но фактически, в силу реально существующих раскладов, этот закон был направлен именно против граждан Румынии.
Впоследствии, АЕИ, получив большинство в парламенте, отменил и указанный закон, и визовый режим. Эта перемена курса прекрасно описывает все румынское направление молдавской политики.
Следует, впрочем, отметить, что стремление части политических сил Молдовы «ввести» свою страну в состав Румынии, отказавшись от независимости, носит характер достаточно абстрактный. Ближайшей аналогией тут может послужить стремление верующего попасть в Рай: вроде бы и все туда хотят, но на предложение оказаться там немедленно, прямо сейчас, большинство «желающих в принципе» ответит отказом – пожить на грешной Земле подольше им все-таки хочется. Точно такая же ситуация и с вхождением Молдовы в состав Румынии – оно, безусловно, подготавливается, и это отнюдь не фигура речи, подготовка идет всерьез. Но вместе с тем, оно оставляется «на потом», как последний ход, как катапультируемое кресло, или, если угодно, как забронированное место на кладбище, на случай кончины молдавской государственности. Оно сознательно резервируется на тот момент, когда государственность Молдовы будет разрушена окончательно и Молдова окончательно впадет в коллапс и хаос. А до тех пор, пока она еще есть, эта государственность – хоть какая-нибудь, пока страна еще кое-как держится на плаву, никто из молдавских политиков, включая и самого ярого сторонника присоединения к Румынии – Михая Гимпу (председателя парламента и и.о.президента), не торопится в румынский рай. Это видно уже по тому, что попытки отдельных румынский политиков немного форсировать этот процесс, встречают противодействие не только со стороны ПКРМ, но и со стороны членов Альянса. Из всех его лидеров, пожалуй только Гимпу ни разу не высказывал публично недовольства излишней энергичностью «запрутских братьев». Но даже он, если внимательно проанализировать его действия, не склонен форсировать события.
Несмотря на присутствие в названии АЕМ громкого слова «Европейской», именно европейский фактор в молдавской внешней политике присутствует слабо. Молдова скорее играет с ЕС, добиваясь помощи, прежде всего – экономической, и уходя, насколько это возможно, от выполнения требований ЕС в части демократизации общества, борьбы с коррупцией, оздоровления экономики и т.п. Впрочем, тактика «развода» спонсора характерна не только для Молдовы, и ЕС давно выработал тактику противодействия ей, отвечая на неопределенные обещания реформ столь же неопределенными разговорами о европейских перспективах. Именно в этой стадии – в стадии вялого забалтывания и находится сегодня европейская политика Молдовы. Примерно так же, находясь у власти, действовала и ПКРМ – с тем же, примерно, результатом. Причину проста: Европа требует привести ситуацию внутри страны – в области прав человека, судебной системы и соблюдения законности, политических свобод и т.п. хотя бы в минимальное соответствие со своими стандартами. Но ни одна из молдавских политических сил просто-напросто не приспособлена к существованию в таких условиях, причем, это в равной степени касается и АЕИ, и ПКРМ. А поскольку ни совершать политическое харакири, ни отказываться от попыток «посотрудничать» с ЕС – то есть, получить от ЕС что-нибудь полезное для своего феодального хозяйства они не намерены, им остается единственный выход – тактика затяжек и забалтывания, к которой они и прибегают, изредка добиваясь с ее помощью некоторых успехов частного характера.
Существенным – пожалуй, самым существенным фактором в молдавской внешней политике продолжает оставаться Россия. При этом, все игроки: и ПКРМ, и все составные части АЕИ, стремятся установить хорошие отношения с Москвой и заручиться ее политической поддержкой. В свою очередь, Москва проявляет заинтересованность в стабилизации ситуации в Молдове, причем, уже очевидно, что ей, в принципе, все равно, кто персонально будет у власти. В Москве уже осознают, что как таковых «пророссийских» сил, кроме разве что явно криминально-маргинальных фигур, в независимых государствах нет, и не может быть.
В этих условиях Россия использует для контроля над ситуацией прежде всего экономические рычаги, далее – пользуется любой возможностью, чтобы получить роль арбитра в внутриполитических спорах, и лишь в крайнем случае, когда экономическая зависимость оказывается недостаточной, чтобы поставить соседа на колени, а стремление к государственной независимости сильнее внутриполитических разногласий, прибегает к помощи разного рода маргиналов, из которых и сколачивает, в той или иной форме, очередной «Союз Русского народа». Именно такой сценарий Россия и реализует сегодня в Украине, прежде всего – в Крыму.
Однако в Молдове нет нужды прибегать к столь сильным средствам. И хотя Россия, в последнее время, все-таки готовит на молдавском внутриполитическом поле подконтрольные себе радикальные группировки (в Молдове, с учетом местной специфики, в основу их идеологии положено политизированное Православие в версии РПЦ) это, пока что, не боле чем подстраховка. Основная ставка делается на экономику и на «третейский» внутриполитический арбитраж, а также на формирование «мягкого» лобби – не вполне пророссийского, но связанного с Россией экономическими интересами.
АЕИ, воспользовавшись саммитом СНГ проходившим в Кишиневе представила Медведеву своего кандидата в президенты – Мариана Лупу. Кандидатура была сочтена приемлемой, Москва даже попыталась посредничать между АЕИ и ПКРМ, склоняя их к компромиссу, но не добилась избрания Лупу президентом. Подобная уступка нанесла бы слишком сильный удар по интересам Владимира Воронин и его окружения, которые по прежнему контролируют ПКРМ. Потерпев неудачу, Москва запустила проект «альтернативной левой» в виде будущей «Партии Труда» Николая Черного. Идея, в целом, была благосклонна воспринята АЕИ, что же касается ПКРМ, то несмотря на очевидный след кремлевских идеологов в этом проекте, в сторону Москвы не раздалось ни единого упрека. Россия в Молдове сегодня слишком мощный игрок, чтобы какая-либо из политических сил позволила себе ссорится с ней, даже мимолетно. Периодически раздающиеся призывы АЕИ к выводу из Приднестровья российских войск носят исключительно ритуальный характер, рассчитаны на ЕС и Россией не воспринимаются всерьез – более того, Москва относится к ним с известной долей понимания.
Остается украинское направление. Украина – одна из двух стран с которыми непосредственно граничит Молдова, и которая также граничит с мятежным Приднестровьем. Здесь ситуация сложнее.
С одной стороны, АЕИ проявил, по крайней мере, на словах, готовность урегулировать с Украиной ряд острых вопросов, касающихся в основном делимитации границы и завершения обмена территориями – передачи украинской стороне участка автотрассы в районе с. Паланка, от чего Молдова уклонялась более десяти лет. С другой, разговоры и обещания переходят в конкретные дела лишь с большим трудом. Вопрос с Паланкой снова повис в воздухе – чему, кстати, как только могла, поспособствовала оппозиция в лице ПКРМ. Делимитация границы на приднестровском участке вроде бы сдвинулась с места, но пока не завершена, а следовательно, еще может быть и сорвана. Здесь надо заметить, что в ее срыве, безусловно, заинтересована Россия, всячески препятствующая делимитации украинских границ. В торможении этого процесса Кремль видит один из инструментов, позволяющих замедлить сближение Молдовы и НАТО. По некоторым косвенным признакам на Кишинев уже сегодня оказывается определенное давление из Москвы, с целью, по возможности затруднить процесс делимитации границы.
Кроме того, налицо стремление Кишинева не допустить усиления роли Украины в приднестровском урегулировании. А, поскольку, молдавским интересам такое стремление явно не отвечает (Молдове было бы, бесспорно, интереснее несколько разбавить диктат России в этом вопросе), то и здесь речь, по-видимому, идет о влиянии из Москвы.
Что касается Украины, то она в течение очень длительного времени практически не занималась молдавским направлением, не имеет в Молдове сколь-нибудь влиятельного лобби, не присутствует в информационном поле (точнее, присутствует в нем почти исключительно как элемент российской пропаганды) не обладает отработанными связями с украинскими политиками. Таким образом, имеется серьезная тенденция к стороннему формированию внешей политики Молдовы на украинском направлении, в основном – под влиянием России, и, в меньшей степени под влиянием Румынии (в соотношении примерно 4:1). Оба этих фактора никак нельзя назвать благоприятными для Украины.
Приднестровье
Если экономическая ситуация в Молдове сложная, то в Приднестровье, в силу ряда объективных (фактор непризнанности) и субъективных (полное отсутствие чувства меры у лиц, удерживающих власть в мятежном регионе) причин она просто катастрофическая. Иными словами, Приднестровье сегодня неспособно существовать без российской поддержки, с помощью которой оно кое-как балансирует на грани катастрофы. Это означает полнейшую, в прямом смысле слова, кабальную, зависимость от России.
Внутри самого Приднестровья весь год развивался конфликт между партией «Обновление» – политическим инструментом фирмы «Шериф» и командой бессменного президента Смирнова, находящегося у власти уже почти 20 лет и отнюдь не собирающегося на покой. Конфликт принял форму жесткой дискуссии по вопросу конституционной реформы: обе стороны предлагали свой проект поправок в конституцию, который должен был обеспечить смещение Смирнова, либо гарантированное закрепление его у власти пожизненно. Нападающей стороной выступило «Обновление», предварительно заручившееся, судя по всему, некоторыми, довольно неопределенными, обещаниями российской поддержки. Однако президент вполне перешел в контратаку. В результате, стороны остались, в целом, на прежних позициях, и сейчас находятся в состоянии, которое можно назвать «хорошо вооруженным позиционным перемирием». Однако все понимают, что противоречия, породившие конфликт, не устранены и перемирие носит временный характер. Судя по всему, Россия уже готовит на место Смирнова своего человека. Новый президент, вероятнее всего, стартует в политику из кресла директора одного из принадлежащих российскому бизнесу приднестровских предприятий. По сути, этот проект будет дублем молдавской «Партии Труда» с поправкой на приднестровские реалии: выходец из бизнеса, так же, как и Николай Черный, прочно привязанный к России экономически, будет энергично продвинут в политику.
«Обновление», судя по всему, такой компромисс более или менее устраивает. А президента Смирнова – нет.
Эти факторы и определили приднестровскую внешнюю политику 2009 года. Если в начале года обе команды кланялись Москве, и только Москве, причем дело доходило до откровенно карикатурного подхалимажа, то к концу 2009, примерно с октября-ноября, в действиях Смирнова стал все чаще прослеживаться осторожный украинский вектор.При всяком случае Смирнов демонстрирует готовность сближения с Киевом. Правда, как уже было сказано, все попытки сближения Тирасполя и Киева весьма последовательно пресекаются Молдовой. Москва же в этой теме на официальном уровне сохраняет видимость доброжелательного нейтралитета, а на уровне пропаганды все назойливее муссирует вопрос о возможном вхождении Приднестровья в состав Украины, что, несомненно, является хорошо продуманной провокацией – и тоже способом «мягкого», но довольно эффективного торможения сближения Тирасполя и Киева.
Несмотря на то, что в Приднестровье постоянно проживают порядка 80 000 граждан Украины (во всей остальной Молдове – порядка трех тысяч), степень присутствия Украины здесь близка к молдавской. Все практически обстоит так же, как в Молдове:
Некоторое лобби есть – но политически крайне слабое, а присутствие в информационном поле наличествует исключительно через призму российской (то есть, скажем прямо – антиукраинской) пропаганды.
Сегодня непризнанное Приднестровье, по сути, является инструментом «серой» внешней политики России. Причем, с учетом политических реалий, с учетом отношений, сложившихся между двумя странами, этот инструмент уже завтра может быть применен против Украины. Вместе с тем, надо отметить, что внутренний конфликт между Игорем Смирновым и «Обновлением» создал первоначальную площадку, для приложения усилий с украинской стороны с целью изменения этой ситуации. Вопрос лишь в том, будет ли реализована эта возможность. В случае бездействия Украины, «окно возможностей» просуществует недолго – примерно полгода, вряд ли больше.
Сергей Ильченко
