Сергей Ильченко
Украина зажата между двумя странами, Россией и Румынией, имеющими к ней территориальные претензии и заинтересованными в ее дестабилизации. И в России, и в Румынии на уровне экспертов уже давно обсуждают варианты расчленения Украины и полного стирания ее с политической карты. Россия атакует восток Украины и Крым. Румыния – Придунавье.
В воскресенье, 22 ноября, в Румынии прошли президентские выборы
Интриги не было, результаты оказались вполне ожидаемы: во второй тур вышли действующий президент Траян Бэсеску и лидер социал-демократов Мирча Джоанэ. В итоге все равно победит Бэсеску – во втором туре, 6 декабря. Все предсказуемо – почти как в России. Ситуация в Румынии вообще во многом схожа с российской, и это сходство то и дело порождает острое чувство дежа вю…
Выборы – хороший повод поговорить о Румынии. Ведь происходящее в этой стране, как ни странно, редко становится предметом серьезного разговора в украинских СМИ.
Беспроигрышный референдум, предсказуемые выборы
Действующий президент Траян Бэсеску, выступающий на выборах как независимый кандидат, которого поддерживает Демократическая Либеральная партия (сравните отношения Путина, а затем Медведева, с «Единой Россией»), за несколько лет стал патриотической иконой Румынии. К тому же он сделал очень сильный ход, совместив выборы президента и референдум о реформировании румынского парламента. Румынским избирателям предстояло ответить на два вопроса: «1. Согласны ли вы с преобразованием парламента Румынии из двухпалатного в однопалатный?» и «2. Согласны ли вы с сокращением числа депутатов с 471 до 300?». Основным аргументом в пользу реформы была пресловутая «борьба с коррупцией». Опросы показывали, что парламентскую инициативу Бэсеску поддержают от 70 до 80 процентов граждан, и точно, на первый вопрос утвердительно ответили 77.08% голосовавших, на второй – и того больше, 88.88%. Отсюда уже недалеко и до поддержки самого Бэсеску – и многие избиратели, пусть и не 70%, но очень многие, этот шаг сделают и Бэсеску во втором туре поддержат. В сложившейся ситуации действующий президент проиграть не может, выбор предопределен: в условиях граждански слабого, а значит, поклоняющегося силе общества, среднестатистический обыватель всегда выберет силу, выберет вождя-покровителя и полную ясность. Межпартийная борьба: предвыборный процент поддержки главных конкурентов – ДЛП и СДП (приблизительно равный, с небольшим перевесом ДЛП), интриги партий помельче, пытавшихся повыгоднее продать свой союз одному из лидеров – все это уже не имеет значения.
Реформа парламента и грядущее перераспределение полномочий в пользу президента ставят точку в затянувшемся споре между коллегиальным парламентаризмом и личным лидерством вождя нации. В мае 2007 тогдашний парламент, встревоженный попытками президента узурпировать власть, предпринял атаку на Бэсеску: инициировал референдум о его отставке – и проиграл. Сейчас, два с половиной года спустя, президент приготовил депутатам ответный удар.
Что принесет избрание Бэсеску на второй срок и расширение президентских полномочий? Как это отразится на состоянии румынского общества? Что вообще является главным стержнем всей румынской политики – и, как следствие, чего можно и чего нельзя ждать от Бухареста? Вот вопросы, которыми уместно задаться Украине.
Причины и следствия
Начну с того, последние избирательные кампании в Румынии, включая и нынешнюю, носят абсолютно популистский характер. Все без исключения кандидаты, вместо разговоров о насущных вопросах, касающихся, к примеру, преодоления последствий кризиса, больно ударившего по Румынии; вместо реализуемых идей и планов на будущее, озвучивают почти идентичный набор пустых фраз, расцвеченных блестками вроде «я верю», «я говорю», «Румыния», и, наконец, «должны» – без пояснений, кто и что конкретно «должен». В этих условиях преимущество получает тот, кто играет на самых чувствительных струнах в душе избирателя. К таковым относится тема румын, как разделенного народа, и тема эта надежно «оседлана» Траяном Бэсеску.
Чтобы понять значимость этой темы для румын, нужно вспомнить, что за полтора столетия существования Румынии – с 1859 года – ее границы пересматривались множество раз, причем, исключительно из политических соображений, безо всякого учета интересов населения. Уже через 50 лет это породило в румынском национальном сознании комплексы, сравнимые по масштабам разве что с постимперским синдромом, господствующим сегодня в темных уголках сознания россиян. «Трансильвания», «Бессарабия», «Южная Добруджа» – эти слова звучат для румын столь же болезненно и тревожно, как «Крым», «Курилы», «Даманский» – для граждан России.
Хотя в советский период проблема территориального реванша и объединения всех румын была сильно подморожена, она и тогда ощутимо влияла на румынский политический курс – и внутренний и внешний. А уж после распада социалистического блока территориальные претензии к соседям оказались, по сути, единственным инструментом, с помощью которого граждан можно было отвлечь от насущных внутренних проблем, направив в иное русло их недовольство властью.
После Чаушеску в кресле главы государства последовательно побывали три «переходных» президента: перекрасившийся номенклатурщик Илиеску, бывший диссидент Константинеску, и снова Илиеску. Наконец, президентом стал Траян Бэсеску. Бывший капитан торгового флота, затем – успешный мэр Бухареста, Бэсеску начал политическую карьеру в конце 1990-х. Имидж непримиримого борца с коррупцией позволил ему переиграть Иона Илиеску – профессионального партийного функционера, мимикрировавшего в социал-демократа, но неизбежно уязвимого для такого рода критики.
После прихода к власти у Бэсеску вскоре начались трудности. При нем Румыния вступила в ЕС, что, разумеется, было поставлено им себе в заслугу. Это не совсем верно – вступление готовилось задолго до него, несколькими поколениями румынских политиков, включая и нынешнего конкурента Бэсеску – Джоанэ, однако большая часть славы досталась тогда Бэсеску. Но эйфория быстро сменилась разочарованием. Вступление Румынии в Шенгенскую зону было отложено – оно планируется только в 2011 году. Из-за жестких требований Евросоюза под удар попали сельское хозяйство и туризм. Более двух миллионов румын, оставшись без работы, спешно подались на заработки в страны ЕС – и серия криминальных скандалов с румынскими гастарбайтерами больно ударила по международному имиджу Румынии и ее граждан. Бэсеску быстро оценил обстановку и понял, что патриотическая тема – и только она – является тем рычагом, завладев которым можно удержать контроль над ситуацией. Он отреагировал мгновенно, буквально за три месяца перехватив идеи «Великой Румынии» у маргинальных политических сил. Патриотический пафос и обещания дать всем этническим румынам, включая и тех, кто проживает за пределами страны, защиту и поддержку на государственном уровне, обеспечив им историческую перспективу в рамках румынского языка, румынской культуры и румынской традиции, сначала потеснили тему борьбы с коррупцией, а затем и окончательно вышли на первый план. Маневр оказался успешным – именно на патриотической волне Бэсеску в 2007-м отбил удар оппонентов, инициировавших референдум о его отставке. Абсолютное большинство граждан поддержали тогда своего президента – самого яркого румынского политика, привнесшего в политическую жизнь, ставшую при Илиеску откровенно скучной, изрядную долю страсти и огня.
Неизбежность объединительных лозунгов
Итак, вопрос об «Унире», о воссоединении территорий, населенных этническими румынами с матерью-родиной, для Румынии чрезвычайно важен. Прежде всего – как фактор внутренней стабилизации, как предохранительный клапан, позволяющий сбрасывать накопившуюся в обществе негативную энергию. Любая румынская власть будет использовать этот инструмент. С большей или меньшей решительностью и агрессивностью, в зависимости от внешней и внутренней политической ситуации, и от природы самой этой власти – но будет, иначе ее просто сместят.
Для Бухареста, нацеленного на сотрудничество с ЕС и НАТО, наиболее перспективными направлениями «воссоединительной» экспансии являются соседи, не входящие в эти союзы. Это, во-первых, Молдова – вся, целиком, и, во-вторых – территории Украины, аннексированные Румынией у рухнувшей Российской Империи в 1918 году и находившиеся в составе Румынского Королевства до 1940 года, когда окрепший Советский Союз потребовал их возврата. Тот факт, что число сторонников воссоединения с Румыниейна этих территориях , даже после многолетних мероприятий по их сближению с Бухарестом, не превышает сегодня 5-10% населения, особого значения не имеет. При благоприятной для Бухареста политической конъюнктуре – такой, к примеру, как в 1917-18 годах, местное население никто не станет и спрашивать. К тому же, немногочисленные, но активные «группы скандирования», подготовленные заранее, при необходимости – и при благоприятных условиях, в виде ослабевшей власти центра – смогут продемонстрировать вполне убедительное «народное волеизъявление». Они будут вполне в состоянии подавить инертное и плохо организованное большинство, возможно – с помощью энергичной пропаганды, а, возможно, и террором, и навязать ему свою волю. Так было в Бесарабии в 1917-18 годах, когда членов «Сфатул Цэрий» несогласных с «воссоединением» попросту расстреляли до начала голосования. Примерно по тому же сценарию развивались события и в Молдове в 1989-92 – но тут у Бухареста не хватило ресурсов, не хватило опыта работы в новых условиях – и план сорвался. Однако ошибки тех лет учтены и проанализированы. И работа продолжается.
Нетрудно видеть, что все это происходило задолго до Бэсеску, и неизбежно будет продолжаться и после него. Было бы неверно считать нынешнего президента Румынии «локомотивом» воссоединения – он всего лишь действует сообразно ситуации, стараясь удержаться у власти. Идея «воссоединения» вообще не нуждается ни в каком локомотиве, она сама по себе несет мощный идеологический заряд, способный вытянуть удачно зацепившегося за нее игрока на самый верх. Точно такую же роль играют в России лозунги «Россия для русских», «не отдадим Курилы», «верните Крым» и т.п. Ошибочно полагать, будто в Кремле муссируют проблему Крыма, а в Котрочень (румынский аналог Кремля) – проблему Бессарабии, Буковины и «уезда Херца». Ничего подобного, все много проще, и, вместе с тем, все сложнее. И там и там политики просто ловят ветер в свои паруса – этот ветер существует независимо от того, воспользуются они им, или нет. Иной вопрос, что если не воспользуются, то ветер будет дуть без каких-либо зримых последствий. Но он есть – и рано или поздно кто-то подставит ему парус.
От лозунгов – к действиям
Позволительно задаться вопросом: насколько Румынии нужно реальное воссоединение, реальная «униря» – как свершившийся факт, а не как далекая цель, к которой можно стремиться. Здесь тоже вполне уместно провести определенные аналогии с Россией.
Нужны ли были России Абхазия и Южная Осетия? С прагматической точки зрения, однозначно – нет. России нужна была игра вокруг Абхазии и ЮО, для того, чтобы, во-первых, тешить имперские инстинкты российского обывателя, а, во-вторых, держать на крючке Грузию и контролировать Кавказ. Однако логика выстроенной Кремлем линии поведения мало-помалу обрела собственную жизнь. Этим не замедлили воспользоваться лидеры ЮО, умело подтолкнувшие Россию к войне, и к признанию своей республики, создав ситуацию, когда Россия – в рамках многолетней игры вокруг непризнанных постсоветских государств – попросту не могла повести себя как-то иначе. Примерно такая же безвариантная ситуация, не обязательно, разрешаемая силой, хотя и этого нельзя исключить на все 100%, но оставляющая крупным игрокам единственный вариант действий, может возникнуть и в Крыму (с участием России), и в Молдове, и в украинском Придунавье (с участием Румынии). Реализаторами такого сценария выступят те самые «группы скандирования», осознавшие свои особые интересы, отличные от интересов их спонсоров.
Помимо ситуации, когда набравший силу хвост станет вилять собакой, возможен и другой сценарий перехода от лозунгов к действиям. Обстановка внутри страны, сделавшей ставку на истерию вокруг «собирания земель» в какой-то момент может обостриться настолько, что перевод конфликта в «горячую фазу» станет единственным способом избежать внутреннего взрыва.
Относительно Румынии первый вариант представляется маловероятным – пресловутая «пятая колонна» Бухареста недостаточно сильна и самостоятельна, чтобы рискнуть начать собственную игру. Зато второй сценарий, в принципе, вполне возможен. Противники Бэсеску, даже потерпев поражение, еще довольно долго останутся сильны, а румынские события декабря 1989, закончившиеся свержением Чаушеску, были отнюдь не случайны. Такие события вообще не бывают случайными – они возможны только тогда, когда силовые сценарии органично вписываются в общественное сознание. Но это, конечно, случай крайний.
Есть, правда, еще и третий сценарий, обусловленный одним существенным различием между Румынией и Россией. В отличие от России, чье стремление к «собиранию земель» и «защите соотечественников» носит исключительно характер пиара – как для внутреннего пользования, так и для оказания давления на уязвимых соседей, Румыния действительно готовит аннексию. Но готовит ее очень неспешно. Опыт аннексии 1918 года, опыт управления захваченными территориями в период 1918-40 годов, опыт их утраты в 1940 и опыт неудачной попытки возвращения Бессарабии в 1989-92 годах – все это было изучено и проанализировано в полной мере. Сегодня в Бухаресте понимают, что любые резкие шаги породят в будущем риск новой утраты завоеванного. И Бухарест делает ставку на очень постепенный, растянутый на десятилетия переход, на плавное «перетекание» спорных территорий под свою юрисдикцию. Этот сценарий – отнюдь не гипотетический. Он реализуется уже сегодня – правда, очень медленно. Но так оно и задумано.
Дипломатические войны: почему Румыния неизменно их выигрывает?
Все просто: при любых сменах режимов, союзников, лидеров, при всех крутых поворотах истории, стержень румынской внешней политики, ее основы и ее стратегические цели остаются неизменными. Незыблемость государственной традиции, бережное отношение к дипломатическим кадрам, непрерывная преемственность дипломатического корпуса – все это позволяет румынским дипломатам работать на очень дальнюю перспективу. Румынская дипломатия мыслит категориями не 1-2, и даже не 5-10 лет, она заглядывает значительно дальше, иной раз и на 50-100 лет вперед, что, несомненно, дает ей огромное преимущество. Культ государственности, царящий в румынском общественном сознании, порождает и особое отношение к истории. Оно нередко вызывает возмущение у соседей Румынии – но стоит ли возмущаться, не попытавшись понять? Не лучше ли внимательнее приглядеться к происходящему, увидеть мотивы, которые движут румынской стороной, и уже поняв их спланировать собственные действия?
Чтобы разобраться в румынском отношении к истории, обратимся к конкретным примерам.
В марте 2007-го румынский суд частично реабилитировал маршала Иона Антонеску и его внебрачного сына, профессора Георге Алексяну, который в 1941–1944 годах занимал должность губернатора «Транснистрии» с центром в Одессе (переименованной в «Антонеску»). Дискуссия о необходимости ликвидации последствий «пакта Молотова – Риббентропа» и возвращения утраченных Румынией территорий Бессарабии и Северной Буковины получила новый импульс. Сказать, что она возобновилась, было бы неверно – разговоры о необходимости возврата того, что было потеряно в 1940 году, не стихали в румынском обществе никогда.
Характерно, что факты военных преступлений, совершенных румынской администрацией на оккупированных территориях: уничтожение и депортация нежелательных категорий населения – отнюдь не одних лишь евреев; террор, грабежи, искусственно спровоцированные голод и эпидемии никогда не вызывали особого осуждения в массовом румынском сознании. Послевоенное раскаяние носило более чем условный характер. Переход Румынии из гитлеровской коалиции в антигитлеровскую списал практически все грехи военного и предвоенного времени. Вина была переложена на нескольких «козлов отпущения». А сегодня, когда политическая ситуация изменилась, начался процесс реабилитации и этих лиц, формально признанных виновными тогда, когда найти виноватых было необходимо. Иными словами, румынское общество – это общество, основой идеологии которого является самый крайний и откровенный апартеид: есть румыны, люди первого сорта, и всякое действие совершенное в их интересах по отношению к другим, второсортным людям, абсолютно оправдано и априори не преступно. Это никоим образом не является официальной позицией властей. Официальная позиция румынских властей всегда абсолютно прагматична, и может быть любой. Это даже не мнение большинства граждан, выражаемое вербально – оно тоже формируется исходя из ситуации. Это нечто гораздо более глубокое, то, что не всегда можно выразить словами. Но это «нечто» как раз и является подлинным фундаментом румынской государственности, ее духовной основой, обеспечивающей неизменность румынской политики.
Итак, нынешняя обстановка позволила Румынии приступить к ревизии итогов двух соглашений: советско-германского – 1939 года и Ялтинского – 1945. Не всех целиком, а лишь в той их части, которая не устраивает Бухарест. И румынская дипломатия немедленно достает из сейфа заготовку 1940 года! 69 лет назад тогдашние румынские дипломаты, просчитав действия своих потомков, оставили им инструмент для возврата утраченных территорий! Такой преемственности, хладнокровию и прозорливости можно и нужно позавидовать! В тяжелейших условиях 1940 года румынский МИД блестяще переиграл молотовских дилетантов: в ответной ноте на ультиматум Москвы с требованием возвратить Бессарабию, Бухарест выразил согласие на «эвакуацию» румынских войск и администрации – отнюдь не на возвращение спорных территорий. Эта зацепка, казавшаяся тогда малосущественной, стала чрезвычайно важна сейчас.
Дальнейшие шаги румынского МИДа относительно бессарабского вопроса были столь же блестящи и профессиональны – недаром, еще Бисмарк, взбешенный изворотливостью румынских дипломатов, в сердцах сказал как-то, что «румын – это не нация, а профессия». В 1993 году Румыния, воспользовавшись распадом Советского Союза, заявила о незаконности Договора о режиме границы, подписанного в 1961 году с СССР – раньше, чем Украина успела провозгласить себя правопреемницей этого договора. Затем, не затрагивая до вступления в ЕС опасную тему территориальных претензий – ведь в Евросоюз не принимают страны, имеющие споры с соседями – Бухарест уклонился от подписания Договора о границе с Молдовой. А в базовый Договор с Украиной (Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве, подписанный 2 июня 1997 г. президентами Эмилем Константинеску и Леонидом Кучмой), румынские дипломаты ухитрились вмонтировать такой пункт (ст.2 п.2): «Договаривающиеся стороны заключат отдельный договор о режиме границы между двумя государствами и решат вопрос о делимитации континентального шельфа и исключительных экономических зонах в Черном море…Если переговоры не завершатся подписанием Договора в разумный срок…. то правительства Украины и Румынии договорились, что дело о делимитации континентального шельфа будет решено Международным судом ООН по просьбе какой-либо из Договаривающихся Сторон….» И когда время пришло, Румыния обратилась в Международный суд ООН в Гааге. И выиграла, правда, лишь частично, дело в отношении шельфа близ острова Змеиный. Если бы не п.2.2., цитированный выше, дело это вообще не попадало бы под юрисдикцию Международного суда ООН.
Более того – в базовом Договоре с Украиной отдельной строкой осуждаются «акты тоталитарных и военно-диктаторских режимов». И при заключении базового Договора с Россией в 2003 году МИД Румынии тоже сумел настоять на осуждении последствий пакта Молотова – Риббентропа. Иными словами, румынские дипломаты-профессионалы с блеском переиграли своих украинских и российских коллег-любителей. Теперь они спокойно выжидают нового благоприятного момента – для следующего шага. В конечном итоге на стол лягут все припасенные козыри: и согласие на «эвакуацию» в 1940, и базовые договоры с Украиной и Россией с осуждением последствий пакта, и многое другое. Румыния последовательно проводит свою линию, и не теряет надежду восстановить границы года «великого объединения». При этом, как уже было сказано, Бухарест не заинтересован в резких переменах. Только очень постепенная эволюция ситуации, очень постепенное приучение общественного сознания в Молдове, Украине, России к тому, что граница Румынии должна пройти по картам 1918 года, обещает ему устойчивый успех. Бухарест терпеливо ведет политику малых шагов, рассчитанную на десятилетия. Он не спешит, но зато не меняет курса, не сворачивает в сторону, не пересматривает приоритеты. Последовательность и профессионализм – вот что отличает румынскую политику на восточном направлении. И, надо признать, что при нынешней расстановке сил и избранной тактике, Бухарест, безусловно, выигрывает.
Проблемы Украины
Победа популиста Бэсеску и усиление его полномочий в ходе парламентской реформы ничего не изменит в румынской политике принципиально. Возможно, Джоанэ на посту президента действовал бы тоньше, в меньшей степени рассчитывая на внешний эффект. Бэсеску же больше склонен работать грубо, на публику, на скандал и эпатаж, на обострение ситуации. Однако это не более, чем индивидуальные особенности стиля каждого из них. Суть же румынской политики остается неизменной. Суть ее – экспансия, возврат Румынии в границы 1918 года, по крайней мере – на востоке. Понятно, что Украина оказывается при этом в весьма сложном положении.
Украина зажата между двумя странами, Россией и Румынией, имеющими к ней территориальные претензии и заинтересованными в ее дестабилизации. И в России, и в Румынии на уровне экспертов уже давно обсуждают варианты расчленения Украины и полного стирания ее с политической карты. Россия атакует восток Украины и Крым. Румыния – Придунавье. Причем, слово «атака» наиболее верно описывает существующие реалии. Речь идет именно об атаке, о захвате части территории Украины под свой контроль, так, чтобы их принадлежность Украине мало-помалу становилась пустой формальностью. Методы, используемые обеими странами, довольно схожи. В их число входят:
– Установление контроля над местными властями, путем последовательной поддержки своих ставленников и проталкивания их во власть. Конечной целью этих действий является фактический вывод атакуемых регионов из подчинения центральным властям Украины.
– Раздача своего гражданства.
– Обособление части населения, его психологическая обработка, навязывание ему психологии «меньшинства», психологии чужаков живущих не у себя дома, а в чужой для них стране – но находящихся под покровительством «настоящей» Родины. Здесь в ход идут все способы выделить часть граждан в обособленную группу – не только этнические. К примеру, Румыния в Придунавье активно работает как с этническими румынами, так и со староверами, способствуя укреплению их связей с живущими в Румынии единоверцами и обособлению от украинского общества.
– Создание не-украинского информационного поля, вытеснение украинских СМИ.
– Проникновение в систему образования, прежде всего – в школы, постепенный захват их под свой контроль. Льготное обучение молодежи на «новой родине», за пределами Украины. Понятно, что такое обучение всегда сочетается с серьезной идеологической обработкой.
– Атака на историческую и культурную среду – установка одних памятников и снос других, переименование улиц, активное вмешательство в музейное и архивное дело.
Все это уже есть, уже реализуется сегодня. Однако на горизонте маячит еще более тревожная тенденция: Россия и Румыния вступают в фазу политического сближения.
Предвыборный скандал с далеко идущими последствиями
27 апреля 2009 года председатель Социал-демократической партии Румынии, председатель Сената Румынии, и один из кандидатов в президенты Мирча Джоанэ, совершил конфиденциальный визит в Москву. О визите стало известно только сейчас, когда Траян Бэсеску использовал его конфиденциальность как оружие против Джоанэ. Однако обмен предвыборными любезностями не имеет особого значения, обвинения же Джоанэ в «сговоре с Кремлем» просто абсурдны. А вот сам визит – очень любопытен.
В принципе, причина его понятна. 7 апреля разъяренная толпа разгромила в Кишиневе здания парламента и администрации президента. Молдавские власти обвинили Бухарест в соучастии в организации беспорядков, что вызвало недовольство Румынией в Москве – и опытнейший Джоанэ, обладающий к тому же хорошими связями в России, поехал разруливать ситуацию. И, судя по всему, успешно ее разрулил. И нынешний скандал, устроенный Бэсеску – не более чем маленькая домашняя перебранка. Потому что выборы пройдут, а Джоанэ останется. И неважно, что он не будет президентом. Кем-то он все равно будет в новом должностном раскладе. И на достаточно высокой должности. И то, о чем он договорился в Москве, не пропадет, и ляжет в общую румынскую копилку. Джоанэ уже заявил, что в скором времени совершит ещё один визит в Москву, на этот раз по приглашению председателя Совета Федерации Сергея Миронова. То есть, идет интенсивное налаживание мостов, и после выборов оно, несомненно, станет еще интенсивнее. Почему бы и нет? Между Россией и Румынией нет существенных разногласий. По Молдове и Приднестровью Москва и Бухарест судя по всему смогут договориться. Общих границ, территориальных споров и даже споров на «исторические» темы, столь актуальных для украинско-российских отношений между ними нет. И недаром в последнее время в ряде румынских СМИ активно пропагандируется идея о том, что «Румыния должна стать мостом между Западом и Россией». И уже зачастили в Румынию российские маргиналы, «официальные» националисты – евразийцы, дугинцы, «наши» – налаживать отношения с румынскими братьями по вере и по разуму. Угадайте, против кого они будут дружить? Думаю, ответ очевиден.
Но что маргиналы – пыль… А вот заявление главы «Газпрома» Алексея Миллера о том, что Румыния, наряду с Турцией проявляет интерес к проекту газопровода «Южный поток» – это уже серьезнее. Как и некоторые детали апрельского визита Джоанэ, который, по информации румынских журналистов, организовал Борис Головин – бизнесмен, работающий в Румынии сфере в энергетики и бывший офицер ГРУ.
В Румынии Борис Головин представляет российскую компанию ZIOMAR Engineering Cоmpany, являющуюся частью консорциума EM Alliance-Atom. В этом консорциуме российское государство через TVEL Atomenergomash company имеет 51%. EM Alliance-Atom – российский гигант, активно работающий в сфере ядерной энергетики. Интересные получаются завязки, не правда ли?
Тут надо еще заметить, что и российские, и румынские спецслужбы пережили смену режимов вполне благополучно. Они сохранили и кадровый костяк, наработанные связи, и оперативные возможности. Степень влияния на общество румынских спецслужб, их вовлеченность в политические игры и участие во власти – и прямое, и через выходцев из их рядов, вошедших в высшие эшелоны политики и бизнеса, ничуть не уступает влиятельности их российских коллег, что тоже роднит два государства.
Все это делает возможный союз Румынии и России чрезвычайно опасным для Украины. Тем более, что при существующих политических раскладах антиукраинская составляющая такого союза будет очень мощной.
Чем может ответить на это Украина? Очевидно, она должна научиться защищать свои национальные интересы от любых факторов, грозящих ей смутой и нестабильностью. Очевидно, ей нужно искать союзников в регионе. Нужно вести осознанный диалог с Молдовой и с Приднестровьем, стремясь ограничить как румынское, так и российское влияние, и противодействовать, любыми способами, сближению Румынии и России. Нужны жесткие барьеры на пути «ползучей аннексии» украинских территорий. Как это осуществить на практике, и каким должен быть план самых неотложных, первоочередных мероприятий – тема отдельного разговора. Впрочем, есть ли в них смысл, в таких разговорах, если они никак не перейдут в действия?
Иллюстрация взята с сайта
timer.od.ua
