додому Топ Новини Парадный портрет Ермака vs реалии войны

Парадный портрет Ермака vs реалии войны

339
Ермак придумал наказание за публикацию прослушек чиновников

Об Андрее Ермаке сказано очень много, но серьезная доля из этого множества высказываний cтроится на домыслах и попытках реконструировать пробелы в информации о нем и его деятельности и окружении.

Об Андрее Ермаке сказано очень много, но серьезная доля из этого множества высказываний cтроится на домыслах и попытках реконструировать пробелы в информации о нем и его деятельности и окружении. Заполнение этих лакун Ермак предпочел отдать на откуп не в меру старательным специалистам – лояльным интервьюерам и авторам темников, уже не раз вызывавшим бурное обсуждение в экспертной среде. Эти тексты достаточно очевидно раскладываются на похожие мотивы.

Интервью Ермака “Левому берегу” (первое и пока что единственное большое публичное высказывание от первого лица) содержит множество описательных конструкций, и должно быть воспринято как попытка словесно нарисовать собственный портрет.

Ермак пытается говорить о себе как о “стороннике жесткой вертикали”, объясняя этот термин как ситуацию, в которой “каждый понимает за что он отвечает”. Но вряд ли это на деле может называться жесткой вертикалью – скорее, конкретным разделением обязанностей. И поэтому использование формулировки “жесткая вертикаль” смотрится достаточно симптоматично в отношении того, где Андрей Ермак ищет образцы для подражания.  

Его попытки концентрировать максимальное количество разноплановых вопросов под своим контролем не дают оценить это высказывание иначе. Отсюда и желание объяснять свое очень яркое присутствие во внешней политике – в роли советника Владимира Зеленского в нормандском формате, координатора украинской делегации в ТКГ. Много говорит об ответственности – cвоей собственной ответственности как качестве, и ответственности лично перед Зеленским.

Из текста интервью выводится, что Ермак – крайне нетерпим к критике. Хоть и пытается представить себя ее приветствующим, человеком, “внутренний критик которого очень силен”, и дающим “жесткую оценку” собственным действиям. В ходе беседы эти описательные конструкции трансформируются в прямое высказывание, практически директиву – “Мне не надо каждый раз подчеркивать красные линии, они у нас внутри прошиты на подкорке – и у меня, и у президента”. Показательна не только последовательность упоминания президента и главы его Офиса, но и то, что заявление о “прошитых на подкорке” красных линиях откровенно расходится с действительностью.

Одна из самых ярких тенденций, прослеживающихся в высказываниях Андрея Ермака – попытки обозначить собственные провалы как маневры. Например, крайне печальная история Консультативного совета подается Ермаком как “идея, которую не помню уже кто предложил во время переговоров”. Хотя совершенно очевидно, что у каждого плана капитуляции есть имена и фамилии, да и министр Резников крайне настойчиво пытался представить Консультативный совет украинской инициативой, и совершенно не тем, чем он являлся согласно тексту проекта решения о его создании.

Ответ на этот вопрос в действительности несколько сложнее: Консультативный совет позиционировался как инструмент пересмотра смысла слов “представители отдельных районов Донецкой и Луганской областей” представителями Банковой и МинРеинтеграции, но текст проекта решения о создании Консультативного совета содержит формулировки, которые явно готовили в Москве.

Вместо того, чтобы признать, что авторы этой концепции из Киева допустили серьезную ошибку, и не просчитали всех тех рисков, которые сумела заложить Россия в проект решения о Консультативном совете, Ермак принялся говорить о том, что это была та самая пресловутая “многоходовая комбинация”, которая позиционировалась его основным рабочим инструментом в прочтении авторов последних опубликованных темников (чью достоверность автор этого текста не берется ни подтверждать, ни опровергать). Якобы именно решение о Консультативном совете позволило освободить 20 человек из плена боевиков, и все изначально было задумано именно так.

Даже если хотя бы на секунду предположить, что Ермак действительно такой “многоходовый комбинатор”, каким пытается себя изобразить – то почему же эта сложносочиненная комбинация, стоившая власти более чем месяца протестов против КС, и напрочь сожженного к ней доверия, не была дооформлена до приглядного вида? Почему в ходе того освобождения заложников на подконтрольную территорию попали и люди, не имеющие отношения к конфликту?

Почему после этой новости на улицы вышли родственники пленных, которых сначала обнадежили, а потом даже не удостоили внятных объяснений почему все прошло именно так, попытавшись отделаться замечанием – мол, “своими протестами вы повышаете ценность своих близких для боевиков и, тем самым, цену их освобождения, и потому – лучше бы вам ждать молча”.

В целом, тратить столько времени на оправдания тех проектов, которые автор высказывания не считает “зрадой”, сколько это делал Ермак, имеет смысл лишь в том случае, если проект имел персональное серьезное значение, напрямую связан с неким серьезным личным обязательством.

И можно сколько угодно повторять, что подписи под проектом Консультативного совета (или слово “согласен”, на чем настаивал Ермак), не имеют никакого значения, но последующие события в рамках ТКГ показали обратное: российская сторона, увидев готовность украинской делегации уступать в целом, согласилась не называть свои инициативы Консультативным советом в дальнейшем и только. От намерения заставить Украину вести прямой диалог с представителями НВФ, подконтрольными России, в Москве не отказались и не откажутся в обозримом будущем. 

Все попытки Офиса президента трубить об очередной “перемоге” и “сложной тактической комбинации”, которая “вот-вот, еще немного, и сыграет” будут неизбежно натыкаться именно на такой подход.

Равно как и все обсуждения темников, отражающих попросту неприличные задачи, стоящие перед исполнителями, попытки играть в стратега и “творца новых геополитических смыслов” в пространных интервью, и через трансляцию этого образа журналистами и “экспертами” из пула, обречены сталкиваться с тем, что думает о происходящем российская сторона. И с тем, как именно транслирует эти мысли визави Ермака в нормандском формате – Дмитрий Козак.

Казалось бы, есть два переговорщика с на первый взгляд похожим подходом к работе с медиа. Оба они отдают предпочтение, чтобы говорили о них, а не они. Оба хотят превратить свои выходы к СМИ в повод к широким обсуждениям и дискуссиям. Но есть серьезное отличие: Ермак изо всех сил стремится говорить о себе. Козак же предельно жестко доводит мысли своего начальства. Или, в данном случае уместнее сказать – командования.

И сводятся они к тому, что Россия и ее руководство не стали видеть свои задачи в переговорном процессе иначе: несомненно, им нужна такая форма реинтеграции ОРДЛО, которая будет оказывать максимально серьезный дестабилизирующий эффект на жизнь Украины.

И не так важно, через что именно она будет достигнута – через “настолько радикальную и привлекательную децентрализацию” или “особый статус”. Вывеска, под которой будет оформлена украинская капитуляция, никогда не волновала Козака, и все процессы, связанные с Консультативным советом и последующим отказом от оформления этой идеи показали это предельно наглядно. Последнее высказывание Козака также очертило контуры грядущих событий: терпение России заканчивается, но не так быстро, чтобы в Москве могли пойти на открытый демарш, чего упорно и предельно открыто добивалась действующая украинская переговорная команда.

Но в качестве точки Козаком демонстрируется позиция, которая была озвучена Путиным еще по итогам Парижского саммита – Минские соглашения являются основой для урегулирования, а “попытки придумать новые инструменты урегулирования содержат реальную опасность отодвинуть разрешение конфликта на многие годы”. 

Из всего сказанного Козаком можно сделать только один вывод: сколько бы в Киеве ни говорили о скором проведении нового нормандского саммита как панацее ото всех наших нынешних бед, и сколько бы ни говорили о своих успехах – позиция России на деле остается неизменной. Русскими переговорщиками допускается лишь изменение вывесок, под которыми будут приняты продиктованные РФ условия, и незначительные стилистические правки.

На этом фоне неизбежен вопрос: сознает ли Андрей Ермак, что сегодня речь идет не о его персональной карьере, медиа-позиционировании, а о том, как будет жить вся наша страна? Что можно отдать приказы “придумать образ жесткого и эффективного переговорщика”, можно публиковать бесконечное количество победных реляций – как от своего имени, так и от имени лояльных “аналитиков”, но реальность от этого не изменится.

Никакого урегулирования за год с начала вхождения президента Зеленского в этот процесс не будет.

Россия настроена продавить свои условия “реинтеграции” ОРДЛО, напрочь отказавшись даже возвращаться к вопросу Крыма.

В сухом остатке, Украина получает не так много вариантов: способствовать форсированной реинтеграции оккупированных территорий востока и преподносить сдачу своих национальных интересов как большую победу, попытаться заморозить этот конфликт – но этот процесс снова-таки кажется малореализуемым, так как он категорически невыгоден РФ, либо же принять реальность – эта война надолго.

И если мы хотим вернуть свои оккупированные территории – как Крыма и Севастополя, так и Донбасса – не нужно пытаться вписаться в откровенно нереалистичные дедлайны, теша свое самолюбие громкими заявлениями в процессе. Нужно иметь единую стратегию деоккупации и реинтеграции этих территорий. 

А слава “многоходовых комбинаторов” придет после.

Мария КУЧЕРЕНКО, руководитель проектов Центра исследований проблем гражданского общества

Источник: hvylya

НАПИСАТИ ВІДПОВІДЬ

введіть свій коментар!
введіть тут своє ім'я