ЛИ МИНЬЦИ. КИТАЙ: ИМПЕРАЛИСТ ИЛИ ПОЛУПЕРИФЕРИЯ? 

Китай уже доминирует или ещё нет?

 Ли Миньци показывает, как перетекает труд из одной части мира в другую, разбирает статистику по трудочасам, которые периферия отдаёт странам центра, а также делится другим полезным эмпирическим материалом. В то же время автор пытается «подружить» мир-системную теорию с теорией империализма Ленина. Как «империалистов» он рассматривает исключительно «страны центра мир-системы». 

Из размышлений автора следует, что страна за пределами центра мир-системы не может быть империалистом. На самом деле, практика показывает, что эксплуатировать другие государства может не только Западный мир, который принято относить к центру капиталистической системы. 

Любая страна может вести себя, как империалист, по отношению к другим странам, независимо от её глобального экономического положения. Например, это справедливо для политики Турции в Закавказье, Индии в Юго-Восточной Азии или России в Центральной Азии. Сильная с экономической и военной точки зрения держава эксплуатирует менее сильные государства, окружающие её. При этом страны центра по определённым причинам не могут или не хотят препятствовать этой эксплуатации [1].

Сегодня Китай — крупнейшая экономика мира по паритету покупательной способности (ППС). Стремительный рост китайской экономики перекраивает геополитическую карту мира. Ведущие западные СМИ теперь называют его новой империалистической державой, эксплуатирующей дешёвые энергоносители и сырьё развивающихся стран. Некоторые марксистские мыслители и политические организации, опираясь на ленинскую теорию империализма, утверждают, что подъём китайского монополистического капитала и его стремительное укрепление на мировом рынке превратили Китай в капиталистическую империалистическую страну.

Вопрос о том, превратился ли Китай в империалиста, имеет важнейшее значение для мировой классовой борьбы. Хотя Китай выстроил отношения  эксплуатации с Южной Азией, Африкой и другими экспортерами сырья, я считаю, что в целом эта страна всё ещё направляет прибавочной стоимости в страны центра капиталистической мир-системы больше, чем получает из периферии. По этой причине правильнее относить Китай к полупериферии.

Не так важно, стал ли Китай империалистическим государством, важнее вопрос: будет ли он частью центра капиталистической мир-системы в обозримом будущем [Прим. ред.: С первых строк, противореча названию статьи, Ли Миньци заслоняет тему империализма Китая и пытается совместить термины «империалист» и «страна центра», — с нашей точки зрения, два неравнозначных понятия]. Из-за структурных барьеров капиталистической мир-системы войти в число стран центра у Китая вряд ли получится [Прим. ред.: История развития капитализма показывает, что в зависимости от социально-экономических факторов количество центров концентрации капитала может меняться, и нет непреодолимых барьеров для появления новых «империалистов».

После того как капитализм окончательно «победил» феодализм, по содержанию он принял завершённый вид, но по форме он меняется до сих пор. Начиная с XX века, передел рынков и источников ресурсов стал частью капитализма: мир переживал его в 1920-е, 1950-е, 1990-е годы. Cейчас он тоже вступает в новый виток глобального передела, который повлияет на структуру капиталистической системы]. Тем не менее, если ему всё-таки удастся сделать это, то требуемые затраты трудовых и энергоресурсов лягут непосильным бременем на остальной мир. Вряд ли при таком сценарии получится обеспечить стабильность сложившейся мир-системы и глобальной экологической системы.

Китай — новый империалист?

По мере того как Китай превращается в крупнейшую экономику по ППС и крупнейшего промышленного производителя, значительно растёт его потребность в энергоносителях и сырье. В 2016-17 годах Китай израсходовал 59 % от общемирового производства цемента, 47 % — алюминия, 56 % — никеля, 50 % — угля, 50 % — меди, 50 % — стали, 27 % — золота, 14 % — нефти, 31 % — риса, 47 % — свинины, 23 % — кукурузы и 33 % — хлопка [2].

Бóльшую часть потребности Китая в этих товарах покрывают развивающиеся страны Азии, Африки и Латинской Америки. Из-за этого главные западные СМИ и называют Китай новой империалистической страной, эксплуатирующей развивающиеся страны. В июне 2013 г. журнал The New Yorker опубликовал статью с критикой китайских капиталистов в Замбии за эксплуатацию месторождений меди и нарушения прав трудящихся [3].

В марте 2018 г. издание The Week разместило статью, в которой говорится, что главным местом  возросших инвестиций Китая стала Африка. Это привело к экологическим бедствиям и хищнической эксплуатации местных ресурсов. Автор статьи считает, что китайский империализм значительно хуже западного империализма, потому что в Китае «авторитарная политическая система» [4].

Газета The New York Times интересовалась темой возможного превращения КНР в новую колониальную державу. Выдвигается тезис, что Китай использует проект «Один пояс — один путь», чтобы поддерживать коррумпированных диктаторов, заманивать получателей инвестиций в долговую кабалу и распространять свою культурную гегемонию [5].

Financial Times утверждала, что в процессе воплощения инициативы «Пояс — путь» и продвижения различных экономических проектов ряд развивающихся стран (например, Пакистан) попадёт в положение государств-должников  КНР. К этому неизбежно приведёт логика вложения капитала. Тем самым Китай «рискует… затеять собственную колониальную авантюру» [6].

В одной из статей в журнале National Interest утверждается, что сегодня для большей части Африки «Китай — империалистическая держава». Он хочет установить в Африке контроль над ресурсами, народами и потенциалом развития, а не социализм в какой-либо его форме [7].

Среди марксистских исследователей и политических организаций споры об империализме были основаны на концепции империализма В.И. Ленина, выдвинутой в начале XX века, или же были вдохновлены ей. По Ленину, к концу XIX века производственные отношения развитого капиталистического мира совершили переход от капитализма свободной конкуренции к монополистическому капитализму. Масштабное накопление капитала монополистами в сочетании с насыщением внутренних рынков вели к формированию избыточного капитала. Его можно было выгодно вложить только в колонии и слаборазвитые страны за счёт их дешёвых земли, труда и сырья. Конкуренция за направления экспорта капитала привела к территориальному разделу мира крупными империалистами [8].

В седьмой главе книги «Империализм как высшая стадия капитализма» Ленин обозначил пять «основных признаков» империализма:

1. Концентрация производства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени развития, что она создаёт монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 
2. Слияние банковского капитала с промышленным и создание на базе этого «финансового капитала», финансовой олигархии; 
3. Вывоз капитала, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важное значение; 
4. Образование  международных монополистических союзов капиталистов, делящих мир;
5. Окончание территориального раздела земли крупнейшими капиталистическими державами [9].

С момента публикации ленинского «Империализма» политическое и экономическое положение в мире значительно изменилось. В то время как некоторые выделенные Лениным «основные признаки» империализма всё ещё актуальны, «территориальный раздел земли крупнейшими капиталистическими державами» нельзя более трактовать в изначальном смысле в связи с победой национально-освободительных движений и деколонизацией Азии и Африки в середине XX века [Прим. ред.: Позицию Ли Миньци мы не разделяем. Автор определяет «раздел земли» в слишком узком смысле — как прямой контроль над территориями, по примеру колониальной политики XIX и начала XX веков. Капиталисты не застыли в той эпохе.

Они очень хорошо приспосабливаются к глобальным изменениям. На смену классическому колониализму пришёл «нео», который не менее эффективно эксплуатирует капиталистическую периферию и без прямого внешнего контроля. Ленин говорил, что если мир уже поделён, то для захвата нового куска нужно его отобрать у кого-то другого. Это ведёт к бесконечной конфронтации между империалистами. Страны-колонии, развивая национально-освободительные движения, сбросили с себя иностранные администрации, но продолжили экономически подчиняться странам центра.]. Марксистские теории империализма (как и концепции империализма, вдохновлённые марксизмом), которые появились после середины XX века, как правило, определяют империализм как отношения экономической эксплуатации, приводящие к неравному распределению богатства и власти в глобальном масштабе [10]. [Автор путает ленинскую теорию и мир-системный анализ. Именно путает, а не развивает и творчески перерабатывает].

В рамках современной дискуссии о «китайском империализме» теоретики-марксисты, отстаивающие теорию превращения Китая в «капиталистическую империалистическую страну», обычно утверждают, что КНР стала империалистом в ленинском смысле — то есть изнутри Китай превратился в монополистическую капиталистическую страну, а вовне китайский монополистический капитал проявился через масштабный экспорт капитала. Например, Н. Б. Тёрнер утверждает, что в Китае сложился как государственный, так и частный монополистический капитал. Четвёрка крупнейших государственных банков контролирует «командные высоты» китайской экономики, что говорит о господстве финансового капитала. Далее Тёрнер отмечает, что Китай накопил огромные зарубежные активы и стал одним из крупнейших экспортёров капитала в мире, который эксплуатирует рабочих и присваивает ресурсы в разных частях света [11].

Дэвид Харви, один из известнейших марксистских мыслителей современности, не так давно высказал мнение, что вопрос о «Китае как новой империалистической державе» заслуживает серьёзного изучения. Теперь Китай владеет огромной частью государственного долга США, а его капиталисты захватывают земли в Африке и Латинской Америке [12].

Оживлённые споры о том, превратился ли Китай в империалиста, ведутся и среди левых активистов в самой КНР. Примечательно, но главный сторонник тезиса о превращении Китая в империалиста Фред Энгст (Ян Хэпин) — сын Эрвина Энгста и Джоан Хинтон, американских революционеров, участвовавших в маоистской  революции в Китае. В книге «Империализм, ультраимпериализм и подъём Китая» Ян Хэпин (под псевдонимом Хуа Ши) утверждает, что китайский государственный капитал стал крупнейшим в мире объединением промышленного и финансового капитала и мощнейшим в мире монополистическим конгломератом. По словам Яна, потребность КНР в  ресурсах уже привела к напряжённому империалистическому соперничеству с Соединёнными Штатами в Африке и Юго-Восточной Азии [13].

Империализм и сверхприбыли

Ленин рассматривал империализм как стадию капиталистического развития, основанную на монополистическом капитале. По его мнению, монополистический капитал подразумевает формирование не просто крупных капиталистических групп, но крупных капиталистических предприятий, обладающих достаточной монопольной властью,  позволяющей получать сверхприбыли — прибыли, гораздо более высокие, чем «обычные» нормы прибыли, получаемые в условиях свободной конкуренции. 

Использовав доступную на тот момент коммерческую информацию, Ленин привёл несколько примеров сверхприбылей монополистических фирм. Компания «Стандарт ойл» выплатила дивиденды в размере от 36 % до 48 % на свой капитал в 1900-1907 годы. Американский сахарный трест выплатил 70-процентный дивиденд на свои первоначальные инвестиции. Французские банки могли продавать облигации за 150 % от их номинальной стоимости. Средние годовые доходы по немецким промышленным акциям составляли от 36 % до 68 % в 1895-1900 годы [14].

Сразу же вслед за разъяснением пяти основных признаков империализма Ленин говорил: 

«Мы увидим ещё ниже, как можно и до́лжно иначе определить империализм, если иметь в виду не только основные чисто экономические понятия[…], а историческое место данной стадии капитализма по отношению к капитализму вообще». В главе 8 «Империализма» Ленин утверждал, что вывоз капитала — «одна из самых существенных экономических основ империализма», так как он позволяет империалистическим странам жить «эксплуатацией труда нескольких заокеанских стран и колоний». Выкачанные из колоний сверхприбыли, в свою очередь могут быть использованы для подкупа «верхнего слоя» рабочего класса, который становится социальной базой оппортунизма в рабочем движении: «Империализм означает раздел мира и эксплуатацию не одного только Китая, означает монопольно-высокие прибыли для горстки богатейших стран, создаёт экономическую возможность подкупа верхних прослоек пролетариата» [15].

В предисловии к французскому и немецкому изданиям Ленин отмечал следующее:

«В паразитизме и загнивании капитализма, которые свойственны его высшей исторической стадии, т.е. империализму… капитализм выделил теперь горстку (менее одной десятой доли населения земли, при самом «щедром» и преувеличенном расчете менее одной пятой) особенно богатых и могущественных государств, которые грабят — простой «стрижкой купонов» — весь мир… Понятно, что из такой гигантской сверхприбыли (ибо она получается сверх той прибыли, которую капиталисты выжимают из рабочих «своей» страны) можно подкупать рабочих вождей и верхнюю прослойку рабочей аристократии» [16].

Ленин считал это «всемирно-историческим явлением».

Итак, по Ленину, капиталистический империализм не просто связан с формированием крупных капиталов и экспортом капитала. Он неизбежно ведёт к появлению характерных для него «высоких монопольных прибылей» (или «сверхприбылей») от грабежа всего мира. Также любопытно, что, согласно Ленину, империализм как «всемирно-историческое явление» должен быть основан на эксплуатации большинства населения мира «горсткой особенно богатых и могущественных государств», в которых живёт, по оценке Ленина, от одной десятой до одной пятой населения всего мира. Таким образом, империализм — это система, в которой незначительное меньшинство эксплуатирует гигантское большинство. Он не может быть системой, в которой большинство эксплуатирует меньшинство.

Если применить ленинскую концепцию об империалистических сверхприбылях к китайским условиям, что мы получим? Стал ли Китай империалистическим государством, которое попросту грабит весь мир «стрижкой купонов»?

Основываясь на данных платёжного баланса, Китай вне всякого сомнения можно назвать крупным экспортером капитала, накопившим огромные зарубежные активы. Однако необходимо проанализировать эти «активы».

В 2004-2018 годах общие иностранные активы Китая выросли с 929 млрд долларов до 7,32 трлн.  За этот же период китайские общие внешние обязательства (то есть общий объем иностранных вложений в Китай) увеличились с 693 млрд долларов до 5,19 трлн [17]. Из этого следует, что чистая инвестиционная позиция КНР на конец 2018 г. составляла 2,13 трлн долларов. Китай не только накопил триллионы долларов иностранных активов, но и стал крупным нетто-кредитором [18], на мировом рынке капитала. Казалось бы это говорит в пользу того, что, раз Китай в настоящее время экспортирует огромные объёмы капитала, то он страна-империалист. [Прим. ред.: Данные, которые автор подобрал для анализа, сомнительны. Чтобы изучить империалистическую «активность» государства, нужно смотреть не на общую сумму иностранных активов — так как туда могут входить и яхты с дворцами, — а на инвестиции, которые пошли на строительство новых заводов или покупку доли в уже существующих — прямые иностранные инвестиции (далее — ПИИ).]

Несмотря на это, структура китайских зарубежных активов сильно отличается от структуры иностранных активов внутри Китая. На 2018 год в общем объёме китайских внешних активов — 43 % составляют резервные активы, 26 % — прямые инвестиции за рубежом, 7 % — портфельные инвестиции за рубежом и 24 % — прочие вложения (валюта, депозиты, займы, коммерческие кредиты и т.д.). Для сравнения, по состоянию на 2018 год, в общем объёме иностранных вложений в Китай — 53 % составляют прямые инвестиции, 21 % — портфельные инвестиции и 26 % — иные инвестиции.

Таким образом, иностранные вложения в КНР представлены прежде всего прямыми инвестициями. Такая форма инвестирования позволяет иностранным капиталистам эксплуатировать дешёвый труд и природные ресурсы страны. А у Китая крупнейшей составляющей зарубежных инвестиций являются резервные активы.

Резервные активы Китая отражают накопленное им положительное сальдо торгового баланса. Они вложены преимущественно в малорентабельные, но «ликвидные» инструменты, такие как государственные облигации США. Теоретически эти активы выражают право Китая на будущие поставки товаров и услуг из Соединённых Штатов и других развитых стран. Но это право может так никогда и не реализоваться, потому что Китай накопил уже 3 трлн долларов валютных резервов. США и другие развитые страны просто не имеют производственных мощностей, способных произвести в адекватные сроки объём товаров и услуг на эту сумму. Если Китай задействует бо́льшую часть своих резервов на покупку сырья или обменяет их на другие активы, то цены на ресурсы или выбранные активы резко вырастут. Тогда он понесёт колоссальные убытки капитала (сильно сократится покупательная способность резервов). К тому же Китай вынужден держать в резервах несколько триллионов долларов, чтобы обезопасить себя от возможного оттока капитала или финансового кризиса.

США смогли «покупать» китайские товары на триллионы долларов за счёт печатания денег без предоставления каких-либо материальных благ взамен потому, что Китай накапливал валютные резервы (в основном в активах, выраженных в долларах). Такие резервы Китая не являются элементом китайского империалистического богатства. Это неформальная дань империализму США, как обладателю «привилегии сеньоража».

Хотя размер зарубежных активов КНР больше, чем размер долговых обязательств на 2,13 трлн долларов, Китай получил доход от инвестиций в 2018 году на 61 млрд. долларов меньше, чем выплатил инвестиционного дохода [19]. На графике 1 сравниваются нормы прибыли на общий объём зарубежных инвестиций Китая и аналогичный показатель на иностранные инвестиции в Китай в 2010-2018 годах.

Пояснение к графику: Нормы прибыли рассчитаны как отношения доходов от инвестиций к общему объёму инвестиций. Зарубежные инвестиции Китая, иностранные инвестиции в Китай, полученный и выплаченный инвестиционный доход приводятся по данным Государственного управления валютного контроля КНР (2021) [20].

В 2010-2018 годах нормы прибыли на китайские иностранные активы составляли в среднем около 3 % [Прим ред.: Данные цифры не совсем корректны для оценки извлекаемой прибыли. Нужно оценивать прибыльность именно ПИИ, а не всех иностранных активов. Сам же автор ранее в статье указывает, что из всех иностранных активов Китая на прямые инвестиции приходится 26  %. Именно их нужно было проанализировать. За счёт того, что в структуре активов КНР прямые инвестиции занимают меньшую долю, средняя доходность всех её активов становится ниже]. Нормы прибыли на иностранные инвестиции в Китай колебались, в основном, в диапазоне 5-6  %. Очевидно, что среднюю норму прибыли на китайские иностранные вложения размером около 3 % сложно назвать «сверхприбылью». Более того, иностранные капиталисты в Китае способны извлекать выгоду примерно в два раза бо́льшую, нежели китайский капитал может извлечь из аналогичного объёма вложений в других странах мира [Прим. ред.: Ли Миньци сравнивает доходность не на ПИИ, а на все зарубежные активы. Он не учитывает, что в структуре активов Китая ПИИ занимают меньше, чем у стран-инвесторов в китайскую экономику].

Накануне Первой мировой войны чистый доход Великобритании от собственности за границей составлял 8,6 % британского валового национального продукта (ВНП), а суммарный доход от собственности — 9,6 %. Именно на основании таких огромных сверхприбылей Ленин считал вывоз капитала «чрезвычайно важным» в эпоху империализма. [Прим. ред.: Ленин считал вывоз капитала важным не из-за сверхприбылей, а из-за невозможности выгодно вложить капитал на родине. Перенакопление капитала в метрополии вынуждало вкладывать деньги в другие страны]Для сравнения, суммарный инвестиционный доход Китая, полученный в 2018 году, составил 215 млрд долларов или 1,6 % китайского валового внутреннего продукта (ВВП), а чистый инвестиционный доход из-за рубежа был отрицательным [21].

Общую картину зарубежных инвестиций Китая можно понять, изучив их географию. Суммарный объём прямых китайских иностранных инвестиций в 2017 году составил 1,87 трлн долларов, из которых 1,14 трлн было вложено в Азию (63 %), 43 млрд — в Африку (2,4 %), 111 млрд — в Европу (6,1 %), 387 млрд — в Латинскую Америку и страны Карибского региона (21 %), 87 млрд — в Северную Америку (4,8 %) и 42 млрд — в Австралию и Новую Зеландию (2,3 %).

В Азии около 1,04 трлн долларов инвестировали в Гонконг, Макао и Сингапур. Гонконг и Макао — специальные административные районы Китая, а Сингапур — город-государство, населённый этническими китайцами. Примерно 9 млрд инвестиций направили в Японию и Южную Корею. Что касается Латинской Америки и Карибского бассейна, то там 372 млрд составляют вложения в Каймановы острова и Британские Виргинские острова [22].

Колоссальные инвестиции Китая в Гонконг, Макао, Сингапур, Каймановы острова и Британские Виргинские острова (в сумме 1,41 трлн или 78 % всех китайских инвестиций за рубежом) сделаны явно не для того, чтобы эксплуатировать природные или трудовые ресурсы этих городов и островов. Часть китайских вложений в Гонконг являются так называемыми «челночными инвестициями» (round trip investment), которые затем возвращаются в Китай с целью их регистрации в качестве «иностранных инвестиций» и получения льгот [23]. Большая часть китайских инвестиций в эти районы может быть просто отмыванием денег или оттоком капитала.

В 2012 году Bloomberg сообщил, что семья Си Цзиньпина владела несколькими объектами недвижимости в Гонконге на 35 млн фунтов стерлингов. В 2014 году отчёт Международного консорциума журналистов-расследователей обнаружил, что родственник Си числился владельцем двух фиктивных компаний на Британских Виргинских островах. Капиталовложения Китая в эти налоговые гавани больше похожи на перемещения богатств коррумпированными правительствами стран третьего мира, чем на проекты империалистического грабежа [Отток капитала в офшоры не подтверждает «неимпериалистическую» природу того или иного государства. Из США деньги перетекают в налоговые гавани ровно так же, как из Китая, России и других стран. Подробнее об этом в нашей рецензии на книгу Б. Харингтона «Капитал без границ»: https://spichka.media/offshores-for-dummies/]. Большая часть инвестиций Китая в Европу, Северную Америку, Японию, Южную Корею, Австралию и Новую Зеландию, вероятно, имеет похожий характер. Вместо «эксплуатации» развитых капиталистических стран подобное бегство капитала фактически способствует перемещению ресурсов из Китая в центр капиталистической мир-системы [24].

Остаётся около 158 млрд долларов (8,7 % от общего объёма прямых инвестиций КНР за рубежом или 2,2 % общих зарубежных китайских активов), вложенных в Африку, Латинскую Америку и остальные страны Азии. Эта часть инвестиций, вне всякого сомнения, эксплуатирует трудовые и природные ресурсы народов Азии, Африки и Латинской Америки. Но это лишь малая доля в суммарном объёме иностранных инвестиций Китая [Доходность именно этой доли инвестиций показывает степень эксплуатации других стран. Было бы интересно изучить такие данные. К сожалению, в этой статье автор их не приводит]. Она почти незаметна для гигантского общего богатства, накопленного китайскими капиталистами (размер национального капитала Китая примерно в пять раз больше китайских зарубежных активов). Можно обвинять некоторых китайских капиталистов в империалистическом поведении в развивающихся странах, но в целом китайский капитализм остаётся неимпериалистическим. [Китай можно считать империалистическим государством хотя бы потому, что он вывозит капитал в другие страны и эксплуатирует их ресурсы. География и объёмы такой эксплуатации не играют здесь решающего значения.]

Неэквивалентный обмен и глобальная эксплуатация

Ленин считал, что вывоз капитала имеет исключительное значение в эпоху империализма. К середине XX века изучавшие империализм теоретики-марксисты осознали, что в постколониальную эпоху империалистическая эксплуатация менее развитых государств преимущественно принимает форму неэквивалентного обмена [Прим. ред.: Из слов Ли Миньци складывается впечатление, что неэквивалентный обмен — особенность постколониальной эпохи капитализма. Но и в колониальный период экономический обмен между периферией и метрополией был неэквивалентным.]. Это значит, что менее развитые государства (капиталистическая периферия) обычно экспортируют товары, в которые заложено больше труда по сравнению с трудом в товарах, экспортируемых развитыми западными странами (империалистическими странами). В XXI веке международный аутсорсинг можно рассматривать в качестве особой формы неэквивалентного обмена. Он используется транснациональными корпорациями и основан на огромной разнице в зарплатах между рабочими стран центра и стран периферии [25].

Сегодня глобальная капиталистическая система разделения труда развилась очень сильно, международные торговые связи и потоки капитала тесно переплетаются. В таких условиях крайне сложно (а то и невозможно) однозначно охарактеризовать какую-либо страну по её экономическим связям с остальной мир-системой. Не осталось как «стопроцентно» эксплуатирующих, так и «стопроцентно» эксплуатируемых государств. С большей вероятностью страна одновременно эксплуатирует одни нации и подвергается эксплуатации со стороны других. Следовательно, чтобы определить положение страны в капиталистической мир-системе, важно обращать внимание не только на один аспект отношений (например, называть Китай империалистическим только из-за вывоза капитала). Напротив, необходимо принять во внимание весь оборот товаров и инвестиций, чтобы определить, является ли страна в целом поставщиком прибавочной стоимости или её получателем.

С одной стороны, если страна получает намного больше прибавочной стоимости, чем отдаёт, её смело можно охарактеризовать как империалистическую, то есть эксплуататора в рамках капиталистической мир-системы. С другой стороны, если страна отдаёт гораздо больше прибавочной стоимости, чем получает от остального мира, её стоит считать либо периферией, либо полупериферией по отношению к капиталистическому центру (в зависимости от результатов исследования положения данной страны относительно остальных периферийных и полупериферийных государств). 

На графике 2 приведено сравнение среднего обменного курса труда между Китаем и США. Этот показатель определяется количеством труда из-за границы, которое можно обменять на одну единицу национального труда в процессе обмена экспортируемых и импортируемых товаров с одинаковой рыночной стоимостью.

Пояснение к графику: Средний обменный курс труда рассчитывается как соотношение между общим количеством труда, вложенным в усреднённый набор импортируемых товаров и услуг на сумму в один миллион долларов США, и общим количеством труда, вложенным в усреднённый набор экспортируемых товаров и услуг на сумму в один миллион долларов США [26]. Для уточнения методологии см. Ли Миньци «Китай и кризис XXI века» [27].

Соединённые Штаты — типичное империалистическое государство. В 1990-е годы одну единицу труда США можно было обменять более чем на четыре единицы зарубежного труда. К началу нулевых обменный курс труда США ещё более укрепился: одна единица труда США оценивалась примерно в пять единиц иностранного труда. Хотя обменный курс США ухудшился после мирового финансового кризиса 2008-2009 годов, впоследствии он несколько укрепился. В 2016-2017 годы одна единица труда США стоила примерно четыре единицы зарубежного труда.

Для сравнения, Китай в 1990-е годы был типичной страной периферии. В начале десятилетия обменный курс труда Китая составлял примерно 1:20. Это значит, что одна единица иностранного труда оценивалась примерно в двадцать единиц китайского труда. С тех пор обменный курс труда Китая значительно укрепился. К 2016-2017 годам он вырос примерно до 1:2. Тем самым, две единицы труда Китая можно было обменять на одну единицу зарубежного труда. В конечном счёте экономику Китая по-прежнему эксплуатируют империалистические страны капиталистической мир-системы, хотя степень эксплуатации быстро снижается в последние годы. 

На графике 3 приводится сравнение чистого прироста труда, полученного США, и чистой потери труда Китаем в результате неэквивалентного обмена в период 1990-2017 годов. Первый показатель рассчитывается как общее количество труда, вложенного в импортированные товары и услуги за вычетом общего труда, вложенного в экспортируемые товары и услуги. Рассчитанный таким образом чистый прирост труда включает не только чистый переток труда через благоприятный обменный курс США, но также и труд, овеществлённый в «отрицательном торговом балансе» Штатов.

Статус ведущей империалистической страны позволяет США извлекать выгоды от «привилегии сеньоража». Поскольку другим странам нужно держать огромные запасы активов в долларах, Соединённые Штаты могут «закупать» товары на триллионы долларов, всего лишь печатая деньги и не предоставляя взамен материальных благ. Следовательно, труд, овеществлённый в «торговом дефиците» США, необходимо рассматривать как одностороннюю передачу стоимости от остального мира и, таким образом, как одну из форм неэквивалентного обмена. 

Пояснение к графику: Чистый переток труда определяется как разница между совокупным трудом, овеществлённым в импортируемых страной товарах и услугах, и совокупным трудом, овеществлённым в экспортируемых товарах и услугах. Если разница больше нуля — это означает чистый прирост труда. Если меньше — чистую потерю труда [28]. 

Для Китая чистые потери труда рассчитываются как разность между совокупным трудом, овеществлённым в экспортируемых товарах и услугах, и совокупным трудом, овеществлённого в импортируемых товарах и услугах. Сюда входит не только чистый переток труда в результате невыгодного обменного курса труда для Китая, но и труд, выраженный в китайском «профиците внешней торговли». 

Любопытно, что начиная с 1990 года чистые потери труда Китая в значительной мере совпадают с чистым приростом труда США. В 1990 г. чистый прирост труда США составлял 34 млн человеко-лет, а чистые потери труда Китая — 39 млн человеко-лет. В 1997 г. чистый прирост труда США составил 52 млн человеко-лет, а чистые потери труда Китая — 57 млн человеко-лет. В 2005 г. чистый прирост труда США достиг пика в 84 млн человеко-лет. На 2007 г. пришёлся максимум чистых потерь труда Китая — 94 млн человеко-лет. К 2014 г. этот показатель у Китая упал до 58 млн человеко-лет, а чистый прирост труда США — до 56 млн человеко-лет. После этого изменения в приросте и потерях труда США и Китая пошли в разные стороны. В 2017 году чистый прирост труда США составил 63 млн человеко-лет, а чистые потери труда Китая упали до 47 млн человеко-лет. 

Таким образом, в эпоху неолиберализма китайский капитализм стал системообразующим столпом глобальной капиталистической экономики, передавая в империалистические страны прибавочную стоимость, произведённую десятками миллионов рабочих. Максимума чистые потери труда Китая достигли в 2007 г., составив 48 % от численности занятой в промышленности рабочей силы. Если бы не неэквивалентный обмен, из экспортоориентированного сектора экономики можно было бы вывести 94 млн китайцев без вреда для внутреннего уровня расхода материалов. Этот излишек рабочей силы мог бы увеличить промышленное производство Китая почти вдвое. 

Без неэквивалентного обмена огромные массы товаров, которые весь мир поставляет в США, должны были бы производиться внутри страны. Около 60 млн работников (38 % всего трудоспособного населения США) пришлось бы перевести из сферы обслуживания в товарное производство. Это привело бы к резкому снижению производства услуг (примерно на 40 % от американского ВВП) и при этом не дало бы повышения уровня материального потребления, а лишь возместило бы сегодняшний импорт.

Исходя из этих наблюдений, можем ли мы считать, что Китай остаётся периферийной страной в мир-системе? Ответ на этот вопрос зависит от анализа его экономических отношений не только с империалистической частью мир-системы, но и с периферией. На графике 4 показана динамика обменного курса труда Китая в сравнении с этим же показателем для разных регионов за период 1990-2017 годов.

Пояснение к графику: EAP — Восточная Азия и Тихоокеанский регион (страны с низким и средним уровнем дохода, без учёта Китая); ECA — Восточная Европа и Средняя Азия (страны с низким и средним уровнем дохода); LAC — Латино-Карибская Америка (страны с низким и средним уровнем дохода); MENA — Ближний Восток и Северная Африка (страны с низким и средним уровнем дохода); SAS — Южная Азия; SSA — Африка южнее Сахары (страны с низким и средним уровнем дохода); HIC — страны с высоким уровнем дохода (без учёта США); USA — Соединённые Штаты [29].

В начале 1990-х годов Китай однозначно был периферией. Обменный курс труда Китая был невыгодным не только по отношению к с США и странам с высоким уровнем дохода, но и ко всем группам стран с низким и средним уровнем дохода. За прошедшее время Китаю удалось укрепить позиции по отношению к другим страновым группам. К 2015-2017 годам при сохранении обменного курса труда к США в 5:1 и к странам с высоким уровнем дохода в 4:1, Китай очевидно перешёл к эксплуатации Южной Азии и Африки южнее Сахары. Единица труда Китая теперь стоит две единицы труда Африки южнее Сахары или четыре единицы труда Южной Азии. Единица труда Китая примерно равна единице труда стран с низким и средним уровнем дохода Латино-Карибской Америки, Ближнего Востока, Северной Африки, Восточной Европы и Средней Азии. Кроме того, Китаю удалось добиться серьёзного укрепления положения по отношению к странам с низким и средним уровнем дохода в Восточной Азии. 

Совокупное население Южной Азии, Африки южнее Сахары и стран с низким и средним уровнем дохода в Восточной Азии (за вычетом Китая) составляет около 45 % населения Земли. Таким образом, Китай стал эксплуататором почти для половины населения мира. Следовательно, Китай нельзя больше рассматривать как исключительно периферийную страну в капиталистической мир-системе. 

Китай как страна полупериферии

Согласно мир-системному подходу, капиталистическая мир-система состоит из трёх структурных частей: центра, полупериферии и периферии. Страны центра специализируются на квазимонополистическом производстве с высокой прибыльностью, а страны периферии — на низкоприбыльном производстве, где высок уровень конкуренции. Прибавочная стоимость перенаправляется от производителей в периферии к производителям центра. Это приводит к неэквивалентному обмену и концентрации богатства в странах центра. В то же время производственные процессы в странах полупериферии «относительно равномерно сочетают» черты производства центра и периферии [30].

В идеале, чтобы определить относительное положение отдельных стран в капиталистической мир-системе, необходимо провести подробное исследование потоков труда между странами. Нужно определить, приобретает ли страна или теряет в рамках глобального процесса распределения прибавочной стоимости. Однако подробные данные о товарообороте и производительности труда отсутствуют для более ранних исторических эпох. Тем не менее, положение страны в глобальной иерархии неэквивалентного обмена обычно коррелирует с её положением в мире по уровню ВВП на душу населения. Следовательно, статистическую информацию о положении стран в мире по ВВП на душу населения и распределении населения мира по уровню дохода можно использовать для определения приблизительного разделения всей мир-системы на три структурные части.

На графике 5 отображён показатель ВВП на душу населения для всех стран мира. Они упорядочены по возрастанию в зависимости от совокупной доли населения страны в населении мира в 1870, 1913, 1950 и 1970 годов. 

Пояснение к графику: ВВП на душу населения измеряется в долларах США на 1990 г. Для составления графика использованы статистические выкладки британского экономиста А. Мэддисона и Центра роста и развития Гронингена [31].

Исследуя глобальное неравенство, Джованни Арриги использовал средневзвешенный валовый национальный продукт (ВНП) на душу населения для ряда западных капиталистических экономик, которые занимали ведущие позиции в глобальном распределении богатства. Арриги назвал эти страны «органическим центром», а их средний ВНП на душу населения — «стандартом богатства». Применение этого стандарта к остальному миру помогает определить, «выиграла» ли страна или «проиграла» в рамках капиталистической мир-системы [32]. 

Здесь применяется похожая концепция. Вместо того, чтобы высчитывать средний ВВП на душу населения для всех западных экономик, внимание уделяется исторически главным империалистическим державам: США, Великобритании, Франции и Германии. Эти страны были ведущими империалистами в конце XIX и начале XX века, а с 1870 г. они стабильно занимали место среди наиболее благополучных стран. С этой точки зрения данные страны в совокупности задали «империалистический стандарт» для капиталистической мир-системы. На графике 5 ВВП на душу населения каждой страны рассчитывается как показатель, в котором средневзвешенный ВВП четырёх империалистов принимается за 100 (т.е. «империалистический стандарт»). 

С 1870 по 1970 годы динамика глобального распределения доходов в целом не менялась. В течение ста лет примерно 60% населения мира проживало в странах, чей ВВП на душу населения составлял менее 25% от «империалистического стандарта»; около 20% — в странах с ВВП на душу населения 25-50% от «стандарта»; а остальные 20% — в странах с ВВП на душу населения более 50% от «стандарта». 

Среди последних 20% населения Земли, самые привилегированные страны имеют ВВП на душу населения больше 75% от «империалистического стандарта». В период 1870-1970 годов доля мирового населения, проживающая в этих странах, колебалась от 10% (в 1950 г.) до 17% (в 1913 г.). Такое процент населения мира вполне соответствует ленинской «горстке особенно богатых и могущественных государств». 

США в период 1870-1970 годов стабильно находились выше уровня «империалистического стандарта». ВВП на душу населения Великобритании в 1870 г. составлял 139% от «стандарта», но к 1970 г. упал до 82%, что отражает упадок британского империализма. ВВП на душу населения Франции в 1870 г. был 82% от «империалистического стандарта», а в 1913 г. — 77%. Этот же показатель для Германии составлял 80% в 1870 г. и 81% в 1913 г. В 1950 г. относительное положение обеих стран резко ухудшилось ввиду катастрофического масштаба разрушений в ходе Второй мировой войны. В 1970 г. французский ВВП на душу населения составлял 87% от «стандарта», а немецкий — 83%. Таким образом, за исключением периода перед и сразу после 1950 г., рассматриваемый показатель у Франции и Германии превышал 75% от «империалистического стандарта» в 1870-1970 годов. 

Поэтому вполне оправдано использовать отметку в 75% от «империалистического стандарта» в качестве рубежа между центром и полупериферией. Важно отметить, что это лишь условная граница, и при определении позиции государства как центра мир-системы или страны с доходами на уровне центра также должны учитываться другие важные характеристики (могущество государства, степень политической и экономической самостоятельности, технологическое развитие и т.д.). Например, в 1970 г. к богатейшим странам относили крупных экспортёров нефти — Катар, Кувейт, ОАЭ и Венесуэлу. К странам центра они явно не принадлежат.

На другом конце цепочки находятся Китай и Индия: в 1870 г. их ВВП на душу населения был чуть ниже 25% от «империалистического стандарта». Индия была британской колонией, а Китай — полуколонией, за влияние над которой боролись несколько империалистических держав. Обе страны в 1870 г. были частью периферии. В 1870-1970 годы доля населения мира, проживающая в странах с ВВП на душу населения менее 25% от «империалистического стандарта», увеличилась с 57% до 66%. Как следствие, глобальное неравенство увеличилось. В данном исследовании отметка в 25 % от «империалистического стандарта» будет использоваться как условная граница между странами полупериферии и периферии. 

На графике 6 приводятся показатели ВВП на душу населения для всех стран мира. Они упорядочены по возрастанию в зависимости от совокупной доли населения страны в общем населении мира в 1990, 2000, 2010 и 2017 годы.  

Пояснение к графику: ВВП на душу населения рассчитывался в долларах США на 2011-х годов [33].

В 1990-2010 годы динамика глобального распределения доходов во многом соответствовала показателю 1870-1970 годов. Доля населения, проживающая в странах с ВВП на душу населения более 75% от «империалистического стандарта», колебалась в узком диапазоне 13-14%. Доля населения в странах с ВВП на душу населения менее 25 % от «стандарта» была в районе 68-71%.

Однако к 2017 г. структура распределения доходов в мире кардинально изменилась. ВВП на душу населения Китая поднялся до 31% от «империалистического стандарта». Доля населения мира, живущая в странах с ВВП на душу населения менее 25% от «стандарта», снизилась до 50% (и это наименьшее значение с 1870 г.). Доля населения в странах с ВВП на душу населения более 75 % от «империалистического стандарта», уменьшилась до 12%. В то же время удельный вес населения в странах с ВВП на душу населения между 25 и 75% от «империалистического стандарта» увеличился до 38% (доля населения полупериферии увеличилась почти вдвое). 

Поскольку ВВП на душу населения Китая достиг значений, заметно превышающих 25% от «империалистического стандарта», а данные по перетоку труда показывают, что КНР стала эксплуататором для почти половины населения Земли, Китай теперь — однозначно страна полупериферии. С учётом нынешних темпов роста Китая не так сложно вообразить сценарий, при котором Китай войдет в центр капиталистической мир-системы и превратится в империалиста , став эксплуататором большинства населения Земли. [Если следовать логике Ли Миньци, чтобы страна стала империалистом, ей необходимо эксплуатировать всю планету. Подобная абсолютизация некорректна.] Но возможно ли это с учётом структурных ограничений мир-системы, а также пределов экологической эксплуатации планеты? 

Капиталистическая мир-система и система империалистической эксплуатации построены на эксплуатации большинства ничтожным меньшинством, которое исторически включало не более 1/6 населения Земли («горсткой особенно богатых и могущественных государств», как их называл Ленин). Ни капитализм, ни империализм не может существовать в условиях, когда большинство населения эксплуатирует меньшинство, или даже когда эксплуатирующее меньшинство составляет более заметную долю населения. Численность населения Китая почти равна 20% населения Земли. Если эта страна станет частью центра, то общее население стран центра возрастёт до 1/3 мирового населения. Сможет ли остальной мир обеспечить достаточное количество прибавочной стоимости (в форме выраженного в товарах труда), а также энергоресурсов, чтобы поддерживать такую массивную капиталистическую верхушку? 

В таблице 1 приводится баланс международного перетока труда для разных частей света на 2017 г. 

Пояснение к таблице: Во всех страновых группах, кроме стран с высоким уровнем дохода, подразумеваются страны с низким и средним уровнем дохода [34]. Для уточнения методологии см. Ли Минь Ци «Китай и кризис XXI века» [35]. 

Китай — крупнейший поставщик труда, овеществлённого в экспортируемых товарах, среди групп с низким и средним доходом. Количество труда в китайском экспорте составляет почти 90 млн человеко-лет ежегодно. Но недавно Южная Азия обошла Китай в качестве главного источника чистого труда. В 2017 г. чистые потери труда стран Южной Азии составили около 65 млн человеко-лет. В том же году все страны с низким и средним уровнем дохода в совокупности передали в центр 184 млн человеко-лет чистого труда. Соединённые Штаты поглотили примерно треть прибавочной стоимости из упомянутых стран.

Остальные страны с высоким уровнем дохода получили две трети. Следует отметить, что согласно определению Всемирного банка в страны с высоким уровнем дохода входит не только капиталистический центр, но и состоятельные страны-экспортёры нефти (Саудовская Аравия и ряд малых государств Персидского залива), богатые островные государства, города и города-государства (Сингапур и специальные административные районы КНР — Гонконг и Макао), а также некоторые относительно благополучные страны полупериферии: Чили, Кипр, Чехия, Эстония, Греция, Хорватия, Венгрия, Ирландия, Израиль, Южная Корея, Латвия, Литва, Словакия, Словения и Уругвай. 

Если Китай станет страной центра, то он перестанет поставлять прибавочную стоимости для мир-системы и превратится в получателем чистой прибавочной стоимости от остального мира. Допустим, средний обменный курс труда Китая повысится до уровня примерно 1:2 (единица китайского труда стоит половину иностранного труда) до 2:1 (одну единицу китайского труда можно обменять где-то на две единицы зарубежного труда, что соответствует нынешнему обменному курсу труда стран с высоким уровнем дохода кроме США). Тогда совокупный труд, овеществлённый в импортируемых Китаем товарах и услугах, должен будет возрасти до 180 млн человеко-лет. Вместо того, чтобы обеспечивать чистый перенос труда почти в 50 млн человеко-лет, Китай должен будет получать 90 млн человеко-лет от остального мира. Общая разница в 140 млн человеко-лет составляет примерно 75% мировой прибавочной стоимости, получаемой странами центра и наиболее развитыми странами полупериферии. Это сравнимо с чистым переносом труда, который сейчас обеспечивают все страны с низким и средним уровнем дохода (за исключением Китая). 

Следовательно, если Китай станет страной центра, то прежним странам центра придётся расстаться с большей частью получаемой от периферии прибавочной стоимости. В таком случае сохранение этими странами политической и экономической стабильности невозможно. Альтернативой может стать создание мир-системой новых способов эксплуатации, которые помогли бы извлечь  дополнительные 140 млн человеко-лет прибавочной стоимости из оставшейся периферии. Сложно представить, как можно до таких масштабов увеличить эксплуатацию периферии и не спровоцировать этим восстаний или развала всей мир-системы. 

Переход Китая в ранг страны центра потребует не только дополнительного отторжения сотен миллионов человеко-часов от остального мира, но и огромных затрат энергоносителей. 

Энергетические пределы экономического роста

Сегодня Китай — одновременно крупнейший мировой импортер нефти, природного газа и угля. На графике 7 показана доля китайского импорта нефти, природного газа и угля от всей мировой добычи с 2000 по 2018 годов.

Пояснение к графику: Импорт нефти измеряется в млн баррелей в день. Импорт природного газа — в млрд кубометрах. Импорт угля — в млн тонн нефтяного эквивалента [36].

В 2000 г. импорт нефти в КНР составлял 2,5% от её мировой добычи. К 2018 г. он вырос до 11,7% мировой нефтедобычи. В период 2000-2018 годов доля китайского импорта нефти в её мировой добыче увеличивалась в среднем на 0,5 процентных пункта в год. При таких темпах к началу 2030-х годов нефтяной импорт Китая должен поглотить около пятой части мирового объёма нефтедобычи.

До 2006 г. Китай вообще не импортировал природный газ. Но уже к 2018 г. Китай  превратился в крупнейшего импортера природного газа в мире, а его импорт составил 3,1% от мировой добычи. В 2013 г. китайский импорт угля достиг пикового значения в 4,6% мировой добычи. В 2016-2018 годы он оставался на уровне чуть ниже 4% мировой добычи. Сможет ли остальной мир удовлетворить спрос Китая на энергоресурсы, если его правящий класс продолжит вести страну к «великому омоложению»?

Потребление энергии на душу населения (особенно потребление нефти на душу населения) тесно связано с подушевым ВВП государства. На графике 8 показана взаимозависимость между ВВП на душу населения (в долларах на 2011 г.) и потреблением нефти на душу населения (в тоннах) за 2018 г. для 77 стран, потребляющих значительное количество энергии [37].

Пояснение к графику: Данные о потреблении нефти взяты из статистики «Би-Пи» [38]. Данные о ВВП и населении приводятся по данным Всемирного банка [39]. 

Простая межстрановая регрессия показывает, что рост ВВП на душу населения в 1 % соответствует росту потребления нефти на душу населения в 1,24 %. При этом R-квадрат регрессии равен 0,85, т.е. колебания в подушевом ВВП разных стран могут статистически объяснить 85 % наблюдаемых изменений в подушевом потреблении нефти. 

Средневзвешенный ВВП на душу населения Соединённых Штатов, Великобритании, Франции и Германии в 2018 г. был 50 312 долларов (в ценах 2011 г.). Соответственно 75 % от «империалистического стандарта» — это 37 734 долларов Исходя из межстрановой регрессии, предполагаемое подушевое потребление нефти, соответствующее ВВП на душу населения в 37 734 долларов, составит 1,55 тонн. Для сравнения, в 2018 г. потребление нефти на душу населения в США было 2,51 т, а подушевое потребление нефти в Китае — 543 кг. Учитывая население в 1,4 млрд человек, если потребление нефти на душу населения вырастет до 1,55 т, то общее потребление Китая увеличится на примерно 1,4 млрд т (сверх текущего уровня потребления нефти в Китае). Это увеличение равно 31 % мировой нефтедобычи за 2018 г. или общему объёму нефти, добытой Российской Федерацией, Саудовской Аравией и Ираком. Очевидно, что удовлетворить такой рост спроса на нефть невозможно ни при каких мыслимых обстоятельствах.

Также на графике 8 показана динамика китайского подушевого потребления нефти за 1990-2018 годы и предполагаемая тенденция. Любопытно, что потребление Китаем нефти росло не так быстро, как предполагали бы данные межстрановой регрессии. Простая регрессия взаимосвязи между китайским подушевым потреблением нефти и подушевым ВВП показывает, что на каждый 1 % роста подушевого ВВП потребление нефти на душу населения увеличивается на 0,65 %. Если бы потребление нефти Китаем росло в соответствии с его историческим трендом, в таком случае при достижении подушевого ВВП 37 734 долларов или 75 % от империалистического стандарта потребление КНР нефти на душу населения должно увеличиться до 812 кг, а общий объём потребления нефти должен вырасти до 1,14 млрд т.

В сравнении с потребленным Китаем объёмом нефти в 2018 г. в 628 млн т это означает увеличение примерно на 510 млн т. Так как нефтедобыча Китая достигла пика в 2014 г. и с тех пор снижается, любой прирост потребления нефти придется удовлетворять за счет импорта. Дополнительный нефтяной спрос объёмом 510 млн т превышает общегодовой объём нефтяного экспорта Российской Федерации (поставила в 2018 г. 449 млн т) или Саудовской Аравии (экспортировала в 2018 г. 424 т). Способен ли мир найти еще одну Саудовскую Аравию (и не только), чтобы удовлетворить растущий спрос Китая на нефть, соответствующий его ожидаемому статусу страны центра?

В 2008-2018 годы мировая добыча нефти выросла с 4 до 4,47 млрд т или примерно на 470 млн т за десять лет. За тот же период нефтедобыча в США увеличилась с 302 до 669 млн т, а в Канаде — с 153 до 256 млн т. Совокупный рост добычи нефти в США и Канаде составил 470 млн т, что дало 100 % увеличение мировой нефтедобычи за десятилетие. Это значит, что мировой прирост добычи нефти в настоящее время зависит от разработки американской «сланцевой нефти» (использующей экологически разрушительные технологии гидравлического разрыва пласта) и сильно загрязняющих окружающую среду битуминозных песков Канады.

За пределами этих стран нефтедобыча в остальном мире стагнирует. Геолог Дэвид Хьюз утверждает, что министерство энергетики США сильно преувеличило ресурсный потенциал сланцевых месторождений, и американский нефтяной бум окажется кратковременным [40]. Если Хьюз прав, то после 2030 г. мировая нефтедобыча, скорее всего, перестанет расти (если не войдет в фазу постоянного упадка).

Кто-то возразит, что потребление Китаем нефти можно значительно сократить путем повышения энергоэффективности. Однако прогнозы на основе ретроспективных данных по Китаю уже отражают будущую картину подушевого потребления нефти в стране. Учитывая разницу в доходах, Китай окажется в нижней точке диапазона межстрановых колебаний (см. график 8). В то же время этот прогноз построен на оценке «империалистического стандарта» по показателям ВВП на душу населения за 2018 г. Если в будущем подушевой ВВП четырех исторически крупнейших империалистических стран продолжит расти (что наиболее вероятно), то «стандарт» соответственно будет увеличиваться. Тогда связанный с ним уровень потребления нефти на душу населения тоже вырастет. Скорее всего, любая «экономия» потребления нефти за счёт повышения энергоэффективности будет значительно или полностью сведена на нет обратным эффектом, вызванным повышением «империалистического стандарта».

Китай может попробовать снизить потребление с помощью широкой программы электрификации, заменив нефть электроэнергией национального производства [Ли Миньци настойчиво перебирает варианты мирного попадания Китая в число стран центра. Для полноты картины не хватает анализа возможного военного конфликта или серии конфликтов, особенно учитывая отсылки автора к Первой мировой войне.]. В частности, Китай мог бы заменить внутренний автопарк электромобилями. Однако производство электротранспорта требует больших объёмов сырья — лития и кобальта.

Зачастую их добывают в политически нестабильных странах на экологически грязных производствах. При нынешних технологиях для производства одного электромобиля необходимо около 10 кг лития. Сегодня Китай производит порядка 12 млн автомобилей в год. Для замещения автомобилестроения производством электротранспорта в текущем годовом объёме Китаю потребуется 120 тыс. т лития ежегодно. Общий объём мирового производства лития в 2018 г. составлял лишь 62 тыс. т. Следовательно, даже если Китай израсходует весь объём произведенного в мире лития, то этого хватит для замещения только половины объёма его обычного автомобильного производства [41].

Сегодня в Китае около 140 млн легковых автомобилей, т.е. на каждые десять человек приходится приблизительно один автомобиль [42]. Если бы Китай имел такой же показатель обеспеченности автомобилями, как США (по два автомобиля на трёх человек), общее количество автомобилей в КНР должно было бы вырасти примерно до одного миллиарда. Для производства миллиарда электромобилей Китаю понадобится 10 млн т лития, что составляет около 72 % текущих мировых запасов этого металла.

Большая часть потребляемой Китаем нефти приходится не на легковые автомобили, а на грузовые перевозки и различные нужды промышленности, которые не так просто электрифицировать с учётом существующих технологий и вероятного темпа технологического развития в ближайшем будущем. Потребление бензина для транспортных целей составляет лишь около 10 % от китайского общего объёма потребления нефти. Поэтому даже если вдруг Китай добьётся серьёзных успехов в деле внедрения электромобилей, это в лучшем случае позволит заместить не более десятой части текущего объёма потребления нефти.

Вне зависимости от того, найдет ли мир энергоресурсы для удовлетворения будущего спроса Китая, на данный момент китайский уровень потребления электроэнергии уже приводит к выбросам парниковых газов, которые в несколько раз превышают необходимый для устойчивости мировой экосистемы уровень.

Климатический кризис и превышение общемирового эмиссионного бюджета

Научное сообщество сходится во мнении, что повышение среднемировой температуры поверхности Земли на 2°C по сравнению с доиндустриальной эпохой неминуемо повлечёт опасное изменение климата с катастрофическими последствиями. По словам Джеймса Хансена и его коллег, глобальное потепление на два градуса вызовет таяние ледников Западной Антарктики. Из-за этого в течение следующих 50-200 лет уровень моря поднимется на высоту 5-9 метров. Бангладеш, европейские низменности, восточный берег США, северокитайские равнины и множество прибрежных городов уйдут под воду. Дальнейшее повышение среднемировой температуры может со временем привести к стремительному потеплению, которое сделает бо́льшую часть мира непригодной для жизни людей. Для сохранения глобальной экологической устойчивости и выживания человеческой цивилизации в долгосрочной перспективе крайне важно удерживать глобальное потепление на уровне ниже 2°C [43].

Среднемировая температура поверхности Земли в 2018 г. была на 1,12°C выше средней температуры в 1880-1920 годы (приблизительный показатель доиндустриальной эпохи). Средняя температура за период 2009-2018 годов оказалась на 1,04°C выше доиндустриального уровня [44]. Для предотвращения глобального потепления на 2°C к концу XXI столетия мир должен гарантировать, что дальнейшее потепление не будет превышать 0,96°C.

Согласно данным Межправительственной группы экспертов по изменению климата, суммарные выбросы углекислого газа, во многом, определят среднюю мировую температуру земной поверхности в течение следующего столетия или около того. В предыдущей работе я высчитал, что остаток общемирового бюджета выбросов углекислого газа от сжигания ископаемого топлива до конца XXI в. не должен превышать 1,4 трлн т. Глен П. Питерс и его коллеги, используя другую систему гипотез, подсчитали, что допустимый остаток совокупных выбросов углекислого газа от сжигания ископаемого топлива составляет всего 765 млрд т [45].

В 2018 г. население Земли насчитывало 7,59 млрд человек. При более щедром эмиссионном бюджете на XXI в. объёмом 1,4 млрд т в среднем на человека отводится около 2,3 т выбросов в год (1,4 трлн / 80 лет / 7,6 млрд человек). Для сравнения, в 2018 г. выбросы углекислого газа на душу населения в Китае составили 6,77 т, а в США — 15,73 т.

На графике 9 показано соотношение между ВВП на душу населения (в ценах доллара за 2011 г.) и выбросами углекислого газа на душу населения (в тоннах) в 2018 г. для 77 стран со значительным потреблением энергоносителей [46]. График также отражает ретроспективу выбросов углекислого газа на душу населения в Китае в 1990-2018 годы.

Пояснение к графику: Данные по выбросам углекислого газа взяты из отчёта «Би-Пи» [47]. Данные о ВВП и населении приводятся по Всемирному банку [48]. 

В 1990-2013 годы выбросы углекислого газа на душу населения в Китае подскочили с 2,05 до 6,81 т. Если этот тренд продолжится, то при увеличении подушевого ВВП Китая до 37 734 долларов (75 % от «империалистического стандарта») китайские выбросы на душу населения вырастут до 12,85 т. Если каждый житель планеты будет производить такой объём выбросов ежегодно до конца столетия, то совокупный объём выбросов за оставшиеся 80 лет составит 7,8 трлн т. Это приведёт к дальнейшему росту потепления на 5,5°C, так как, по приблизительным расчётам, каждый один трлн т выбросов углекислого газа вызовет дополнительное потепление примерно на 0,7°C.

Поскольку энергоэффективность Китая расчёт, и страна предпринимает усилия по замещению угля природным газом и энергией из возобновляемых источников, его подушевые выбросы углекислого газа фактически остаются на уровне 2013 г. Тем не менее, потребление Китаем нефти и природного газа продолжает быстро расти, и выбросы углекислого газа также могут начать расти в будущем, пусть и медленнее.

Для сегодняшнего уровня доходов подушевые выбросы углекислого газа в Китае значительно выше расчётов, основанных на межстрановой регрессии. Межстрановая регрессия показывает, что если ВВП Китая на душу населения вырастет до 37 734 долл, то подушевые выбросы углекислого газа должны составить 8,67 т. Если каждый житель планеты будет производить выбросы объёмом 8,67 т ежегодно до конца столетия, то накопленный объём выбросов за оставшиеся 80 лет XXI в. вырастет до 5,3 трлн т. Это приведёт к дополнительному потеплению на 3,7°C. Поскольку среднемировая температура поверхности уже на один градус выше показателя доиндустриальной эпохи, то к концу столетия планета потеплеет на 4,7°C. Это неизбежно приведёт к неконтролируемому потеплению, в результате чего пригодная для проживания территория сильно сократится. 

Может ли Китай снизить подушевые выбросы до уровня, соответствующего его обязательствам по стабилизации климата, и при этом не отказаться от амбиций стать частью центра капиталистической мир-системы?

Чтобы выполнить обязательства по стабилизации климата, Китай (как и любая другая страна) должен снизить подушевые выбросы углекислого газа до уровня ниже 2,3 т. Основываясь на данных межстрановой регрессии, это соответствует подушевому ВВП, равному 9 339 долларов (19 % от «империалистического стандарта» в 2018 г.). Другими словами, стабилизации климата и глобальной экологической устойчивости можно достигнуть, если все страны согласятся на значительное сокращение подушевого дохода до уровня периферийных стран или не будут его превышать [Автор имеет ввиду концепцию «нулевого роста» экономики. Она предполагает, что в рамках капитализма экономические акторы откажутся от роста экономики, чтобы сохранить природу и устойчиво развиваться самим. Это противоречит логике капиталистического производства.].

В качестве альтернативы Китай может рассчитывать на быстрое развитие энергосберегающих технологий и замещение потребляемого ископаемого топлива энергией из возобновляемых источников. Тогда КНР сможет одновременно обеспечить устойчивый экономический рост и быстрое сокращение выбросов в будущем. В 2008-2018 годы мировой объём производства увеличивался на 3,3 % в год, а мировой объём выбросов углекислого газа – на 1,1 % в год. Следовательно, среднегодовой темп снижения интенсивности выбросов составляет 2,2 % от ВВП. Если интенсивность выбросов в расчёте по ВВП продолжит снижаться таким темпом в будущем, то потребуется 60 лет, чтобы сократить выбросы углекислого газа на душу населения (при подушевом ВВП в 37 734 долларов) с 8,67 до 2,3 т.

Но эти расчёты не учитывают побочный эффект, связанный с будущим ростом «империалистического стандарта». Если средневзвешенный ВВП на душу населения четырёх главных империалистов будет увеличиваться на 1 % в год, то связанный с растущим «стандартом» темп эффективного сокращения выбросов составит всего лишь 1,2 %. При таких условиях для снижения подушевых выбросов, связанных с 75 % от «империалистического стандарта», до показателя в 2,3 т понадобится 110 лет. Однако у планеты нет столько времени на снижение выбросов парниковых газов. Если человечество сохранит текущий уровень выбросов (около 34 млрд т в год), то менее чем через 20 лет остаток общемирового эмиссионного бюджета (необходимого для удержания глобального потепления на уровне менее 2°C) будет полностью исчерпан [49].

Заключение

Имеющиеся данные не подтверждают гипотезу, что Китай превратился в империалистическую страну в смысле принадлежности к привилегированному меньшинству, эксплуатирующему большую часть населения мира. В целом Китай остаётся эксплуатируемой страной в системе глобального разделения труда и передаёт больше прибавочной стоимости в страны центра (исторические империалистические страны), чем получает из периферии. Тем не менее, подушевой ВВП Китая уже достиг показателей, значительно превышающих уровень доходов стран периферии. В контексте международных потоков труда Китай стал эксплуатировать примерно половину населения мира (включая Африку, Южную Азию и часть Восточной Азии). Таким образом, наиболее правильно рассматривать Китай как страну полупериферии капиталистической мир-системы.

По-настоящему важен вопрос, продолжит ли Китай приближаться к центру мир-системы и какие глобальные последствия будут у этого процесса. Капиталистическая мир-система исторически построена на эксплуатации подавляющего большинства небольшим меньшинством, живущим в ведущих империалистических государствах. Из-за огромного населения Китай, став страной центра, резко увеличит долю богатого верхнего слоя населения мир-системы. Предполагаемый объём присвоенного труда (или перенесённой прибавочной стоимости), который потребуется Китаю от остального мира, будет настолько большим, что население оставшихся стран периферии не сможет его удовлетворить.

Более того, то количество энергоресурсов (особенно, нефти), которое нужно Китаю как стране центра, невозможно произвести ни за счёт будущего роста мировой нефтедобычи, ни за счёт возможных технологических новшеств. При маловероятном сценарии вхождения КНР в центр мир-системы сопутствующие этому объёмы выбросов парниковых газов быстро исчерпают оставшийся общемировой эмиссионный бюджет. Тогда поддержание скорости глобального потепления на уровне в минимум 2°C практически невозможно.

В перспективе возможно развитие нескольких сценариев. Согласно первому, Китай может пойти по пути других стран полупериферии. Если в ближайшие годы китайская экономика продолжит расти, это приведёт к различным социально-экономическим противоречиям (подобно событиям 1970-1980-х годов в Восточной Европе и Латинской Америке). Они могут положить конец бурному росту КНР и привести к масштабному экономическому кризису за которым, возможно, последует политическая нестабильность. При этом сценарии Китай попадёт в ловушку полупериферии в соответствии с историческими законами развития капиталистической мир-системы, действовавшими до сих пор.

Второй возможный сценарий — Китай продолжит двигаться вверх по глобальной иерархии доходов и превзойдёт большую часть полупериферии. Например, ВВП Китая на душу населения может превысить 50 % от «империалистического стандарта» и приблизиться к 75 %. При таком развитии событий эксплуатация Китаем рабочей силы и энергоресурсов остального мира обретёт такие огромные размеры, что станет непосильной для периферийных регионов: Африки, Южной Азии и Восточной Азии. Как следствие, общая нестабильность, которая охватит эти регионы, может проложить путь к революционным преобразованиям или общему коллапсу системы.

Кроме того, огромный спрос Китая на энергоресурсы может привести к ожесточённому соперничеству между другими крупнейшими импортёрами энергоресурсов. Это вызовет эскалацию геополитической напряжённости. Китайская экономика может пострадать от этого (например, от революции в Саудовской Аравии) [Мы готовы поспорить с автором насчёт вероятности такого сценария. Превосходство «стран центра» эволюционным путём не преодолеть хотя бы потому, что «центр» будет этим изменениям активно сопротивляться. Ли Миньци, похоже, и сам понимает, что усиление Китая привёдет только к обострению международной политической обстановки.].

Наконец, существует маловероятный сценарий, по которому Китаю каким-то образом «удастся» выполнить национальную задачу «догнать» Запад и стать частью центра мир-системы. В таком случае совокупный спрос Китая и других стран центра на энергию, а также колоссальные выбросы парникового газа и других загрязняющих веществ, произведённые значительно расширившимся империалистическим центром, полностью погубят мировую экологическую систему. Разрушится не только окружающая среда, но и все реальные надежды на устойчивое развитие человеческой цивилизации. Именно поэтому предотвращение этого сценария будет в интересах как всего человечества, так и Китая [По такой логике гипотетический конфликт между США и Китаем войдёт в историю как «специальные военные мероприятия по спасению природы и экологической системы Земли».].

* * * * *

1		https://inter.kke.gr/ru/articles/–00035/
2		Jeff Desjardins, “China’s Staggering Demand for Commodities,” Visual Capitalist, March 2, 2018. URL: https://www.visualcapitalist.com/chinas-staggering-demand-commodities/
3		Alexis Okeowo, “China in Africa: The New Imperialists?” New Yorker, June 12, 2013. URL: https://www.newyorker.com/news/news-desk/china-in-africa-the-new-imperialists
4		Ryan Cooper, “The Looming Threat of Chinese Imperialism,” Week, March 29, 2018. URL: https://theweek.com/articles/763786/looming-threat-chinese-imperialism
5		James A. Millward, “Is China a Colonial Power?,” New York Times, May 4, 2018. URL: https://www.nytimes.com/2018/05/04/opinion/sunday/china-colonial-power-jinping.html
6		Jamil Anderlini, “China Is at Risk of Becoming a Colonial Power,” Financial Times, September 19, 2018. URL: https://www.ft.com/content/186743b8-bb25-11e8-94b2-17176fbf93f5
7		Akol Nyok Akol Dok and Bradley A. Thayer, “Takeover Trap: Why Imperialist China Is Invading Africa,” National Interest, July 10, 2019. URL: https://nationalinterest.org/feature/takeover-trap-why-imperialist-china-invading-africa-66421
8		V.I. Lenin, Imperialism: The Highest Stage of Capitalism (1916; repr. Chippendale, Australia: Resistance Books, 1999).
9		Lenin, Imperialism, 92.
10		Anthony Brewer, Marxist Theories of Imperialism: A Critical Survey (New York: Routledge, 1980), 21–23.
11		B. Turner, Is China an Imperialist Country? Considerations and Evidence (Montreal: Kersplebedeb, 2015).
12		David Harvey, “David Harvey’s Response to John Smith on Imperialism,” Radical Political Economy (blog), February 23, 2018. URL: https://urpe.wordpress.com/2018/02/23/david-harveys-response-to-john-smith-on-imperialism/
13		Hua Shi, “Imperialism, Ultra-Imperialism, and the Rise of China” [in Chinese], Jiliu Wang, September 19, 2017. URL: http://jiliuwang.net/archives/65455
14		Lenin, Imperialism, 39, 63–64.
15		Lenin, Imperialism, 92, 101, 104.
16		Lenin, Imperialism, 30–31.
17		“The Time-Series Data of International Investment Position of China,” State Administration of Foreign Exchange, People’s Republic of China, March 26, 2021. URL: https://www.safe.gov.cn/en/2018/0928/1459.html
18		Нетто-кредитор — участник клиринга, имеющий длинную позицию по определенному виду финансовых инструментов.
19		“The Time-Series Data of Balance of Payments of China,” State Administration of Foreign Exchange, People’s Republic of China, March 26, 2021. URL: https://www.safe.gov.cn/en/BalanceofPayments/index.html
20		The Time-Series Data of International Investment Position of China, State Administration of Foreign Exchange, People’s Republic of China, March 26, 2021. URL: https://www.safe.gov.cn/en/2018/0928/1459.html; “The Time-Series Data of Balance of Payments of China,” State Administration of Foreign Exchange, People’s Republic of China, March 26, 2021. URL: https://www.safe.gov.cn/en/2019/0329/1496.html
21		Brian R. Mitchell, British Historical Statistics (Cambridge: Cambridge University Press, 1988), 829, 872.
22		Annual National Data. National Bureau of Statistics, People’s Republic of China, accessed May 31, 2021. URL: https://data.stats.gov.cn/english/easyquery.htm?cn=C01
23		Natasha Khan and Yasufumi Saito, “Money Helps Explain Why China Values Hong Kong,” Wall Street Journal, October 23, 2019.
24		“Xi Jinping Millionaire Relations Reveal Fortunes of Elite,” Bloomberg, June 29, 2012; Dexter Roberts, “China’s Elite Wealth in Offshore Tax Havens, Leaked Files Show,” Bloomberg, January 2, 2014. URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2014-01-22/chinas-elite-wealth-in-offshore-tax-havens-leaked-files-show
25		Arghiri Emmanuel, Unequal Exchange: A Study of the Imperialism of Trade (New York: Monthly Review Press, 1972); Samir Amin, Unequal Development: An Essay on the Social Formations of Peripheral Capitalism (New York: Monthly Review Press, 1976); Immanuel Wallerstein, The Capitalist World-Economy: Essays by Immanuel Wallerstein (Cambridge: Cambridge University Press, 1979), 71; John Smith, Imperialism in the Twenty-First Century: Globalization, Super-Exploitation, and Capitalism’s Final Crisis (New York, Monthly Review Press, 2016), 9–38, 187–223, 232–33. URL: https://monthlyreview.org/product/imperialism_in_the_twenty-first_century/
26		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
27		Minqi Li, China and the 21st Century Crisis (London: Pluto, 2015), 200–2
28		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
29		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
30		Immanuel Wallerstein, World-System Analysis: An Introduction (Durham: Duke University Press, 2007), 23-41.
31		Angus Maddison, “Statistics on World Population, GDP, and Per Capita GDP, 1–2008 AD,” Groningen Growth & Development Centre, 2010.
32		Giovanni Arrighi, “World Income Inequalities and the Future of Socialism,” New Left Review 189 (1991): 39–66.
33		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
34		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021. URL:https://databank.worldbank.org/reports.aspx?source=world-development-indicators
35		Minqi Li, China and the 21st Century Crisis (London: Pluto, 2015), 200–2.
36		BP, Statistical Review of World Energy 2020 (London: BP, 2019). URL: https://www.bp.com/en/global/corporate/energy-economics/statistical-review-of-world-energy.html
37		BP, Statistical Review of World Energy 2020 (London: BP, 2019).
38		BP, Statistical Review of World Energy 2020 (London: BP, 2019).
39		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
40		David Hughes, Shale Reality Check: Drilling into the U.S. Government’s Rosy Projections for Shale Gas & Tight Oil Production Through 2050 (Corvallis: Post Carbon Institute, 2018). URL: https://www.postcarbon.org/publications/shale-reality-check/
41		Tam Hunt, “Is There Enough Lithium to Maintain the Growth of the Lithium-Ion Battery Market?,” Green Tech Media, June 2, 2015. URL: https://www.greentechmedia.com/articles/read/is-there-enough-lithium-to-maintain-the-growth-of-the-lithium-ion-battery-m#gs.yP360N4; “Annual National Data”; BP, Statistical Review of World Energy 2020.
42		“Annual National Data”; BP, Statistical Review of World Energy 2020.
43		James Hansen et al., “Ice Melt, Sea Level Rise and Superstorms: Evidence from Paleoclimate Data, Climate Modeling, and Modern Observations that 2°C Global Warming Could Be Dangerous,” Atmospheric Chemistry and Physics 16, no. 6 (2016): 3761–812. URL: https://doi.org/10.5194/acp-16-3761-2016
44		“GISS Surface Temperature Analysis,” National Aeronautics and Space Administration, Goddard Institute for Space Studies, accessed May 31, 2021.
45		Intergovernmental Panel on Climate Change, “Summary for Policymakers,” in Climate Change 2013: The Physical Science Basis. Contribution of Working Group I to the Fifth Assessment Report of the Intergovernmental Panel on Climate Change, ed. T. F. Stocker et al. (Cambridge: Cambridge University Press, 2013), 27–29; Minqi Li, “Global Carbon Dioxide Emissions and Climate Change 2018–2100,” Peak Oil Barrel, November 20, 2018. URL: http://peakoilbarrel.com/world-energy-2018-2050-world-energy-annual-report-part-5; Glen P. Peters, Robbie M. Andrew, Susan Solomon, and Pierre Friedlingstein, “Measuring a Fair and Ambitious Climate Agreement Using Cumulative Emissions,” Environmental Research Letters 10, no. 10 (2015): 105004–12.
46		BP, Statistical Review of World Energy 2020.
47		BP, Statistical Review of World Energy 2020 (London: BP, 2019).
48		“World Development Indicators,” World Bank, accessed May 31, 2021.
49		“Carbon Countdown Clock: How Much of the World’s Carbon Budget Have We Spent,” Guardian, accessed June 1, 2021. URL: https://www.theguardian.com/environment/datablog/2017/jan/19/carbon-countdown-clock-how-much-of-the-worlds-carbon-budget-have-we-spent

Автор: Ли Миньци

Источник тут