Эпидемия COVID-19, безусловно, придаст импульс цифровым сексуальным играм, но, надеюсь, это также приведет к переоценке физической близости, и мы будем помнить, что секс между двумя людьми – это средство духовной близости.
Глава министерства здравоохранения Ирландской республики выпустил руководство по практике секса во время коронавируса, и двумя ключевыми рекомендациями являются следующие: “Стоит подумать о том, чтобы отдохнуть от физического и личного общения, особенно если вы обычно встречаетесь с сексуальными партнерами оффлайн или зарабатываете на жизнь, занимаясь сексом. Рассмотрите возможность заведения знакомств по видео, посредством секстинга или комнат чата. Обязательно продезинфицируйте клавиатуры и сенсорные экраны, через которые вы делитесь сообщениями с другими людьми”.
“Мастурбация не распространит коронавирус, особенно если вы моете руки (и любые секс-игрушки) с мылом и водой не менее 20 секунд до и после использования”.
Это разумные советы, которые исходят из здравого смысла, во время эпидемий, распространяющихся при телесном контакте – но следует отметить, что эти рекомендации лишь завершают уже длительный процесс дигитализации жизни: статистика показывает, что современные подростки тратят гораздо меньше времени на изучение своей сексуальности, чем занимаются серфингом в сети.
Даже если они занимаются сексом, не намного ли проще и приятнее ли это делать в виртуальном пространстве (просматривая хардкор-порнографию)?
По этой причине новый американский сериал “Эйфория” (который HBO представляет так: “группа старшеклассников открывает мир наркотиков, секса, идентичности, травмы, социальных сетей, любви и дружбы”), где изображается распутная жизнь нынешнего поколения школьников, сегодня является почти противоположностью реальности. Сериал не имеет никакого отношения к современной молодежи и по этой причине весьма анахроничен – скорее, это упражнение в ностальгии людей среднего возраста по тому, насколько развращенными когда-то были молодые поколения.
Но здесь мы должны пойти еще дальше: а что, если никогда и не было абсолютно “реального” секса, лишенного какого-либо виртуального или фантазийного дополнения? Обычное определение мастурбации: “делать это с собой, воображая себе партнеров”, но что, если реальный секс – это всегда – до определенной степени – мастурбация с реальным партнером? Что я имею в виду? В комментарии для “Гардиан” Ева Вайзман ссылается на один момент, описанный в “Эффекте бабочки”, серии подкастов Джона Ронсона об афтершоках интернет-порно. “На съемочной площадке порнофильма актер потерял свою эрекцию в середине сцены – чтобы уговорить его вернуться, он отвернулся от женщины, лежащей под ним голой, схватил телефон и открыл “Порнхаб”. Это показалось мне слегка апокалиптичным”. Она приходит к выводу: “Что-то определенно сгнило в мире секса”.
Согласен, но я бы добавил сюда урок психоанализа: что-то гнилое является конститутивным для мира секса, человеческая сексуальность сама по себе извращена, подвержена садомазохистским извращениям и, в частности, смешении реальности и фантазии. Даже когда я нахожусь наедине с партнером, мое сексуальное взаимодействие с ним неразрывно переплетается с моими фантазиями, т.е. каждое сексуальное взаимодействие потенциально структурировано как “мастурбация с реальным партнером” – я использую плоть и тело моего партнера как опору для запуска/воплощения моих фантазий.
Невозможно устранить этот разрыв между телесной реальностью партнера и вселенной фантазий в контексте деформаций, вызываемых патриархатом и социальным господством или эксплуатацией – этот разрыв существует здесь с самого начала. Так что я вполне понимаю актера, который для того, чтобы вернуть свою эрекцию, полез на “Порнхаб” – он искал фантазматическую поддержку для своего спектакля. Именно по этой же причине в рамках полового акта один партнер просит другого продолжать говорить, обычно рассказывая что-то “грязное” – даже когда держишь в руках “саму вещь” (обнаженное тело любимой партнерши), это присутствие необходимо дополнять речевыми фантазиями…
Это сработало для актера, потому что у него явно не было личных отношений с актрисой – ее тело было для него скорее живой секс-куклой. Если бы он был страстно влюблен в свою партнершу, ее тело имело бы для него значение, так как каждый жест прикосновения к ней вторгался бы в ядро ее субъективности. Когда человек занимается любовью с кем-то, кого по-настоящему любит, прикосновение к телу партнера имеет решающее значение. Поэтому следует перевернуть старую мудрость, согласно которой сексуальная похоть относится к телу, а любовь – к душе: сексуальная любовь гораздо более телесна, чем секс без любви.
Будут ли тогда продолжающиеся эпидемии ограничивать сексуальность и пропагандировать любовь, восхищение далекой возлюбленной, до которой нельзя дотронуться? Эпидемии, безусловно, дадут толчок цифровым сексуальным играм без телесного контакта. Надеюсь, однако, в результате эпидемий состоится переоценка сексуальной близости, и мы снова усвоим урок Андрея Тарковского, для которого земля, ее инертный, влажный материал, не противостоит духовности, а является ее посредником. В шедевре Тарковского “Зеркало” его отец Арсений Тарковский читает собственные строки: “Душе грешно без тела, как телу без одежды”. Мастурбация перед жестким порно – это грех, в то время как телесный контакт – это путь к духовности.
Источник: RT
