додому Стратегія Фашизация антифашизма, или Как Российская Федерация легитимирует захват Украины

Фашизация антифашизма, или Как Российская Федерация легитимирует захват Украины

480

24 марта 2015 года (Гефтер, Гасан ГУСЕЙНОВ). Фашистский дрейф языка: манящий и маниакальный

В конце 1970-х годов в застолье бывших блокадников-ленинградцев я услышал такую байку. В Ленинграде, в столовой Дома писателей, зимой 1942/1943 года несколько недель провисел плакат с надписью «Смерть врагам фашизма!». Голод и холод были сильнее разума и чувства юмора. Все понимали, что писавшая этот текст рука имела в виду. Плакат сняли без всяких последствий для того, кто его писал. Гораздо важнее причина, по которой бывшие блокадники вспомнили об этой истории именно в конце 1970-х. Это были годы, когда полная, железобетонная определенность существовала в Советском Союзе только в отношении одного отрезка истории страны — победы над национал-социализмом и фашизмом в Великой Отечественной войне. Фашизм считался абсолютным злом, не совместимым ни с одним идеологическим явлением, даже самым негативным, которое можно было бы наблюдать в тогдашнем СССР. Ни так называемый «буржуазный национализм», ни так называемый «великодержавный шовинизм», ни «расизм» не дотягивали до абсолютного идеологического зла «фашизма». Единственная трудность состояла в том, что начиная со второй половины 1930-х годов фашизм перестали изучать как специфическую идеологию.

В 1936 году в московском издательстве «Соцэкгиз» вышла книга под названием «Против фашистского мракобесия и демагогии» [1]. С одной стороны, сама эта книга представляла собой продукт демагогии. Достаточно сказать, что в предисловии к ней агентами фашизма и просто фашистами названы Троцкий, Зиновьев и другие советские противники Сталина.

С другой стороны, внутри книги был дан последний в СССР развернутый анализ идеологии фашизма. Да, каждый абзац о сущности фашизма сопровождался пояснениями, что в Советском Союзе все иначе, что товарищи Ленин и Сталин — пролетарские гуманисты, в отличие от товарищей Гитлера и Муссолини, что Маркс — за народ, а Ницше и Зомбарт — за буржуазную личность, за империалистическую гиену. Но, несмотря на всю демагогию, А. Деборин, автор главной идеологической статьи в сборнике, не побоялся увидеть в итальянском фашизме, германском национал-социализме и сталинском социализме некоторые общие основополагающие признаки, которые тогда, в 1936 году, легко было противопоставить столь же основополагающим различиям.

Отличий, собственно говоря, оказалось только два: по «расовому» и «еврейскому» вопросу и по отношению к культуре и церкви. Все остальные признаки идеологии фашизма и официального советского антифашизма совпадали. 60 лет спустя их перечислит в своей известной работе о признаках фашизма Умберто Эко [2]. Все названные им признаки и в советское время, с середины 1930-х годов, осознавались как пограничная зона между фашистами и официальными советскими антифашистами.

  1. Культ национальной традиции и «наше» мистическое превосходство над «ними»: у них Ницше, Чемберлен и Розенберг, у нас Маркс, Ленин и Сталин.
  2. Неприятие космополитического модернизма и рационализма: для фашистов это выражение упадка и вырождение (Entartete Kunst), которое фашизм призван остановить; для советских антифашистов это питательная почва для фашизма.
  3. Ненависть к либеральной интеллигенции, к пацифизму одиночек, культ низменного в массовом человеке: для фашистов либеральная интеллигенция ослабляет нацию, для антифашистов — разоружает народ перед фашизмом.
  4. Опережающая лояльность по отношению к властям (от готовности к погромам до развертывания пропагандистских программ, которые готовили бы население к любым действиям властей): антифашисты и фашисты обмениваются обвинениями в демагогии.
  5. Расизм: для фашистов — официальная идеология; для советских антифашистов — основной аргумент неприемлемости фашизма; на практике — один из инструментов реальной политики в СССР.
  6. Теория заговора: те и другие считают мировую повестку дня продуктом заговора международного еврейства, США и Великобритании и т.п. Практическое внутри- и внешнеполитическое следствие теории заговора — безмерное расширение полномочий секретных служб (в СССР и РФ — от НКВД до ФСБ).
  7. Отказ от логики — отключение у приверженцев идеологии интроспекции. Пример: один и тот же враг одновременно изображается и как ничтожное насекомое или даже растение, и как сверхмощный и хитроумный завоеватель. Пример: в ходе конфликта в Украине российские СМИ изображают самих украинцев то как беспомощных «овощей» («укроп»), то как передовую колонну НАТО и США на западных границах России.
  8. Марциальность — дарование гражданским лицам воинского достоинства: везде, где это возможно, создаются условия для военных игр, военизированных организаций и т.п.
  9. Инверсивная иерархия: обожествляемый вождь являет простому человеку признаки простоты и низменности; как бы высоко ни возносился вождь, он всегда остается одним из нас.
  10. Культ героической гибели.
  11. Мужской шовинизм, ненависть к сексуальным меньшинствам.
  12. Культ целостности и безусловного приоритета государства в противостоянии личностям и группам.
  13. Формирование собственной версии родного языка как государственного; контроль над знаниями.
  14. Презрение к действующему международному праву, к основополагающей хартии ООН.

Начиная с середины 1970-х годов, на закате СССР, в поздней советской культуре появлялось все больше сигналов, что общество понимает или чувствует это постепенное слияние, отождествление фашистских идеологических установок и социальных практик с официальными советскими (от запрещенных романов Василия Гроссмана до популярных книг братьев Стругацких и телесериала «17 мгновений весны» по роману Юлиана Семенова). Именно во время просмотра телесериала «17 мгновений весны», в котором советский зритель впервые испытал идеологический восторг перед внутренним устройством Третьего рейха, некоторые зрители и вспомнили эпизод с плакатом «Смерть врагам фашизма!» 1942/43 года в Ленинграде. Как писал Василий Гроссман, Советский Союз, победив нацистскую Германию, ухитрился заразиться вирусом фашизма.

Советское общество и начало разлагаться как утратившее внутреннюю идеологическую легитимацию, перестав различать политически приемлемое и неприемлемое (вторжение в Афганистан, силовое удержание захваченного по итогам Второй мировой войны, преследование инакомыслящих, террор по отношению к частным предпринимателям и мн. др.). После роспуска СССР некоторые признаки фашизма проступили при строительстве новых национальных государств (не только РФ): дискриминация национальных меньшинств, преследования по языковому признаку, стремление воссоздать или облагородить «нашу» историю — как ультимативную легитимацию существования «нашего» государства именно в таких границах.

Наиболее острый характер слияние фашистских практик и идеологических установок с официальным, казенным антифашизмом советского пошиба приобрело в 2014 году. Политический кризис в Украине и свержение президента Януковича вызвали в России политическое «короткое замыкание». Официальная российская пропаганда квалифицировала события в Киеве как «фашистский», «бандеровский» государственный переворот. СМИ России испробовали все доступные способы дискредитации украинского политического процесса как «фашизации»: обвинения новых властей в «антисемитизме», в «прославлении национал-социализма» в конечном счете привели к прежней советской версии «украинцев» — «прислужников США и НАТО». Представление о событиях в Киеве как «фашистском» перевороте распространяется по всем каналам официальных российских СМИ.

После аннексии Крыма официальная линия российской пропаганды перешла черту советской эпохи и углубилась в дореволюционную российскую имперскую практику полного отрицания национальной самобытности и политической суверенности Украины и украинцев. Политический концепт «Новороссии» и военная агрессия на Донбассе сопровождается фашизацией внутриполитического процесса в самой России. Риторика Путина («пятая колонна») требует от граждан «бдительности» и выявления внутренних врагов как более опасных, чем любой явный внешний враг. И все это парадоксальным образом объявляется «антифашистской политикой России». Очевидная и неприкрытая война в Восточной Украине ведется силами боевых отрядов, набираемых в низах российского общества. Идеологическое обоснование ликвидации украинской государственности идет под теми же лозунгами, которые освящали «возвращение» (heim ins Reich) Австрии и Чехии в состав Великой Германии.

Фашизация русского политического языка идет с поразительной скоростью и становится главным препятствием к критическому анализу положения дел в России. Несмотря на очевидную ответственность правящего в Российской Федерации режима за военную катастрофу в Восточной Украине и на неминуемый экономический упадок в собственной стране, вся пропагандистская машина РФ производит виртуальный социальный продукт — готовность убивать и умирать за обиды, якобы нанесенные России соседними государствами, Европой и Соединенными Штатами Америки. В этой войне за виртуальные обиды, за «жизненное пространство» и сакральную «целостность» «русского мира» Владимир Путин и его окружение навязывают населению Российской Федерации презрение к международному праву и комплексы ущемленных носителей высших ценностей: гражданам РФ внушается мысль, что лично у них была отнята их политическая собственность — бывший Советский Союз. Реализовать программу утоления этих комплексов предлагается вооруженным путем, и прямое военное нападение на Украину является, по-видимому, единственным выходом для нынешнего российского режима.

Примечания

1. Против фашистского мракобесия и демагогии. Сб. ст. / Под ред. И. Дворкина, А. Деборина, М. Каммари, М. Митина, М. Савельева. М.: Соцэкгиз, 1936.
2. Eco U. Urfaschismus // Die Zeit. 07.07.1995. S. 47–48.

Текст впервые был опубликован на немецком языке: Gusejnov G. Die Faschisierung des Antifaschismus oder wie die Russische Föderation die Okkupation der Ukraine legitimiert // Beton International. 2015. 10 März. No. 2. S. 7.

 

НАПИСАТИ ВІДПОВІДЬ

введіть свій коментар!
введіть тут своє ім'я