парке Леопольда в Брюсселе находится необычный музей, который открылся 6 мая 2017 года и с тех пор принял уже полмиллиона посетителей. В тамбуре при входе охранники проверяют документы, просвечивают личные вещи рентгеновскими лучами и измеряют гостям температуру при помощи бесконтактного устройства.
Войдя, мы берём аудиогид и выбираем в настройках наушников один из двадцати четырёх официальных языков ЕС. «Добро пожаловать в Дом европейской истории, созданный под эгидой Европарламента. Проходя вместе с нами по залам, вы заметите, что мы не рассказываем вам историю каждого народа Европы в отдельности».
В начале постоянной экспозиции представлены предметы, имеющие отношение к географии нашего континента и к древнегреческому мифу о Европе. Затем мы переносимся в XVIII век, в контексте которого самое время упомянуть о нацистском режиме и СССР. «Во время французской революции 1789 года простые люди свергли абсолютную монархию, под контролем которой они ниходились на протяжении нескольких столетий. Но вскоре их высокие идеалы свободы, равенства и братства были растоптаны Террором: периодом жестоких репрессий, массового уничтожения людей и политических чисток.
Для истребления врагов французские революционные власти использовали гильотину», – продолжает повествование невидимый рассказчик в наушниках аудиогида. А мы слышим сухой, холодный лязг опускающегося ножа. «История Европы знает немало случаев, когда звучали рассуждения о том, что идеалистические цели оправдывают применение жёстких методов.
Достаточно вспомнить полицейское государство Советский Союз времён Иосифа Сталина и нацистский режим в Германии». Вскоре мы поймём, что именно эта первая аналогия и служит лейтмотивом всей экскурсии.
В залах, посвящённых истории XIX века, аудиогид ни словом не обмолвился о европейских пацифистах, таких как Виктор Гюго или Берта фон Зутнер – первая женщина, удостоенная Нобелевской премии мира в 1905 году. Зато здесь мы узнали, что марксизм представлял собой «эмоциональную реакцию» на промышленную революцию, то есть на тот период, когда «условия жизни и труда [рабочих] нередко были ужасающими». Однако, продолжает рассказчик, «в конце XIX века, когда они стали постепенно получать право голоса и их положение улучшилось».
Напрасно ждать хоть одного доброго слова о борьбе рабочего движения: её как будто и не было. Впрочем, отмечает аудиогид, «рабочие классы никогда не составляли однородной массы. Между людьми, относившимися к рабочему классу, существовали очевидные различия, обусловленные страной проживания и сферой трудовой деятельности каждого из них». В то же время буржуазия «давала импульс экономическим и политическим переменам (…) и играла важную роль в становлении современных демократий».
Чтобы понять, каким образом музей, обошедшийся европейскому налогоплательщику в 55,4 миллиона евро, достиг таких «высот» в историческом анализе, стоит повнимательнее присмотреться к экспертам, входящим в состав его учёного совета.
13 февраля 2007 года, в день своего официального вступления в должность главы Европейского парламента, один из руководителей Христианско-демократического союза (ХДС) Германии Ханс Герт Пёттеринг высказал пожелание: «Хорошо бы создать место памяти и взгляда в будущее, где европейская идея предстала бы во всём своём блеске».
На следующий год «комитет, состоящий из уважаемых историков и специалистов по музейному делу, представителей различных стран Европы», подготовил общее описание проекта. Согласно этому документу под названием «Принципиальные основы создания Дома европейской истории», холодная война началась в 1917 году: «После большевистского переворота в России, в Восточной Европе началось установление диктатуры и появилась другая форма общественного устройства. Во многих странах утопическая идея социального равенства получила самое широкое одобрение. Начался конфликт Востока и Запада. В сущности, это было противостояние между коммунистической диктатурой и либеральной демократией».
Гражданская война в Испании преподносится как столкновения, в ходе которых «жестокость с обеих сторон достигла своего апогея». И так далее.
Текст документа был вынесен на обсуждение Президиума парламента и утверждён 15 декабря 2008 года. Было создано правление, в которое вошли известные политики. Начал работу и учёный совет, которому поручили воплотить идею об открытии музея в жизнь.
Коммунист Франсис Вюртц, с 1979 по 2009 годы был депутатом Европарламента. Он принимал участие в заседаниях правления, проходивших порой очень бурно, с надеждой на то, что в Доме европейской истории найдётся место для альтернативных точек зрения и тонких нюансов. «Увы, мои усилия не принесли никакой пользы, – сокрушается он. – Этот музей был организован солдатами холодной войны и должен был соответствовать идеологии немецких христиан-демократов».
Директор музея Констанс Итцель не согласна с его утверждением. «Мы не стремимся быть музеем пропаганды», – поясняет она. По её словам, музей служит продвижению «позитивных ценностей» и носит проевропейский характер. Она отмечает, что учёный совет работал совершенно независимо, и правление никоим образом не влияло на его решения. «Да, верно, – говорит Франц Вюртц. – Но, поскольку критерием для отбора вошедших в него учёных служили их идеологические взгляды, результат полностью совпал с ожиданиями».
Единственным историком, участвовавшим в создании музея на всех этапах, от написания «Принципиальных основ» до открытия – это специалист из Венгрии Мария Шмидт. Она и сейчас состоит в ученом совете этого заведения. Также она является автором ряда книг, прославляющих Рональда Рейгана и Джорджа Буша. А по данным журнала Forbes, её состояние занимает 42-е место в рейтинге Венгрии.
Мария Шмидт была владелицей проправительственного еженедельного издания Figyelő, когда на первой странице этого журнала в ноябре 2018 года появился портрет президента Федерации еврейских общин Венгрии Андраша Хейслера в обрамлении купюр.
«В глазах некоторых жителей Венгрии Мария Шмидт имеет репутацию ещё более убеждённой поборницы Орбана, чем Виктор Орбан, советником которого она была с 1998 по 2002 годы, – писала газета Le Monde 1 августа 2018 года, – и считается одной из наиболее заметных фигур “иллиберальной” демократии».
Несомненно, достаточно было бы зачитать с трибуны съезда ХДС несколько страниц из книги «Родина» (2020) – недавней работы госпожи Шмидт, посвящённой «борьбе за суверенитет в странах Центральной Европы», чтобы вызвать целую эпидемию сердечных приступов среди присутствующих в зале.
Но разве не избрал Евросоюз своим девизом слова «Единство в многообразии»? С 2002 года Мария Шмидт руководит «Домом террора» в Будапеште – одним из самых посещаемых музеев Венгрии. Экспозиция, развёрнутая на трёх этажах, навязчиво доносит идею директора: в ХХ веке Венгрия стала жертвой тирании со стороны двух сходных политических режимов – нацизма и коммунизма.
Музей, создание которого финансировалось первым правительством Орбана, удостоился хвалебного отзыва в New York Times: «Для выражения основной идеи этого музея, оформленного голливудским декоратором, здесь представлены и орудия пыток, и ужасающие портреты Сталина с улыбкой на лице». (1)
В залах брюссельского Дома европейской истории, посвящённых Второй мировой войне, витает дух резолюции «о важности сохранения исторической памяти для будущего Европы», принятой Европарламентом 19 сентября 2019 года, в которой на одну доску поставлены «коммунистический и нацистский режимы». (2)
Речи Адольфа Гитлера и Сталина, костры и разрушение храмов, военные парады и многое другое. На огромных экранах, расположенных рядом друг с другом, демонстрируются фильмы из германских и советских архивов, в которых серп и молот соседствуют со свастикой, что формирует у зрителя соответствующие аналогии. Зато ни слова не говорится о Мюнхенских соглашениях, подписанных в сентябре 1938 года, при помощи которых Франция и Великобритания дали Гитлеру добро на завоевание Чехословакии.
Если верить музейным экспонатам, история этой войны началась с заключения в августе 1939 года Пакта о ненападении между Германией и Советским Союзом. Кроме того, на фотографиях никак не отражена Сталинградская битва, обозначившая перелом в ходе войны. Нет на них и рассказа о коммунистическом сопротивлении.
Говоря о нацистских концлагерях, аудиогид выдаёт на одном дыхании: «Большинство евреев уничтожались сразу после их доставки в лагеря. При советском оккупационном режиме люди оказывались в Гулаге и пропадали здесь, порой совершенно случайно, всего лишь потому, что они якобы мешали строительству коммунизма».
На верхних этажах царит уже совсем другая атмосфера. Светлые яркие залы отведены под воспевание европейского романа: восстановление Европы, рождение государства всеобщего благосостояния, подписание соглашений в Риме и в Елисейском дворце, первый шаг к расширению ЕС и т. д. Сопоставительное повествование об образе жизни в Восточной и Западной Европе в 1950-х и в 1960-х годах представляет собой взвешенный анализ того, как менялся к лучшему уровень жизни людей.
Однако фундаментальная слабость этого музея состоит в отсутствии какой бы то ни было критики в адрес политики, проводившейся на Западе. Единственное упоминание об одной из многочисленных в ХХ веке рабочих забастовок касается акции протеста британских шахтёров (1984-1985 гг.).
И вот, наконец, 1989 год: Берлинская стена пала, эпоха революций заканчивается. Потом будет война в бывшей Югославии, введение евро, проект Европейской конституции, кризис государственного долга в Греции, а также всё новые шаги по расширению ЕС. Лента истории разматывается без остановки, гладко и ладно, на фоне множества проявлений экономического прогресса.
Безудержное насаждение конкуренции между рабочими, перемещение производственных мощностей в Восточную Европу, миграции миллионов низкооплачиваемых работников на Запад? Об этом ни слова. Коммунизм проиграл, капитализм одержал победу, Европейский Союз удостоился в 2012 году Нобелевской премии мира – шестой этаж, история окончена.
* * * * *
(1) Ian Fisher, « Hungary tells its past and stumbles on the present », The New York Times, 20 апреля 2002.
(2) Чит. Pierre Rimbert, « Faussaires », Le Monde diplomatique, novembre 2019.
Автор: Жан-Батист Мале
Источник: Le Monde
