Питер Реддауэй
Мировой экономический кризис в предстоящие год-два может оказать мощное политическое воздействие на многие страны, но он ни в коем случае не приведет к досрочной отставке президента Обамы. Этого нельзя сказать со всей определенностью о президенте Медведеве и о премьер-министре Путине. Действительно, та система двойной исполнительной власти, в рамках которой они действуют, вызывает постоянные дебаты и нарастающую обеспокоенность среди российских элит. Некоторые обозреватели опасаются, что система тандемной власти становится все более нестабильной, расшатывает прочность государства и, что особенно важно, может оказаться не в состоянии справиться с усиливающейся рецессией. Они предчувствуют, что два этих человека могут в скором времени утратить то доверие общества, которым пользуются сегодня, и которое является важнейшей деталью, сцепляющей воедино хрупкое государство и общество. А это, в свою очередь, может вызвать опасные и судорожные споры и действия по поводу того, кому руководить страной.
Такие обозреватели из научных кругов, аналитических центров и сферы бизнеса считают тандем власти неестественным, во-первых, потому что исполнительная ветвь власти в российской истории крайне редко была разобщена. Когда такое случалось (а было это в 1917 году после падения монархии, и в начале 90-х, когда Горбачев и Ельцин соперничали между собой), эта разобщенность была весьма недолговечной. Во-вторых, история действующей системы, начавшаяся в декабре 2007 года, кажется весьма странной. Вплоть до самого конца своего президентства Владимир Путин отвергал все призывы внести поправки в конституцию и вновь баллотироваться на президентский пост. Вместо этого он помазал на царство своего протеже, политически слабого Дмитрия Медведева, чтобы тот сменил его в кресле президента. Затем Медведев по указке Путина назначил его на должность премьер-министра, которая формально ниже президентской.
Но впоследствии, за некоторыми исключениями Путин продолжал вести себя так, будто не Медведев, а он является “настоящим царем”. Тем временем, Медведев периодически выступал с инициативами и с речами о необходимости перемен, но в самые важные моменты он, по сути дела, оставался в подчинении у своего давнего босса.
Усиливающаяся рецессия создала новую напряженность в этой неудобной системе тандемного правления. Чтобы правильно противостоять спаду в экономике, необходима тщательно разработанная стратегия, а также динамичная и гибкая тактика. Пока этого нет, отчасти из-за того, что у Путина и Медведева несколько отличающиеся интересы и наклонности, отчасти потому что мафиозные кланы российской властной элиты серьезно разобщены, а отчасти потому что глубоко укоренившиеся пороки “путинской системы” превратили в приоритет правящего класса личные и клановые интересы, но не интересы всей России. Ни один из кланов не хочет разрушать тайную и весьма запутанную систему сложившегося статус-кво честными дебатами на тему национальных интересов. Они богаты, иногда сверхбогаты, и у них слишком много секретов относительно того, как это богатство им досталось. Обычно их деловые интересы вступают в конфликт с национальными интересами, причем всегда в ущерб последним. Члены главного путинского клана – его товарищи по работе в спецслужбах Санкт-Петербурга – особенно решительно настроены на то, чтобы удержаться у власти и сохранить свое богатство. Они, по крайней мере, в ближайшей перспективе, будут обладать гораздо большими возможностями по сравнению с остальными, чтобы оказывать влияние на Путина и расшатывать позиции Медведева.
Эти кланы стараются приспособиться к дезориентирующей их политической системе, в которой внезапно оказалось два хозяина вместо одного. Хотя Путин сегодня явно обладает большей властью, чем Медведев, эти люди считают, что все может измениться, если Путин, скажем, решит уйти в отставку. Поэтому, наверное, лучше заранее сблизиться с Медведевым, или, по крайней мере, распределить свои ставки между этими людьми. С другой стороны, не исключено, что Путин вытолкнет Медведева и вновь займет президентский пост. В этом случае он отомстит им за то, что они подлизывались к Медведеву. Прошел уже год в такой обстановке, и та нервозная неопределенность, в условиях которой живут российские богачи, сохраняется без изменений. А поскольку цены российских акций на фондовом рынке упали на 70-75 процентов, состоятельный народ теряет кучу денег, и его настроение портится все сильнее. В связи с этим возрастает опасность того, что самые смелые кланы могут начать добиваться перемен в руководстве. А это может иметь разрушительные последствия.
Если рецессия и неуклюжая тандемная конструкция будут вносить усиливающийся беспорядок в систему двойного лидерства Путин-Медведев, то последствий у этого процесса будет очень много. Начнется разрушение экономической политики, деловые и бюрократические группировки будут все агрессивнее в своих требованиях, региональные губернаторы станут укреплять свою автономию, усилится недовольство в обществе, ослабнет цензура в средствах массовой информации, российская внешняя политика станет более непредсказуемой и так далее. Возникнет еще больше, чем сегодня, дискуссий по поводу будущего руководства страны, все активнее будет маневрирование во власти, все больше будет заговоров. А столь важная для сегодняшних лидеров поддержка общества начнет распадаться на части. Таким образом, их будущее окажется под вопросом, а это может привести к неустойчивой передаче власти.
Рецессия оказывает также болезненное воздействие и на население России. Многих рядовых граждан пугает рост безработицы. Они опасаются, что в условиях падения производства ситуация с занятостью будет все хуже. Один известный экономист по имени Евгений Гонтмахер, который связан с окружением Медведева, считает, что к концу года реальная безработица вырастет с нынешних 8 процентов до 13-14 процентов. В то же время, уровень годовой инфляции, согласно официальным данным, повысился до 14 процентов, а это вызывает опасения, что она будет расти и дальше, если правительство станет придерживаться своего нынешнего курса, не идя на сокращение социальных расходов.
Кроме того, впервые за десятилетие в бюджете на 2009 год предусмотрен дефицит, составляющий целых 7,4 процента ВВП. Путин 19 марта заявил, что весь этот дефицит будет профинансирован из средств государственного Резервного фонда, созданного за счет налоговых поступлений от продажи нефти и газа. А это ни много, ни мало – более половины его общего объема. Признавая возможность сохранения дефицита на протяжении нескольких лет, Путин сказал, что он в случае необходимости будет финансироваться за счет заимствований из внутренних, но не зарубежных источников.
Критики Путина, такие как бывший премьер-министр Михаил Касьянов, утверждают, что бюджет нереалистичен, что в нем присутствуют чрезмерно оптимистичные прогнозы по инфляции и ВВП. В докладе Всемирного банка дается прогноз о том, что ВВП сократится не на 2,2 процента, как предусматривается в бюджете, а на 4,5 процента.
Но более конкретная угроза для трудящихся – это долг российских компаний перед западными кредиторами в размере 500 миллиардов долларов. Примерно 130 миллиардов из этой суммы необходимо вернуть уже в нынешнем году. Однако большинство компаний не в состоянии расплатиться по долгам, а перспективы реструктуризации этих долгов весьма туманны. Находясь в январе в Давосе на Всемирном экономическом форуме, Путин осторожно попытался прозондировать почву на сей счет у западных банков, но они оказали ему весьма холодный прием.
Действуя по знакомой американцам схеме, российские компании проводят сокращения либо закрываются, а эксперты предсказывают, что эта тенденция сохранится и даже значительно усилится. Российские фирмы не могут обратиться за помощью в местные банки, потому что те, даже получив значительные по объемам средства от государства, так и не дают деньги в долг.
Что касается простых людей, то угрожающие экономические тенденции укрепляют готовность граждан в некоторых российских городах открыто выразить свое недовольство. Хотя на демонстрации обычно выходит всего несколько сотен протестующих, их требования становятся все более радикальными. Нападки на власть становятся все более конкретными, на плакатах появляются надписи типа “Путин – вон!”, “Довольно лжи, довольно крови, довольно Путина”. Есть и другие причины недовольства демонстрантов: это нехватка жилья для военнослужащих, расформирование подразделения военной разведки, а также введение налога, целью которого является сократить импорт подержанных автомашин из Японии. Власти демонстрируют обеспокоенность и неуверенность в условиях роста подобных демонстраций. Они весьма непоследовательны в своей ответной реакции, действуя то неожиданно миролюбиво, то крайне жестоко. Они также отдают приоритет подготовке и финансированию отрядов милиции по охране общественного порядка. Последний момент, а также некоторые другие признаки свидетельствуют о том, что определенные силы в элите власти готовят свой ответ на углубление рецессии и рост общественного недовольства, переходя к открытому авторитаризму. Такой переход, на мой взгляд, весьма рискован, и он легко может вызвать ответную, и весьма негативную реакцию.
Некоторые последние подвижки в общественном мнении определенно дают власти повод для беспокойства. Если летом прошлого года 75 процентов населения поддерживало линию руководства страны, то проведенный в феврале независимой исследовательской организацией Левада-Центр опрос показал, что сейчас ситуация изменилась. Россияне теперь делятся поровну в своих оценках компетентности Кремля. Немного более 40 процентов опрошенных считает, что их лидеры справятся с кризисом, а еще 40 процентов не верит в успех руководства – или сомневается в этом.
Наиболее проницательные представители элиты общества видят, что дееспособность российского государства, эффективность и слаженность системы идет на убыль. Причиной любой конкретной проблемы может быть рецессия, дисфункция руководства, накопившиеся системные пороки ельцинской и путинской эпохи, а также некое сочетание всех трех факторов.
На общенациональном уровне такой раздрай наблюдается, когда Медведев и министр финансов Алексей Кудрин заявляют, что спад будет продолжаться и усиливаться, и лишь после этого ситуация улучшится, а заместитель премьер-министра Игорь Шувалов тут же им противоречит. Шувалов утверждает, что Россия достигла, или почти достигла дна, и примерно с конца года должно начаться улучшение. Конфликт также можно наблюдать, когда советник Медведева по экономическим вопросам Аркадий Дворкович выражает мнение многих экономистов о том, что государство должно запретить разросшиеся и малоэффективные государственные корпорации, а правительство не обращает на это внимания. Вместо этого оно предоставляет особые привилегии самой крупной из них, которая называется “Российские технологии”. Так случилось, что руководит ею близкий друг Путина Сергей Чемезов. Сидящие на высоких должностях союзники Путина, которых он выдвинул из рядов милиции и разведслужб, снова пытаются расшатать позиции своего главного врага Кудрина, возобновив попытки посадить его заместителя в тюрьму по обвинению в коррупции. Они пользуются такими обвинениями, потому что это их излюбленный способ действий против оппонентов. И действуют они так вопреки тому, что общество не поддерживает их цели. Тем временем, планы Медведева и прочих по борьбе с повсеместной коррупцией встречают музыкой и криками “ура”, и они сразу вносятся в повестку обсуждения законодательных органов власти. Однако никто не верит в то, что произойдут какие-то существенные изменения. Объясняется это тем, что российские руководители с начала 90-х годов выдвигают подобные инициативы каждый год или два, причем всегда безрезультатно.
Что касается региональных органов власти, которые приобретают все большее значение по мере ослабления федерального правительства, то администрации 83 российских субъектов находятся под мощным прессом рецессии. Они, как и московская элита, страдают от путаницы, вызванной тандемом руководства. Как и большинство получателей кремлевского финансирования, они недавно поняли, что московские чиновники не сокращают размеры тех откатов, которые они требуют для себя, потому что теперь они дают регионам меньше денег, чем прежде, на хозяйствование и управление на подведомственных территориях (1). Прошлым летом губернаторы регионов пришли в недоумение, когда на их территориях должны были состояться выборы. Они одновременно получили из канцелярий Путина и Медведева списки кандидатов, “рекомендованных” к избранию. Но имена в этих списках были разные, потому что руководители их не согласовали. В Татарстане, в кавказских республиках Дагестане и Ингушетии, а также в других местах местные власти воспользовались слабостью Москвы. Пока дуэт Путин-Медведев борется с рецессией и решает проблемы сложных взаимоотношений друг с другом, эти регионы безнаказанно укрепляют собственную автономию. Например, Дагестан просто отказался принять налогового руководителя, который был назначен из Москвы. А Татарстан практикует у себя региональный протекционизм, отдавая предпочтение местным компаниям, а не чужакам.
И наконец, в декабре власти тихоокеанского Владивостока выразили сочувствие участникам упомянутых выше демонстраций против введения новых пошлин на подержанные иномарки из Японии. Они отказались разгонять толпы с применением силы. Тогда Кремль послал туда через 11 часовых поясов отряды московского ОМОНа. Эти милиционеры выполнили свою работу весьма жестко, что вызвало недовольство среди населения и приведет к пополнению рядов демонстрантов в будущем. Путин хотел уволить начальника местной милиции, однако Медведев уговорил его не делать этого.
Кто же виноват в рецессии и слабости власти? Очевидно, Путин уязвим в большей степени, чем Медведев. Будучи премьер-министром, он напрямую отвечает за решение проблем финансового и экономического кризиса. Большинство независимых обозревателей считает, что в целом он выполняет свою работу с безразличием, проявляя ненужный фаворитизм в отношении компаний своих приятелей. Более того, они полагают, что серьезные масштабы и продолжительность кризиса в значительной мере объясняются тем, что Путин не сумел разрешить глубокие структурные проблемы российской экономики и общества за последнее десятилетие, особенно в “сытые годы” нефтяного благоденствия.
Запущенная инфраструктура российской дорожной сети, портов, железных дорог и жилищно-коммунального хозяйства, отсутствие диверсификации в экономике, коррупция чиновников и бизнеса, подобострастие судебной системы, недостаточно финансируемая система образования, нереформированная в своей основе армия, недостаточное внимание к системе здравоохранения и острый демографический кризис – вот те основные проблемы, которые, по мнению Клиффорда Гэдди (Clifford Gaddy) и Барри Айкса (Barry Ickes), изложенному на этих страницах, “сейчас стали еще острее, нежели в начале правления Путина”.
Некоторые критики, такие как бывший заместитель премьер-министра Борис Немцов, бывший заместитель министра энергетики Владимир Милов и редактор газеты Константин Ремчуков, изо всех сил настаивают на уходе Путина – хотя и не призывают напрямую к его изгнанию. Они отмечают, что Путин с 2000 года несет основную и окончательную ответственность за выработку политического курса. Они также подчеркивают, что хвастливые заявления Путина о построенной при нем сильной экономической и политической системе оказались беспочвенными и ложными, как и его постоянные утверждения прошлой осенью о том, что эта система оградит Россию от общемировой рецессии.
Стремясь защитить свои богатства, группировки элиты начинают винить во всем российское руководство, и в частности Путина. Они делают это либо в частном порядке, либо через принадлежащие им средства массовой информации. Они задают вопрос о том, какая экономическая и политическая стратегия спасет Россию от масштабного кризиса. А кое-кто спрашивает, какой руководитель больше всего по своим качествам подходит на роль сменщика премьер-министра, который является постоянным объектом их критики; а также кто сможет обеспечить движение новым курсом. В средствах массовой информации чаще других упоминается имя заместителя премьера Шувалова.
Тем не менее, по политическим позициям Путина пока мало кто наносит удары. Его популярность за последние несколько лет выросла и окрепла благодаря своевременной выплате зарплат бюджетникам и пенсий пенсионерам, а также благодаря постоянному увеличению личных доходов россиян на волне роста нефтяных цен. Он контролирует большую часть ключевых институтов, а строгая цензура основных телеканалов ограничивает понимание россиянами сути экономического кризиса. В результате заоблачные показатели популярности Путина начали снижаться лишь недавно, и несмотря на рост протестов интеллигенции и населения в целом, снижаются они лишь незначительно.
Но недовольство все равно зреет. Особенно заметно в некоторых статьях в Интернете и на страницах таких изданий, как “Коммерсант”, “Новая газета” и “Независимая газета”, проявляется отсутствие уважения к Путину, к его правительству и к возглавляемой им партии “Единая Россия”. А поскольку во власти произошел определенный раскол, в некоторых средствах массовой информации даже при всем присутствующем там государственном контроле ослабевает или исчезает цензура и самоцензура. Наиболее смелые газеты публикуют сегодня статьи о тайных деловых интересах высокопоставленных политиков, а также размещают зачастую непочтительные высказывания общественных деятелей о правительстве, Путине и его будущем. Названный выше редактор высококачественной “Независимой газеты” Константин Ремчуков, например, пишет о нем весьма пренебрежительно, утверждая, что Путину не по силам справиться с рецессией: “Структура его правительства неэффективна, она не нацелена ни на реформы, ни на развитие”. Путинская “концепция развития “сверху” основана на ошибочном мнении о том, что можно повторить успехи 50-х годов и вернуть эпоху индустриализации и государственного сектора. Но опыт давно уже показал неэффективность централизованной модели”. И наконец, пишет автор, путинская централизация процесса принятия решений это “дорога, ведущая в тупик”, а нынешняя система входит в состояние “энтропии” (2).
Конечно, у Путина в средствах массовой информации есть и свои сторонники. Но большинство из них так или иначе работают на него, причем не бесплатно (можно назвать всего двоих – телеведущего Михаила Леонтьева и аналитика Вячеслава Никонова). Но больше удивляет нарастающая критика, все мощнее и чаще звучащая в адрес Путина. Однако, если – и пока – критические взгляды и мнения не распространятся в обществе и в целом среди населения, их можно игнорировать, и тандем руководства Путин-Медведев будет сохранять определенную степень стабильности. Но это маловероятно.
Взаимоотношения между президентом и премьер-министром имеют огромное значение для будущего обоих, и они важны не меньше, чем восприятие Путина обществом. Когда речь идет о повседневной работе, то кажется, что многое идет вполне гладко. Ни Путин, ни Медведев никогда не критикуют друг друга в открытую. Нет никаких явных признаков споров о том, кому и в каких конференциях, саммитах или встречах участвовать. А свой первый экзамен на действия в условиях военного стресса и мощной международной критики во время августовской войны с Грузией тандем выдержал. Эти люди были похожи на единую команду, в основном, видимо, по той причине, что Медведев согласился с жесткой линией Путина в отношениях с Грузией и с Западом.
А как насчет натянутости в отношениях внутри тандема? В личном плане эти люди поддерживают весьма близкие и на первый взгляд теплые взаимоотношения. Но под поверхностью скрываются трения, в определенной мере вызванные неизбежным в таких случаях соперничеством двух команд. Если говорить более конкретно, то Медведев с течением времени довольно системно изложил свои мысли по поводу некоторых либеральных реформ, которые предстоит осуществить в будущем. А это создало значительный потенциал напряженности. То же самое можно сказать и о некоторых действиях в этих областях, которые Медведев предпринимает, когда считает, что Путин не будет очень сильно возражать, или что он отвлекся на решение других неотложных проблем. Эти мысли и действия относятся к следующим вопросам: активизация борьбы с коррупцией, укрепление независимости судебной власти от власти исполнительной, передача части федеральных полномочий в регионы, обуздание государственных корпораций, а также высвобождение бизнеса из паутины лишнего бюрократического регулирования и преследований со стороны органов милиции.
В целом Путин никогда открыто не реагирует на то, как Медведев преподносит свои начинания в рамках программы реформ. Таким образом, премьер-министр создает не поддающееся проверке впечатление, что он не против большинства звучащих предложений. В таком случае, не исключено, что Путин хочет, чтобы Медведев заложил основы программы реформ прежде чем он, Путин, отцепит от него свой страховочный трос.
Однако в одном из случаев терпение Путина, похоже, все же лопнуло. Все началось, когда Медведев заговорил о губительных последствиях коррупции во власти:
‘Решения о назначении на официальные должности во властных структурах порой принимаются на основе личных связей, либо по принципу личной преданности, либо, что самое отвратительное, за деньги. Иными словами, должности продаются и покупаются’ (3).
Похоже, Путин воспринял эти слова как скрытую критику в свой адрес по поводу своего поведения на посту президента, потому что на следующий день он выступил с резкими популистскими нападками на крупную металлургическую компанию “Мечел”. Видимо, стараясь создать впечатление, что он не подстраивается под большой бизнес и не очень-то дружит с ним, Путин обвинил “Мечел” в уклонении от уплаты налогов и в других преступных деяниях. Немного позднее Медведев публично согласился с Путиным в том, что “Мечел” действительно небрежно относился к уплате налогов. Но он также упомянул то, как государственные чиновники “кошмарят” бизнес, пытаясь вытрясти из него деньги, действуя заодно то с одним партнером, то с другим. В итоге “Мечел” избежал наказания, отделавшись солидным штрафом.
То, что напряженность в отношениях этих двух людей реально существует, подтверждает в своем заявлении в начале февраля и один российский руководитель, который пожелал остаться неизвестным. Согласно сообщению на страницах Washington Post, он сказал, что недавно президент и премьер решили вести протоколы своих дискуссий, поскольку во время предыдущих встреч возникало “недопонимание”. “Это очень плохой признак”, – заявил анонимный руководитель, отметивший, что раскол в руководстве может дестабилизировать государство.
Немного позднее давний кремлевский пропагандист Глеб Павловский с какой-то разоблачающей откровенностью заговорил об отношениях Путина и Медведева, усилив свои обычные пиар-ходы. Редакторское предисловие к интервью с Павловским начинается так:
‘Переживет ли российская политическая система этот кризис? : Прогнозы на сей счет разные – от осторожно оптимистичных до крайне мрачных. Этот вопрос исключительно важен, потому что от исхода кризиса зависит не только личная судьба Путина и Медведева, но и, без преувеличения, будущее всей страны’ (4).
Павловский считает, что кризис уже политизирован. Он обвиняет названную им в пылу полемики “прокризисной партией” группу людей “из большого бизнеса, высших эшелонов государственной власти, московских кругов и губернаторского корпуса” в организации заговора. Они якобы пытаются отделить от тандема Медведева, избавиться от Путина, провозгласить Медведева героем и передать ему власть.
Хотя такой сценарий страдает существенным преувеличением, он может, как отмечается в статье, содержать определенные крупицы правды.
В любом случае Павловский заявляет, что раскола тандема не произойдет, потому что у двух этих людей схожие стратегии по выводу России из кризиса:
‘Говорят, что стратегия Медведева это стратегия либерализации, а у Путина авторитарная стратегия, основанная на поддержке со стороны органов безопасности. Но это не так. Путин откровенно консервативный национал-либерал. Медведев государственник и институционалист, имеющий опыт работы в юриспруденции. : Если у людей возникает впечатление, что один из них хочет возвыситься за счет другого, или избавиться от него : то за это не простят ни президента, ни премьера’.
Если проблема и существует, заявляет Павловский, то состоит она в том, что “Путин и Медведев немного опасаются за свой совместный потенциал”. Но на самом деле, настаивает он, “их союз следует всячески подчеркивать”, потому что это лишь усиливает их возможности лидерства.
Павловский не считает, что этот дуэт безупречен. Им следует, говорит он, укреплять контакты с общественными организациями, если они надеются создать политическую слаженность и подать мощный совместный сигнал:
‘Они этого избегают. : Во время кризиса им надо чаще вместе появляться на публике. Иначе, если в каком-то фабричном поселке возникнут проблемы, этот правящий тандем может оказаться не в состоянии дать совместный и общий ответ. Тогда может возникнуть два разных сигнала’.
Отсутствие контакта ведет к определенным издержкам для этой пары, заявляет Павловский. “Даже самые авторитетные эксперты говорят, что система принятия решений просто непостижима”. Это вызывает самое большое недовольство у бизнесменов, которым надо знать, чьих помощников поддерживать, и чьим давать взятки.
В целом, хотя Павловский считает, что российская система имеет “исключительно большой запас прочности”, он, тем не менее, полагает, что у Путина и Медведева как у команды имеются некоторые недостатки. Он опасается, что оппозиция может воспользоваться экономическим кризисом для разжигания народного недовольства и натравливания населения на руководство с целью его смены.
Авторитетный политический обозреватель одной из самых известных в России газет “Московский Комсомолец” Александр Будберг идет гораздо дальше и заявляет, что взаимоотношения внутри этого тандема опасно недоразвиты, учитывая настоятельную потребность в динамичном руководстве во времена крупного кризиса. Не вызывает особого удивления то, что Будберг, чей брак с пресс-секретарем президента, придает особую значимость его статьям, косвенным образом возлагает ответственность за такую ситуацию на Путина (5). На первый взгляд, его аргументация звучит так. Глобальный кризис это непосредственная угроза и потенциальная катастрофа для России, потому что он изобличает бессодержательность и фиктивность государственных институтов, а следовательно, крайнюю степень уязвимости экономики страны. Однако у России есть одно солидное и просто бесценное преимущество, которое, если им правильно воспользоваться, может предотвратить катастрофу. Это прочное доверие народа к руководству Путина и Медведева (а опросы общественного мнения наличие такого доверия подтверждают). Хотя “хаос очень близок”, эти лидеры могут провести Россию через пучину отчаяния. Однако угроза исходит от эгоистичных сил, которые твердо намерены сохранить свою власть и влияние, свое богатство и в целом существующее положение вещей. Эти силы возглавляют два неназванных руководителя, в которых легко можно распознать заместителя премьер-министра и сторонника жесткой политики Игоря Сечина, а также главного идеолога и пиарщика правящего режима Владислава Суркова. По словам Будберга, блокирующие усилия этих людей включают следующие моменты: не дать Путину и Медведеву проявить свою смелость и активность; лишить их возможности выдвигать и реализовывать инновационные идеи, которые необходимы во время кризиса; помешать им в деле полномасштабного сотрудничества с мировыми лидерами в целях урегулирования кризиса. И наконец, Будберг призывает этот дуэт вырваться из пут и возглавить движение России в безопасном направлении.
Таков поверхностный смысл этих статей. Но не в этом их истинное и исчерпывающее значение. Это становится ясно лишь в том случае, если вы знаете, что Сечин самый давний и самый близкий союзник Путина, что Сурков был высокопоставленным помощником Путина до прошлого года, когда Путин поставил его на должность заместителя главы президентской администрации Медведева, и что Сечин и Сурков давние враги Медведева.
Тогда смысл становится яснее. В действительности это слегка замаскированный, но страстный призыв к Путину. Будберг умоляет его признать серьезность экономического кризиса, отодвинуть Сечина и Суркова, открыть себя для новых идей, проявить готовность к сотрудничеству с мировыми лидерами, создать настоящую команду в союзе с полным энтузиазма, но отчаявшимся Медведевым, и таким образом, по-настоящему заслужить непоколебимое доверие российского народа, которым пользуются оба человека.
Пока не ясно, произвели на Путина впечатление статьи Будберга или нет. Вряд ли. Однако он и Павловский, как люди посвященные, многое говорят нам о характере этого тандема власти, о главном клане Путина и о тех политических трудностях, с которыми сталкивается Медведев.
Это дает мне возможность сделать кое-какие выводы относительно ближайшего будущего российского руководства.
Вполне очевидно,что один из вариантов состоит в следующем. Тандем пока сохранится, Путин будет в нем верховодить, а удрученный, но преданный Путину Медведев будет стараться делать все по-своему там, где ему это удастся. Похоже, что вместе с накоплением опыта публичной деятельности вырастут и его амбиции. Но пока не ясно, приведет ли это к реальному увеличению его политического веса. В любом случае, этот тандем может, по крайней мере, теоретически, удивить обозревателей и сохраниться на протяжении всего четырехлетнего срока пребывания Медведева на посту президента.
В этом консервативном сценарии могут возникнуть определенные изменения, вызванные самоутверждением части наиболее агрессивных кланов, корни у которых в Москве, а не в путинском Санкт-Петербурге. Эти кланы недовольны сложившимся положением дел в политике и экономике. Их шансы усилятся, если углубится и на долгое время сохранится спад. Они могут тайно воздействовать на Путина, заявляя, что поскольку Медведев сейчас вполне уверенно сидит в седле, Путин может оставить свой пост и занять высокую должность за пределами государственной власти. Тогда Медведев сможет назначить на премьерский пост представителя одного из кланов (6). Все это, видимо, не будет противоречить конституции. И тем не менее, это вряд ли значительно изменит сущность сегодняшней системы. Медведев попытается либерализовать эту систему, но ему помешают влиятельные политические круги, обладающие особыми правами и интересами и выступающие против перемен.
Есть и другой вариант. На определенном этапе и при определенных обстоятельствах Путин может заставить Медведева уйти в отставку, а сам переизберется на пост президента. Такой широко обсуждавшийся сценарий казался весьма вероятным еще в прошлом году, когда в результате ряда самовластных решений и без достаточно убедительных обоснований безотлагательности и необходимости такого шага были внесены поправки в конституцию, и срок полномочий президента был увеличен с четырех до шести лет. Однако сейчас такой сценарий кажется практически невозможным. Трудно представить себе, как Путин сможет организовать выборы с передачей власти посреди экономического кризиса. А если кризис будет долгим и глубоким, просто невозможно вообразить, что он будет баллотироваться вновь. В этом случае маятник общественного мнения качнется не в его сторону (и видимо не в сторону Медведева). Такое бывало и раньше, когда теряли свои рейтинги популярные некогда лидеры Горбачев и Ельцин – ведь оба они покидали свои посты с рейтингом популярности, стремящимся к нулю.
Перед Путиным встает незавидная дилемма. Он не может просто так уйти, поскольку все в таком случае посчитают его трусливым дезертиром. Но и оставаться на посту смертельно опасно с политической точки зрения. Возможно также, что он не вполне свободен в своих поступках. В средствах массовой информации постоянно циркулируют слухи о том, что какие-то ключевые игроки обладают губительной для него информацией о создании личного состояния и о иных темных делах прошлого. И они могут воспользоваться этой информацией, дабы направить Путина по нужному им пути.
Есть и еще один, последний сценарий. Крайние правые могут попытаться предпринять некие антиконституционные и, возможно, насильственные действия по смене руководства. Они могут в этом преуспеть, а могут и не преуспеть. Подталкивать их на такие действия будет идеология ксенофобии и империализма, которая доминирует в радикальных правофланговых средствах массовой информации, а также часть силовиков, или представителей спецслужб и военных. Однако такой сценарий маловероятен, по крайней мере, сейчас, отчасти из-за того, что находящиеся у власти представители этих группировок политически ослаблены.
Российское руководство становится неустойчивым. Это в основном связано с неуклюжей системой руководства в тандеме, а также с экономическими, политическими и психологическими издержками рецессии. Ни один из сценариев на будущее не сулит больших успехов и надежд ни Путину, ни Медведеву, ни российской экономике, ни кланам, ни элите, ни новым безработным, ни стране. Самое безопасное событие ближайшей перспективы может произойти в случае возникновения такой ситуации, когда Медведев станет полноправным президентом и назначит компетентного премьер-министра, чтобы выйти из рецессии. Тогда в 2010-2012 годах Медведев либо его преемник могут оказаться в состоянии мобилизовать достаточно сил элиты и общественной поддержки, чтобы приступить к решению безотлагательных и глубоко укоренившихся проблем в российской системе государственного управления.
Питер Реддауэй – почетный профессор политологии университета Джорджа Вашингтона. Он благодарит Роберта Отто (Robert Otto) за его любезное содействие в написании этой статьи.
1) Руководитель Национального антикоррупционного комитета говорит, что коррупционные выплаты в России составляют 240-300 миллиардов долларов в год (около 15 процентов ВВП). 40-60 процентов из этой суммы – откаты.
2) Константин Ремчуков в “Независимой газете”, 2 марта 2009 года.
3) Цитата из NEWSru: “Медведев сообщил о кадровом голоде в России”, 23 июля 2008 года.
4) Интервью Глеба Павловского Наталье Галимовой в “Московском комсомольце”, 2 марта 2009 года.
5) См. статьи Александра Будберга в “Московском комсомольце”, 3 и 5 марта 2009 года.
6) Гонтмахер представил такой сценарий в программе “Власть” 20 февраля 2009 года.
