Олег Кудрявский
Бельгия уже который раз переживает правительственный кризис из-за саботажа фламандских националистов. Но теперь нервы валлонов – франкоязычных бельгийцев, кажется, сдали. Ведущие валлонские партии говорят о возможности раздела бельгийского государства. Но дойдет ли до создания отдельной державы валлонов – большой вопрос.
Тезис о том, что с проектом Бельгии пора заканчивать 14-го сентября озвучил Лауретт Онкелинкс (Laurette Onkelinx). Лоретт – один из лидеров Социалистов – ведущей партии во франкоязычном регионе Бельгии. “Надо быть готовыми к тому, что Бельгия может прекратить свое существование, – заявил политик. Он также добавил, что “пришло время признать – идея независимости очень популярная средь фламандского населения”.
Заявление Лоретты восприняли на ура многие ее товарищи по партии. Судя по реакции в прессе общество также готово принять такой сценарий развода фламандцев и валлонцев. Однако крах проекта Бельгия вовсе не значит появление на месте Бельгии двух новых независимых государств – Фландрия и Валлония.
Дело в нюансах валлонского национализма.
Рожденное в ходе революции 1830-го года Бельгийское королевство было скорей делом франкоязычных граждан. Однако в состав нового государственного образования были включены также и фламандские территории, что оказалось бомбой замедленного действия.
Спустя некоторые время фламандцы начали требовать прав для себя равных прав, прежде всего, в языковой сфере. Они, будучи большинством, постепенно шаг за шагом отвоевывали у Брюсселя все новые преференции: признание фламандского языка в качестве официального, возможность изучения фламандского в школах и университетах, равный статус языков, собственная администрация, автономия и т.д.
Валлоны долгое время сквозь пальцы смотрели на экспансию фламандцев. На то время экономика страны была завязанная на угольный бассейн. Этот регион считался самым индустриально развитым в Европе. Тут же был сосредоточен финансовый капитал. Фландрия, в свою очередь, была преимущественно сельским регионом. Тема национальной валлонской идентичности если и артикулировалась, то сводилась к борьбе за права использования французского языка, который в свою очередь рассматривался не как защита национальных прав валонцев, а как способ сохранения Бельгии. Этот аспект – защита французского языка, как основа национального самосознания, в итоге сыграет злую шутку с самими валлонцами. Со временем им пришлось отвечать вопрос – кто же они на самом деле – французы или отдельный этнос?
В 1912-ом году у валлонских либералов возникла идея создать картель против фламандцев, интересы которых представляли католические партии. Так к валлонскому движению присоединились социалисты. Этот альянс породил устойчивый миф о том что, что валлоны левые, а фламандцы правые.
Ни одна фламандская воинская часть не оказала сопротивления частям Вермахта в 1940-ом, когда немцы напали на Бельгию. Сразу после оккупации страны Гитлер отдал специальный приказ о освобождении из плена всех бельгийских солдат фламандского происхождения. В свою очередь фламандцы стали одними из самых преданных союзников Гитлера (интересно, что в то же время нидерландцы – самый близкий фламандцам народ, оказывали активное сопротивление нацистам).
В то время как фламандские лидеры сотрудничали с наци, франкоязычные бельгийцы скорее сочувствовали французскому движению сопротивления. Потому их национальные инициативы имели антифашисткий и левый характер. В 1942-им в подполье возникает группа Демократическое и Социалистическое Объединение Валонии (RDSW). Ее активистами составляется проект манифеста независимой Валлонии.
Идея была озвученная во время конгресса валлонсского народа в мае 1945-га году, однако резолюцию о самостоятельности Валлонии поддержали только 14 процентов участников. Победила позиция о том, что край должен оставаться частью Бельгии.
В 1950-ым в Бельгии назначают референдум. Граждане должны ответить на вопрос – поддерживают они или нет возвращение в страну короля Леопольда III, Во время войны Леопольд прослыл слабаком и предателем. Он подписал акт о капитуляции на том момент, когда судьба военной кампании толком не была решена. Позже после прихода фашистов король выступил против эмигрантского бельгийского правительства в Лондоне, в то время как его коллеги – королева Голландии и герцог Люксембурга отказались признать оккупационные режимы. Неудивительно, что Леопольд за свои заслуги удостоился встречи с Гитлером. Войну монарх просидел в Австрии.
После войны в Бельгии обсуждался вопрос о привлечении короля к уголовной ответственности за предательство. В итоге решили – дать народу самому решить, нужен ли ми такой суверен. В результате голосования 58 процентов проголосовавших в регионе Валлония выступили против возвращения монарха, в то время как 70 процентов фламандцев были за. Поскольку мнение фламандцев оказалось решающим, у валлонцев возник комплекс второсортности. Они развернули что-то вроде кампании сопротивления против Лерпольда, которая включала даже акции террора. В конце концов Леопольд, отказался от трона в пользу сына Болдуина.
В 1960-ым в Бельгии была объявлена всеобщая забастовка, в которой тон задали валлонские шахтеры и металлурги. В ее ходе родилась теория «renardisme». Ее создатель Анде Ренард (Andr? Renard), лидер профсоюзов, развивал идею про то, что социализм в сельской и Фландрии невозможен. «Я социалист и валоннец, поскольку валлонцы это социалисты». Тогда же он агитировал за создание социалистической автономной республики Валония.
Эстафету у горняков в 60-ыя перехватили левацкие студенческие группы Фронт Освобождения Валлонии и Народное Собрание Валоннии, какие, правда, остались маргинальными. Падение интереса к идеям независимости имело экономичные причины. Валлония с закрытием шахт в 60-х становится дотационным регионом, зависит от помощи Фландрии, которая наоборот удачно интегрировалась в глобальную экономику. Этот момент какое-то время мотивирует валлонских политиков бороться за единую Бельгию.
Однако, после серии правительственных кризисов, спровоцированных фламандцами, идея независимости переживает второе рождение.
Проблема, однако, в том, что многочисленные валлоны считают себя непонятно кем, но, не потенциальными гражданами независимой Валонии.
Согласно результатам опроса, который был проведен летом этого года, только 12 процентов валлонцев выступают за зависимость. Кстати во Фландрии 38 процентов населения выступают за создание отдельного государства. Более половины валлонцев не против получить французский паспорт, хотя местные партии, выступающие за инкорпорацию региона в состав Франции получают на выборах не более чем пару процентов голосов.
Налицо размытость национальной идентификации. В этом нет ничего удивительного.
Только в начала 80-ых началось формирование местного культурного движения. Произошла кодификация валлонского языка, на нем начали выходить первые литературные произведения и очень популярные здесь комиксы. Однако при всех стараниях фанатов валлонской культуры край фактически находится в зоне культурного влияния Франции. Кроме того многие жители Брюсселя считают себя отдельной социо -культурной группой. В 2006-ом году в издании Le Soir появился манифест брюссельской культуры, авторы которого дистанцируются от валлонского движения.
Так что перспективы валлонского сепаратизма выглядят сегодня весьма туманно.
