Киев. 22 июля 2016 года (День, Лариса ВОЛОШИНА). Когда украинцы в сердцах восклицают, что трусливые западные обыватели боятся признать Россию страной-агрессором и просто-таки силой принуждают Украину к позорному миру, они отчасти правы. При этом как-то забывается о том, что транслировать принципы и выражать позицию должны в первую очередь сами украинцы. Для нас должно быть четко понятно, с кем и о чем мы не согласимся договариваться никогда. Только после этого можно обвинять других в “сговоре за счет наших национальных интересов”.
Украинские профессиональные журналистские сообщества НМПУ и НСЖУ, а также российский Союз журналистов (СЖР), являясь членами одних и тех же международных организаций, еще в 2014 году договорились о “диалоге профессиональных журналистских организаций России и Украины под эгидой Офиса представителя ОБСЕ по свободе СМИ”. Что стало причиной подобного решения, особенно после того, как роль российских журналистов в российско-украинской войне была отмечена награждением в Кремле, а украинских журналистов “премировали” многократным пленением, запретом на профессию, преследованиями и изгнанием с оккупированных территорий – не ясно. Официальное объяснение руководства украинских медиа-организаций заключается в том, что “в диалоге мы можем влиять на россиян и эффективней защищать своих людей в оккупированном Крыму и на Донбассе”.
Что касается защиты журналистов, то в позиции СЖР наблюдается некая раздвоенность. Если в отношении пленения в оккупированном Луганске украинской журналистки Марии Варфоломеевой, 12 июля 2015 года Союз журналистов России выпустил совместное с НСЖУ и НМПУ заявление, в котором назвал свершившееся преступлением и потребовал немедленного освобождения Марии Варфоломеевой, то в случае с арестом в оккупированном Крыму Николая Семены он ограничился комментарием о том, что “СЖР выступает против цензуры”, однако, тут считают, что “точку должен ставить суд”. Вот и все. Никаких гневных заявлений, напоминаний о том, “что пленение журналиста одной из противоборствующих сторон противоречит принятому в 1977 году протоколу 1 (статья 79) Женевской конвенции “. Ничего. “Суд разберется”.
“Мы выступаем против цензуры, в какой бы форме она ни проводилась – будь то давление на журналистов или попытка закрыть ту или иную редакцию. В том числе мы всегда отличаем цензуру от преступлений, тех или иных нарушений Уголовного кодекса. Это позиция Союза журналистов России”, – озвучил в комментарии “Крым.Реалии” секретарь Союза Тимур Шафир.
За два года аннексии российский Союз журналистов ни разу не откликнулся заявлениями в поддержку крымских журналистов, на которых заведены уголовные дела, крымских редакций, изгоняемых с полуострова или заблокированных в Крыму по указке Роскомнадзора, крымских спикеров, преследуемых за комментарии, которые они дают украинским СМИ. Рассчитывать на поддержку российского союза журналистов украинцы могут только выборочно, там, где “грозить” можно абстрактным захарченкам и плотницким, а не Путину и его марионеткам, спешно перекраивающим украинский Крым по своим стандартам.
В одном из заявлений по поводу обращения НМПУ в украинскую прокуратуру за неоднократные незаконные пересечения украинской границы секретарем СЖР А. Джазояном в ходе его визитов в Крым, СЖР посчитал “своим долгом напомнить зарубежным партнерам о том, что в соответствии с законодательством Российской Федерации Крым является субъектом РФ”, назвав украинское обращение в правоохранительные органы “наивысшим актом агрессии против коллег”. А как же “суд поставит точку”? Или апелляция к национальному законодательству касается только украинцев, преследуемых в Крыму?
“В 2014 году в регионе был создан Союз журналистов Крыма и Союз журналистов Севастополя, являющийся полноправным членом СЖР”, говорится в заявлении российских журналистов по Джазояну. И при этом напоминается, что “СЖР с 2014 по 2016 год является активным участником диалога профессиональных журналистских организаций России и Украины под эгидой Офиса представителя ОБСЕ по свободе СМИ”. Как такое может быть? Почему санкции на прием в организации и федерации крымских отделений касается всех: спортсменов, банков, кинопрокатчиков… Всех, но не СЖР и того диалога, который с ним ведут украинские профессиональные журналистские сообщества?
Кстати о “диалоге”. Украинские СМИ рассказывают о достигнутой в Вене 30 мая договоренности по миссии ОБСЕ в Крым, “для установлению фактов давления на журналистов на оккупированном полуострове”.
«Не без борьбы, но аргументы сработали. Итак, решение про работу над созданием миссии под эгидой ОБСЕ относительно прав журналистов в Крыму принято. Сам факт такого решения – это еще не победа. Это только начало процесса. Миссия – это инструмент, которым можно удачно воспользоваться, а можно не использовать такой шанс. Мы должны вместе с крымскими журналистами приложить усилия, чтобы это стало успешным”, – написал глава НМПУ Юрий Лукановв своем письме.
В свою очередь, российский СЖР немного по-другому комментирует достигнутые в Вене договоренности между НСЖУ, НМПУ и СЖР. “Очень важно, что в разговоре приняли участие лидеры наиболее авторитетных международных организаций… Одним из итогов встречи стало обсуждение перспектив российско-украинского диалога, в том числе – продолжения творческих и образовательных программ, а также подготовки миссии Представителя ОБСЕ в Крым, в которой примут также участие журналисты, работающие в Крыму”, – комментирует секретарь Союза журналистов России Надежда Ажгихина.
“Союз журналистов Крыма и Севастополя” уже направил в Международную федерацию журналистов письмо о том, что никакой цензуры и притеснения прав журналистов “в российском Крыму нет”. Это ради подтверждения такой картинки мы собираемся поприсутствовать в совместном мониторинге с российским Союзом, признающим законность оккупации и игнорирующим аресты украинцев в Крыму? Кто будет привлечен к данной миссии в качестве “наглядного пособия”: крымские журналисты, изгнанные из Крыма или находящиеся под уголовными статьями за экстремизм, или журналисты “работающие в Крыму” и являющиеся полноправными членами СЖР?
Можно подумать, что россияне как всегда перевирают, но аналогичное заявление есть и на сайте ОБСЕ. “Представители Национального союза журналистов Украины, Независимого медиа-профсоюза Украины и Союза журналистов России среди прочего договорились: 1. В срочном порядке рассмотреть вопросы соблюдения прав журналистов в Крыму и содействовать проведению совместной миссии по установлению фактов на полуострове; 2. Работать над проведением совместной конференции по вопросам безопасности журналистов и соблюдению этических принципов в период конфликтов; 3. Расширить совместную программу деятельности молодых журналистов из двух стран; 4. Сотрудничать по вопросам безопасности и профессиональных стандартов при освещении конфликтов”.
Как так получилось, что в “факты” после двух лет аннексии включаются только положение журналистов на полуострове в данный момент, а не формула, что вся крымская журналистика сейчас находится в изгнании за пределами полуострова? Ведь если не включать в рассматриваемые случаи запреты на вещание и уголовные дела против тех, кто выехал, не учитывать наличие в российском законодательстве статьи про экстремизм за упоминание об украинской принадлежности Крыма, то оккупанты всегда смогут предоставить десятки и сотни довольных жизнью “крымских журналистов”, опротестовав таким образом утверждение Украины о репрессиях на оккупированных территориях.
Да и о каких “совместных программах обучения для молодых журналистов”, “совместных конференциях по этическим нормам” идет речь? Украинские журналисты, правда, нуждаются в таком “диалоге” со старшими российскими товарищами?
В конце хочется сказать пару слов о принципах, под которыми украинские журналисты должны подписаться, “ради сохранения диалога”. Они изложены в заявлении ряда международных институций “к участникам российско-украинского диалога”. Нас просят признать, что:
“Стороны диалога являются общественными организациями, разделяющими международные профессиональные стандарты и принципы в области свободы СМИ; в этой связи, они не являются и никогда не были сторонами конфликта в Украине. Стороны искренне верят в значимость диалога для обеспечения безопасности журналистов, освещающих конфликт, и снижения уровня языка вражды и пропаганды войны в СМИ своих стран. Стороны диалога являются легитимными участниками международных профессиональных объединений и в силу этого придерживаются взаимного уважение друг к другу, а также будут воздерживаться от агрессивной риторики в отношении друг друга. Стороны диалога являются самоуправляемыми организациями и, следовательно, будут воздерживаться от вовлечения государственных органов в свою профессиональную деятельность и возникающие споры”.
Украинским журналистам придется решить могут ли они считать СЖР, открыто поддерживающий аннексию – “не стороной конфликта”? Готовы ли они к совместным российско-украинским “обучающим программам для молодых журналистов”? Будут ли они прислушиваться к мнению российских “коллег” по поводу языка “вражды и пропаганды войны в СМИ”? Позволят ли “мониторить положение крымских членов СЖР”, вынеся за скобки тех крымчан, которые, бросив все, ушли вслед за своей страной, чтобы продолжать работать, продолжать говорить о чудовищном факте оккупации? А главное, ради каких целей украинским журналистам стоит продолжать оставаться в диалоге с агрессором? На кого больше влияет “диалог”, в чьих интересах он развивается? Я уже не говорю о том, насколько этичным и репутационно приемлемым для украинцев является вынесение за границы конфликта профессионального медиа-сообщества страны-агрессора в условиях все усиливающейся информационной войны против Украины.
