В общественном сознании бытует мысль, что количество философов и качество их философской деятельности зависит от уровня развития общественного уклада там, где они живут. Если говорить о свободе мышления, то наверняка на ум придут имена известных философов античности. И среди этих философов окажутся: Фалес, Гераклит, Парменид, Пифагор, Сократ, Платон, Аристотель и т.д. Они были смелыми и говорили на равных с правителями о вещах, которые не обсуждаются публично.
Мы можем не помнить, кто сказал: «Я знаю, что я ничего не знаю» или «Платон мне друг, но истина дороже», — но мы всё-таки будем использовать эти выражения в обыденной речи. А также к свободной простоте мышления можно отнести и мудрые выражения стоиков, эпикурейцев, перипатетиков и скептиков, которые стали неотъемлемой частью нашего словаря.
Современная философия неразрывно связана с философским опытом предыдущих поколений. Философы — и тогда, и теперь — размышляли о месте («не-место», Марк Оже), о жизни и смерти, о том, что беспокоит человеческий ум на протяжении веков.
Обращаясь, например, к философии Мераба Мамардашвили, понимаешь, что его глубокая мысль столь современна и практична, что просто трудно воспринимать её как теоретическую философию, она являются живой философией, и при этом, требующей активного со-участия при ее понимании и постижении. В философии Мамардашвили всегда было заложено присутствие Другого в его «мыслительном пространстве». Этим Другим может быть Сократ, Декарт, Кант, Гуссерль или Пруст, он сам или читатель.
По словам Марты Нуссбаум, «классический стоицизм и философию эпохи Просвещения связывает не столько общая космология или телеология, сколько общая вера в роль разума..» [цит.]. У Нуссбаум свободный подход к простоте мышления ярко выражен в эссе «Кант и космополитизм стоиков», где она с позиций критического метода атакует постмодернистских мыслителей, которые высказываются и относятся с презрением к просвещённому разуму.
Человек мыслит, и мысль сопровождает его постоянно. Человек мыслит свободно, опираясь на силу своего разума. Мыслит прагматично, извлекая пользу из своей простоты, и что указывает на зависимость мышления от целевого механизма. А чем глубже человек погружается в своё мышление, чем больше он становится причастным к свободномусо-творчеству бытия, тем больше свободное мышление становится для него пространством доброй воли. Как пишет философ Жюли Реше: «Здравый смысл является убежищем от неприятной необходимости думать» [цит.].
Мамардашвили полагал, как и Декарт, что не в природе человека знать все, и не всегда. «Все знать — не свойственно человеку и не нужно. Нет никакой необходимости, чтобы наш разум никогда не ошибался. Достаточно, чтобы наше сознание свидетельствовало о том, что нам хватает решимости и силы выполнить то, что мы почитаем за лучшее» [цит.].
Свободы мыслить, выбирать, любить, как правило, наказуемы в социуме, но приветствуется «свобода» плавания по течению. Свобода — очень трудная задача, которая связана с невидимыми усилиями к выбору, а с этим — и вся наша история.
Согласно Паоло Вирно, свободное «мышление перестаёт быть невидимой деятельностью и становится чем-то внешним или «публичным» с того момента, когда оно вторгается в производственный процесс» [цит.]. Всё великое и новое создается с огромным трудом и масштабными усилиями, а порой и с трагическими потерями. А трагедия, как известно, жанр весьма оптимистический.
Источник: Koine
В оформлении использован элемент работы Джеймса К. Кристенсена «Слушатель» (2006; источник: greenwichworkshop).
