Александр Володарский
Скандал вокруг Боголюбовского монастыря – очень показательное, явление не только для России, но и для постсоветского пространства в целом. Нетипично в нём одно: издевательства над детьми под прикрытием церкви стали достоянием общественности и попало на телеэкран. Как правило, журналисты не хотят ссориться с церковниками. Причём не только в Российской Федерации где православие, наряду с нанотехнологиями и атомной бомбой на официальном уровне признано фундаментом государства, но и в Украине, которая всё ещё декларирует секулярность. Впрочем, процессы клерикализации очень заметны и у нас.
Впрочем, это, как правило, не становится достоянием общественности. Журналистов, занимающихся освещением церковных мероприятий не только угощают качественным виски, им ещё иногда выдают денежные премии непосредственно из рук церковников. За лояльность. Под праздники. С другой стороны редактор одного маломощного и небогатого издания, чтоб привлечь авторов-внештатников говорит: «у нас, даже попов ругать можно». Что указывает просто на запредельную свободу самовыражения, которой лишены большинство украинских акул клавиатуры.
Для того чтоб «ругать попов» темы из пальца высасывать не приходится. Из Киево-Печерской Лавры по личному распоряжению премьер-министра выкидывают музеи и уникальную для Украины клинику для вич-инфицированных. По всему Киеву незаконно строятся церкви, в том числе в зелёных зонах, появление которых легализуются постфактум (застройки в парке “Нивки”, “Юность”, на Львовской площади и многие другие ). Перед зданием Верховной Рады уже четвёртый год красуется трёхметровый крест и транспарант “Православие или смерть!”
Но вернёмся к Боголюбовскому монастырю. При нём был приют для детей, которых готовили к монашеству. С детства, с шести, девяти, четырнадцати лет. Многочасовые стояния на коленях, сотни поклонов, изнурительные посты, наказание поркой, все прелести традиционной духовности обрушивались на детей. В статьях, описывающих пытки в богоугодном заведении, писали о том, как детей заставляли есть соль и стоять на гвоздях. Но даже тем, кто критиковал варварские методы воспитания, почти никогда не приходило в голову спросить, что дети вообще делали в монастыре? С каких пор перестал действовать закон об обязательном среднем образовании? Изучали ли дети в монастыре школьную программу по литературе, биологии, истории? Образование плохо уживается с десятичасовой работой на поле и постоянными молитвами, и уж тем более, в заведении, в котором паспорт считают изобретением дьявола.
Среди детских домов есть весьма страшные заведения, в которых воспитанникам приходится терпеть как издевательства надзирателей, так и жестокие обычаи, формирующиеся в закрытых детских коллективах. Но лишь в случае с церковными учреждениями эта жестокость полностью оправдывается высшими мотивами и защищается от критики в том числе государственным антиэкстремистским законодательством. Разумеется, от поедания соли и избиений сами защитники Боголюбовского монастыря всячески открещиваются. Более фанатичные говорят, что одержимые дьяволом дети лгут, менее фанатичные даже согласны покарать виновных воспитателей, при условии, что это будет сделано без ущерба для имиджа церкви. Но никто не подвергает осуждению менее одиозные пункты. Многочасовые молитвы, изнурительная работа и насильственная изоляция в порядке вещей для православных деятелей. С точки зрения религиозной морали тут нет ничего из ряда вон выходящего: для спасения души вполне можно постоять на коленях. Можно даже постоять на горохе или мелких гвоздиках. Не говоря уже про молитву и пост.
Это очень напоминает позицию защитников Егора Бычкова, самодеятельного борца с наркоманией из Нижнего Тагила, история которого прогремела почти синхронно с боголюбовской.
Человек, в своих интервью прямо заявлявший, что он “ненавидит наркоманов”, приковывал их наручниками к кровати и морил голодом, в таком положении люди переносили ломки. Чудодейственная терапия не имела особых результатов, никаких данных о вылечившихся наркоманах нет, известно лишь то, что некоторых пациентов силой приводили в “реабилитационный центр” по 11 раз. Когда Бычкова посадили в тюрьму за похищение и истязание людей, на его защиту восстала вся консервативная общественность. Своего героя они отстояли. Срок изменили на условный. На защиту Боголюбовского монастыря поднялись примерно те же по сути своей силы, что и в защиту Бычкова, правда не столь массово, всё-таки наркоманы – куда более стигматизированная социальная группа чем дети сироты, и обывателю легче оправдать насилие в их адрес. Но тем не менее, на митинг в защиту Боголюбовского монастыря 28-го октября вышло более 300 человек. А в поддержку детей тогда не выступил никто.
У сторонников кормления детей солью в душеспасительных целях есть три главных аргумента, которые обязательно необходимо озвучить, чтобы лучше понять иррациональную суть явления с которым мы столкнулись. Аргумент первый: отец Пётр, настоятель обители – ветеран, который прошёл войну, а ветеран, прошедший Войну, безусловно, не может врать и допускать пытки детей. Второй: храм – это святое место, в нём не могут заниматься пытками, по определению. Третий: вся кампания против монастыря – это клевета заказанная врагами России. Особенно комично выглядел третий аргумент в исполнении консервативного писателя Александра Проханова, который в ток шоу на 1-ом канале поставил в плюс отцу Петру тот факт, что тот “почитает царя Николая II и красного царя Иосифа Сталина”. Тем самым Проханов поднял весьма интересную тему. Отец Пётр – сектант, который почитает Иосифа Сталина как православного святого. Он же борется и идентификационными номерами и изымает у монахов и монахинь паспорта, объясняя им, что это жидомасонский знак (это было прямо озвучено в передаче “Пусть говорят” на первом канале). Лишившись паспорта и переписав на монастырь имущество эти люди, фактически, превращаются в рабов – им некуда идти. Нужно признать, что официальное православие не слишком любит таких деятелей, а то, что исповедует отец Пётр называется ересью царебожия.
Православный священник Георгий Белодуров недавно высказался по этому поводу в своём блоге, озвучив позицию официального православия:
Год назад следователи допрашивали этих же девочек, которые являются источниками компромата сегодня. Год назад в их показаниях нынешних “фактов” не было. Кто-то поработал с ними в течении года.
Я понимаю, что мы не любим отца Петра ибо он
? царебожник
? антиИННщик и противопаспортник
? почитатель Распутина, Ивана Грозного и Сталина
Но эти пункты – не вопрос светского суда, а суда церковного, или лучше специальной богословской комиссии, которая рассмотрев эти пункты объявит их ересью и предложит Синоду(или Собору) принять прещение на еретиков. Я первый буду аплодировать такому решению, как аплодировал решению о прещениях наложенных на раскольника и смутьяна Диомида Чукотского. Но то, что происходит сегодня, скорее клеймит позором тех, кто сегодня в этом “процессе” выступает против отца Петра, как участников в клевете и заказном гонении.
Давайте вдумаемся в эти слова. Приют при монастыре закрыли год назад, когда о пытках только начинали говорить. Следовательно, даже церковная комиссия действительно нашла там недопустимые нарушения. Приют закрыли, но никакого дела возбуждено не было, нарушения решили не обнародовать, чтобы не вмешивать государство в церковные дела. С точки зрения официальной РПЦ МП вопрос на этом исчерпан. Тот факт, что религиозная секта истязала детей и не понесла за это никакого наказания, не вызывает у церковников ни малейших нареканий. Они готовы осудить священника церковным судом за ересь (хотя, надо заметить, не торопятся), но они не готовы отдавать его светским правоохранительным органам. Не потому что сам по себе сектант им так уж дорог, а потому что они понимают, что сами от него не слишком отличаются. Если привлечь к уголовной ответственности один приют, в котором детей кормят солью – можно взяться и за другие, где детскую психику калечат не столь жестоко и изощрённо, но так же неотвратимо: ограничивая контакты ребёнка с внешним миром, не давая ему получить полноценное светское образование, вынуждая бить поклоны, соблюдать строгие посты и часами молиться. Церковь не отторгает от себя мракобесов, потому что мракобесие, фактически, уже стало религиозным мейнстримом. И российское государство всячески поддерживает эти тенденции, любая критика религии и, особенно, РПЦ МП стала опасной. Цитату из Льва Толстого Ростовский областной суд официально признал экстремизмом (решение от 11.09.2009), а за цитаты из Ницше российские милиционеры попросту ломают рёбра задержанным (тут следует вспомнить случай с художником и активистом Алексеем Часовски, против которого попытались возбудить дело за транспарант с надписью “Бог умер” и, не добившись успеха, просто избили, арестовав по подложному обвинению).
Недавно в Киеве в Лавре арт-группы АКТ и Краденый Хлеб провели акцию, в ходе которой освятили икону Сталина. Акция, задуманная как критика клерикальных и тоталитарных тенденций в обществе, была воспринята неоднозначно. Кто-то увидел в произошедшем богохульство и святоататство и искренне возмутился, но многие православные блоггеры, просмотревшие фотографии с акции и, не читая текста, воспринявшие происходящее всерьёз, одобряли икону Сталина и обсуждали заслуги Вождя в деле православного возрождения. Это вполне распространённая позиция, распространённость которой не должна вызывать удивления, если вспомнить, что украинские священники не брезгуют связями с сталинистскими партиями КПУ и ПСПУ, а вчерашние преподаватели научного атеизма превратились в истовых проповедников слова божьего. Под предлогом борьбы за мораль и воспитания подрастающего поколения, Церковь проникает всё глубже в государственный аппарат и сливается с ним. Иконы правителей – вполне логичное явление для религии, слившейся с властью.
Сектанты, живущие без паспортов и молящиеся портретам царей и генсеков – это не просто неотъемлемая часть РПЦ/УПЦ МП, это, в какой-то мере, её авангард.
Авангард реакционных сил, стремящихся загнать нас в новое средневековье.
