Мария КУЧЕРЕНКО, руководитель проектов Центра исследований проблем гражданского общества
Несколько дней назад украинские СМИ взорвались сообщением о том, что Гиркин сделал «сенсационное заявление»: он вернется на Донбасс!
Практически каждое слово в данном случае необходимо сопровождать вопросительным знаком: СМИ ссылаются на пост в ЖЖ Гиркина, где тот пространно размышляет о том, не попросить ли ему гражданство так называемой «ДНР» чтобы стать не кандидатом в главы псевдореспублики на предстоящих «выборах», а помощником и представителем кого-то из кандидатов, от которого требуется следование «политической программе» Гиркина.
Да и к «сенсационности» — огромные вопросы: вот уже на протяжении нескольких месяцев все в том же ЖЖ экс-«министр обороны ДНР» говорит о бесконечных встречах с «конфидентами» (так Гиркин называет своих коллег по ФСБ), вследствие которых, очевидно, переменилось и восприятие Гиркиным самой возможности очередных приездов на оккупированные территории Востока Украины.
Еще осенью, вызывая на дебаты Ходаковского, Гиркин-Стрелков утверждал, что «на территорию ЛДНР ему въезд по-прежнему закрыт», а теперь – рассуждает о том, что хорошо бы кто-то принял его программу, а уж он поможет ее реализовать.
В посте под названием «Ветер переменился», Гиркин утверждает, что российским руководством принято решение отказаться от риторики «безальтернативного Минска» и перейти к «сожалению о потерянном шансе-2014» и что «это нужно сделать быстро».
На момент публикации этих рассуждений о судьбах Донбасса (22.02.2018) казалось несколько странным, что устойчивая тенденция к возрождению в собственно российском медийном пространстве персонажей вроде Ходаковского и апелляции к сценарию, который условно можно обозначить как «что было бы, если был бы жив Мозговой», была замечена Гиркиным так поздно. Цитируя «Боснийский дневник» самого же Гиркина, «от Хуанхэ до матушки-Волги все знали секретнейший план», а «экс-министру» доложить забыли.
Очевидно, функция этих удивлений – подведение к мысли, которую Гиркин транслирует крайне последовательно: «война все равно будет». В завершении поста, экс-лидер боевиков писал о том, что он планирует некие «объединения единомышленников» и «собирается кое-что предпринять».
Автор этих строк полагал, что речь шла об усилении формирования К-25 под эгидой сослуживцев «реконструктора» от российских спецслужб.
В пользу этой версии говорила сохраняющаяся лояльность Гиркина к ведомству, где бывших не бывает априори (во всех своих высказываниях он продолжает называть себя офицером запаса ФСБ РФ).
В эту концепцию можно органично вмонтировать и “войну”, которую ведет Гиркин с Сурковым (последний ее просто не замечает). Гиркин-Стрелков не может прожить и дня, чтобы не высказаться едко об «урегулировании Суркова-Дудаева», описывая Минский процесс, а самого Суркова иначе как Асланбеком Дудаевым не называет, что, по его мнению, должно само по себе являться характеристикой.
Здесь важны не столько черносотенные настроения человека с исконно русской фамилией Гиркин, как возможность предположить, что впервые после выхода из Донецкой области Украины боевику все же удалось перезаключить договор с ФСБ, и именно поэтому и из-за того ему удалось стать доверенным лицом кандидата в президенты РФ Сергея Бабурина.
Один этот факт говорит очень и очень много о состоянии сознания российского общества, готового толерировать «доверенных лиц», расстреливавших людей в соседней стране «по закону военного времени», созданного ими же.
Но, очевидно, дальше что-то пошло не так – как в отношении договоренностей с ФСБ, так и в отношениях с самим Бабуриным.
Гиркин сетовал на то, что его так и не пускают на федеральные телеканалы, несмотря на новое удостоверение, которым он хвастался все в том же ЖЖ, и обещания кандидата в президенты РФ Бабурина предоставить ему эфирное время в вопросах обороны и национальной безопасности. К услугам Гиркина по-прежнему оставался только «Рой-ТВ», где Максим Калашников, один из союзников «Стрелкова» по К-25 (настоящее имя – Владимир Кучеренко) устраивал боевику терапевтические сеансы лести и успокоения.
Казалось, на выборах в РФ вся представительская и политтехнологическая карьера Гиркина и завершится. Но боевик решает попробовать свои силы на оккупированных территориях. И здесь возникает несколько закономерных вопросов.
Если ранее Гиркин утверждал, что дороги в «ЛДНР» ему нет, несмотря на статус «героя» одной из псевдореспублик (хоть сам «орден» он так и не получил), то почему его третья жена 1993 г. р., Мирослава Регинская, так спокойно въезжает на оккупированные территории?
Офицеру ФСБ РФ следовало бы знать, что никто из российских кураторов Донбасса не будет гнушаться действовать через его новообретенную семью, тем более, что Регинская ведет аккаунт в Инстаграме, публикуя фотографии их общего с Гиркиным ребенка, появившегося на свет в 2016 году, и сообщая всем желающим знать о своих перемещениях.
Откуда у боевика есть уверенность, что кто-либо даже из насквозь марионеточных «властей ДНР» и «компромиссных» для той местности фигур поддержит его программу, написанную еще весной 2017 года, больше напоминающую отрывок из романа «Остров Крым» с высказываниями Андрея Лучникова?
В «программе» Гиркин говорит о необходимости ликвидации границ между РФ и «Новороссией», что полностью противоречит его недавним заявлением о том, что половина Украины, непризнанная ПМР и Беларусь должны стать частью России. Чуть меньше года назад он заявлял, что хочет строить на оккупированных территориях Россию, не похожую на Россию – акцентирует внимание на необходимости сменяемости власти, всяческих «православных ценностях», «воссоединении народов малой, белой и великой Руси» (на уровне упрощенной процедуры предоставления «гражданства Новороссии») и, конечно же, столь любимой им смертной казни.
Что это – перемена позиции под внешним давлением или попросту невозможность определиться со списком собственных пожеланий, весьма оторванных даже от перевернутой реальности оккупированных территорий?
Последние высказывания Гиркина ставят намного больше вопросов, чем дают ответов. Складывается впечатление, что этот пост в «Живом журнале» — не больше и не меньше чем прощупывание почвы. Судя по внешним признакам, руководство Гиркина пытается ответить себе на вопрос: возвращать боевика на Донбасс или нет, и если да, то с какой целью – возведение обратно во «власть» в псевдореспублике или ради ликвидации. Это могло бы объяснить постоянную смену позиций отставного «министра обороны», который, очевидно, чувствует себя крайне уязвимым, опасаясь повторить как судьбу Болотова, так и судьбу Мозгового, и потому всячески пытается узнавать больше об условиях договора, который он все же перезаключил.
Но Гиркину стоило бы знать, что по правилам ведомства, на которое он работал всю свою жизнь, условия договоров могут быть крайне пластичны и выполняться лишь одной стороной с лаконичными комментариями «поступила новая вводная»\ «обстоятельства изменились».
