Дмитрий Петров интернет-журнал “Социалист”
– Это не наши идут!..
Разнузданная толпа, затоплявшая улицу, состояла из обитателей бездны.
Одурманенные вином и жаждой мести, они восстали и с ревом требовали крови своих хозяев. Куда девалась апатия?! Толпа была клокочущей лавиной гнева, ворча и храпя, опьянев от вина из разграбленных складов и, обезумев от ненависти… Проходили мужчины, женщины и дети в тряпье и лохмотьях, свирепые существа с чертами, в которых печать божественного сменилась каиновой печатью: болезненно-восковые лица людей, из которых общество-вампир высосало кровь; чудовищные мускулы и опухшие образины, раздутые пьянством; иссохшие ведьмы – видения преисподней – скрюченные, изуродованные, искалеченные чудовища. Отбросы и подонки, рычащие, визжащие, беснующиеся орды…
I.
Джек Лондон отлично знал, о чем писал, работая над этим фрагментом романа
«Железная пята». Сознательному социалисту – Лондону – были ужасны и омерзительны жители американского деклассированного дна, которое в его время было дном не менее беспросветным, чем российское – описанное Подъячевым, Горьким, Гиляровским…
Лондону – протестующему интеллектуалу, взращенному западной культурой – революция виделась мерным маршем дисциплинированных пролетариев – светлых людей будущего. Но воображение писателя и личный опыт тяжкого труда и бродяжничества взяли верх: яснее и ярче, чем организованное восстание, он увидел и описал кровавый и бесцельный погром старого мира его собственными отбросами.
Пожалуй, ужас романтика Лондона перед бешеной толпой люмпенов был не меньше, чем перед «железной пятой олигархов» – убойной, тотальной и бездушной – которую он предсказал в своей книге. Разница в примесях: к ужасу перед «исчадиями трущоб» примешана жалость, а перед «владыками из дворцов» – ненависть.
Самое же любопытное в том, что толпа, описанная 100 лет назад (в 1908-м) может в точности повторить себя в 2009-м…
Бездна и ее жители никуда не делись и мало изменились. Трущобы воспроизводимые ими типы, на редкость схожи в США и Мексике, на Палестинских территориях и в Латвии, во Франции и в России (где даже 70 лет советской власти так до конца и не искоренили трущобу ни в городах, ни в головах).
II.
«Дно», «бездна», «нищета», «отверженные» всегда интересовали левых интеллектуалов, восстающих против статус-кво, где рулят отчуждение и контроль. Но всегда при близком знакомстве с ними, их реакцией были страх и отвращение.
Уж больно мерзко этим господам чувствовать грубую зависть по отношению к себе. Ту самую… Голодного – к сытому. Бездомного – к обустроенному. Одетого в тряпьё – к облаченному в стильный прикид. Безнадежно мечтающего об образовании – к легко покупающему его. Зависть на дне – везде. Оно переполнено завистью. Не верите социологам? Почитайте Диккенса…
А с другой стороны – им жаль трущобных жителей. Как же не пожалеть, коли такая у них жизнь: «…и детей раздирающий плач//на руках у старух безобразных: //все сливается, стонет, гудёт,//как-то глухо и грозно рокочет,//словно цепи куют на несчастный народ,//словно город обрушиться хочет.//давка, говор… О чем голоса? Все о деньгах, о нуждах, о хлебе. Смрад и копоть…». Таково обиталище бедняков – «угрюмых, худых, обессмысленных дикой корыстью, болью, голодом, мелкой борьбой…».
Безмерно жаль этих людей – угнетенных, позабытых, заброшенных, часто лишенных самого простого…
В Душанбе во многих районах электричество дают на 45 минут в сутки. И не каждый день. Но никаких сигналов о том, что хоть кто-нибудь в богатом солнцем Узбекистане озабочен развитием альтернативных источников энергии (да тех же солнечных батарей) нет. Сколько людей недоедает в Таджикистане? От скольких тысяч детей в ужасе перед нищетой избавились несчастные матери по всему миру?
В России в последние месяцы число запросов в поисковых системах на слово «аборт» выросло в 10 раз. В Испании делают 5 абортов на 1000 женщин, в Нидерландах 6 – на 100, а у нас на те же 100 – 65-70. На одни роды в России приходится 1-3 аборта. По данным Минздравсоцразвития РФ их делают 1,7 млн. в год.
Страшит в этих цифрах не пресловутая демографическая пропасть, а состояние общества, в котором убийство не рожденных детей стало рутиной.
Социологи говорят, что в огромном числе случаев на аборт людей толкает трущобное сознание и диктуемые им ненависть к настоящему и страх перед будущим. И это понятно: статистика гласит, что официальных безработных в России уже 2 млн.… Знатоки считают, что их, как минимум, в 10 раз больше – тех, кто почти на дне.
III.
Много лет о трущобах пишут, прежде всего, в контексте социального обеспечения и урбанизации. Винят город – страшный, холодный, бездушный, скверно устроенный, пленивший людей дна… Так и в Штатах, и в Европе, и у нас… Как бы не замечают, что дно – в той же мере в головах, в какой и в городах. Дно – это отношение к жизни и к себе. Дно – это мировоззрение. Дно – это всемирная трущоба.
И эта трущоба идет в политику. В ту – реальную – где мало говорят.
Трущобой движет ненависть. Рабья беспощадность. В сравнении с ее чудовищной яростью и гневным ревом речи прогрессивных интеллектуалов – «эксплуатация» и «освобождение труда», «угнетение» и «социальная справедливость», «коррумпированность власти» и «протест» – звучат слабо.
В поисках исцеления от этих травм, человек судорожно бьется веками… Напрасно! Они не лечатся. Только смягчаются т.н. гражданским миром социального государства, цивильностью партийной борьбы, парламентских процедур и коллективного торга … Так дело обстоит и в кризисном сегодня, и в провозглашенных Рольфом Йенсеном и Маршаллом Маклюэном будущих «глобальном городе мечты» и «мировой деревне».
Размечтались!
В периметр благостных проекций, где цветут комфортабельные миражи глобальных городов и деревень, креативные жители которых «творят общее благо», заключая социальные компромиссы, вторгается всемирная трущоба.
Ей пофиг компромиссы. Ее опыт – насилие. Они знать не желает ни о частной собственности, ни о социализме, ни о Божьей любви. Она не верит, что ее можно любить. Впрочем, ей безразлично, как к ней относятся. Жалость она принимает без благодарности. На удар отвечает ударом. А если терпит, то – выжидая, копя силу, растравляя злобу.
Ее границы простираются все дальше за околицу третьего мира.
IV.
Кто штурмовал парламенты в Румынии, Болгарии, Латвии, Литве? Кто курочил средневековые мостовые? Европейцы из мировой трущобы. Когда могут, они вербуются в отели и на стройки ФРГ и Англии. Когда нет – жрут водяру и лупятся в козла рядом с бетонными ульями, оставленными им советами и «народной демократией». Но приходит час – и они кажут и зубы. И мышцы. Спецназ – вечный сторож сладкой мечты – гонит их вон. Но новый час недалек…
Что такое «Первое командование столицы»? Недавно в Сан-Паулу эта группировка кроваво билась с полицией. Семь недель. С сотнями раненых и десятками убитых. Но это не подпольщики городской герильи. Это – «генералы песчаных карьеров» 3-го поколения: юные воры, налетчики, наркоторговцы, хулиганы – враги общества. Но и повстанцы, атакующие кондоминиум «растущей экономики».
Да, БРИК – красивая картинка. Но вот выясняется, что за ней спрятано вопиющее убожество, рождающее не «миллионеров из трущоб» – столь же сказочных, сколь и оскароносных – а «Первые командования».
Есть они и в России. Только называются проще. Зайдите в обширные районы бараков Иркутска, Нижнего, Прокопьевска, Дзержинска, Ржева. Удобства – во дворе, водка – в лавке, вода – в колонке… Никаких тротуаров. На улице – ни метра асфальта. Но стежка до окошка, через которое продают героин хорошо утоптана. Это не квартал люмпенов – жители, по большей части работают. Тут любой международный специалист по трущобам встанет в тупик. Но лучше ему не появляться там после захода солнца.
Как и в сотнях депрессивных поселков городского типа, где заводы закрыты, а магазины – открыты; и пенсионных деревень, денно и нощно гонящих самогон…
Как и в московских и питерских общагах гастарбайтеров – вертепах отчаяния, где зреют гроздья беспредела. Пусть лучше обойдет их стороной, внимательно смотря по сторонам. Увидит жилую разруху в соседстве с фешенебельностью; грязь и рвань – рядом с уютом. Порой в столицах их разделяют заборы, но часто – пролеты между этажами…
Оказывается – чем-то все же похоже на Индию! Вот в пяти шагах от роскошного отеля в Нью-Дели – сотни голодных обездоленных молят о подаянии, сидя на грудах тухлого тряпья… Таким снимком мировой гуру брендинга Стенли Мосс снабдил одну из своих новых лекций. Снимал сам. Жил в этой гостинице вместе с парой десятков богатых постояльцев. У г-на Мосса вышло почти как у тов. Мао. У того деревни окружали города, а здесь – трущоба подступает к гламурным резиденциям. Только это – не метафора. Это – фото.
* * *
На днях один юный р-р-революционр заявил мне (отчасти – цитируя Славоя Жижека): «не парьтесь, молодая и еще не опустившаяся до бомжатства трущоба, имеет серьезный бунтарский потенциал и все шансы на то, что ее бытие определит ее сознание». И продолжил: «это она изменит мир!».
Вопрос: что сделать миру с трущобой, пока, как у Джека Лондона: «одичавшая чернь с гиканьем и свистом не понеслась вперед»?
