Лорен Мийо (Lorraine Millot),
“Мы – румыны!” Среди молодых людей, попытавшихся на прошлой неделе совершить в Молдавии уличную революцию, некоторые – зачастую наиболее активные – признавались, что сражаются не только против коммунистической власти, но и за “воссоединение” с Румынией – соседней страной, с которой они говорят на одном языке и имеют общую культуру. Так, 22-летняя Ирина, активистка Hyde Park, одного из молодежных движений, организовавших акции протеста, повязала на лоб сине-желто-красную повязку, а это – цвета румынского флага. “Мы хотим присоединения к Румынии и к Европе”, – заявляет она. Президент-коммунист Владимир Воронин, которому был брошен вызов, обвинил Румынию в поддержке мятежа и выслал румынского посла в Кишиневе.
Кириллица. “Это весьма печально, поскольку румынский вопрос, на самом деле, не является сегодня ключевой проблемой Молдавии”, – объясняет Евгений Ревенко, эксперт молдавской Ассоциации внешней политики. Все последние исследования общественного мнения показывали, что основная часть, более 80% молдаван, дорожат своим государством, обособленным от Румынии. И лишь небольшая часть хочет воссоединения. “Исторически современное румынское государство сформировалось в XIX веке, когда в него не входила современная Молдавия, поскольку она в то время являлась частью Российской империи, – напоминает Игорь Кашу (Igor Casu), историк из Кишиневского университета. – И только в 1918 году Румыния и современная Молдавия сформировали единое государство. Этот период был недолгим [он продлился до 1944 года, включая нацистский период с 1941 по 1944 год, прим. ред.], но весьма знаменательным, поскольку это было еще и временем кодификации современных языков. Это объясняет, почему молдаване и румыны говорят на одном языке”.
После возвращения Молдавии в сферу влияния Москвы, в 1944 году, была введена кириллица, а советская пропаганда поддерживала враждебное отношение к румынам, этим “феодалам”, которые хотели подчинить себе добрых молдавских крестьян… “Еще сегодня очень трудно заставить вместе работать румын и молдаван, – свидетельствует один французский предприниматель, работающий в Кишиневе. – На нашем предприятии, когда речь заходит о том, чтобы назначить начальника, молдаване говорят мне: “Только не румына!” Для них румын – это кто-то высокомерный, это хозяин”.
Румыния, со своей стороны, “богатая” (по сравнению с Молдавией) страна, член Европейского Союза, мало заботится о воссоединении со своим соседом, но “тем не менее поддерживает определенные ирредентистские прорумынские настроения в Молдавии”, – замечает молдавский социолог Петру Негурэ (Petru Negura). Румынский вопрос, хоть он на настоящий момент и лишен какой-то особой актуальности, завтра может выйти на первый план: “Румынофилы немногочисленны, но это, в основном, молодые люди и интеллектуалы, то есть весьма активное меньшинство”, – подчеркивает Негурэ. Румыния за последние несколько лет выдала гражданам Молдавии более 100 000 паспортов, в соответствии с документами по меньшей мере экспансионистского толка, согласно которым румынское гражданство предоставляется любому, кто докажет, что его дедушка или бабушка родились в Румынии. На практике, тем не менее, Бухарест тормозит выдачу таких паспортов.
“Стабильность”. “В любом случае, многим молдаванам сегодня удалось обосноваться в ЕС, даже не имея румынского паспорта, – уточняет Евгений Ревенко – Если для решения проблем Молдавии ничего не делается, то происходит индивидуальная интеграция [рабочих-мигрантов, прим. ред.] в Европейский Союз”. Как и многие другие в Кишиневе, этот исследователь выражает тем самым свое разочарование отсутствием внимания со стороны Европы к ситуации с демократией в Молдавии во время последних парламентских выборов. Несмотря на массовые фальсификации, которые позволили коммунистам увеличить свой результат с 36 % согласно опросам до 50 % по итогам голосования, ОБСЕ (Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе) заявила, что эти выборы в целом “соответствовали” международным нормам.
“Ясно, что никто не хотел способствовать совершению новой революции, учитывая результаты подобных акций на Украине и в Грузии, – признает один из европейских дипломатов в Кишиневе. – Вероятно, никто не хотел и нового конфликта с Россией. Мы сделали выбор в пользу стабильности”. Не желая слишком критиковать европейцев, от которых, по-видимому, еще многого ожидают, молодой мэр Кишинева и лидер одной из крупнейших оппозиционных партий Дорин Киртоакэ (Dorin Chirtoaca) – в этот день он надел галстук с рисунком, изображающим Эйфелеву башню – предупреждает о возможных последствиях проведения подобной политики для будущего своей страны, находящейся у границ Европы: “Стабильность без демократии – это ложная стабильность, которая может закончиться только насилием”.
