Из-за пандемии Covid-19 весь мир переживает самый серьёзный с межвоенных годов экономический кризис. Резкий рост безработицы, продовольственная нестабильность, проблемы с обучением… Последствия «всеобщего карантина» ощущаются повсюду, но они особенно больно бьют по бедным странам, в жизни которых ведущее место занимает теневой сектор экономики, по определению не предполагающий никакой социальной защиты.
Так же, как и изменение климата, которое ощущается на всех широтах, пандемия коронавируса не обходит стороной никого, от глав государств до беженцев. Вместе с тем мы знаем, что такие кризисы планетарного масштаба затрагивают всех в разной мере. Пагубное влияние пандемии, как и вред от потепления климата, не только варьируется в зависимости от возраста и наличия факторов риска, но и очень неодинаково проявляется в разных регионах планеты и даже в разных частях одной и той же стран.
Как обычно, всё зависит от того, богат или о беден человек, белый он или у него другой цвет кожи, и т. п. Конечно, тот факт, что ковидом заразился Дональд Трамп, подтверждает: политические регалии вирус не останавливают. Но особенное лечение американского президента, которое стоило свыше 100 000 долларов за три дня, проведённые им в больнице, (1) доказывает, что, хотя все мы равны перед лицом болезни и смерти, некоторые, как писал Джордж Оруэлл в книге «Скотный двор», всё-таки «равнее остальных».
Как обычно, страны третьего мира больше других страдают от нынешнего экономического кризиса, который эксперты Международного валютного фонда (МВФ) назвали «большим карантином» в своём докладе по итогам полугoдия, опубликованном в апреле 2020 года (2). На сегодняшний день это самый тяжёлый кризис со времён Великой депрессии, относящейся к периоду между двумя мировыми войнами.
Третий мир – это третье сословие в мировом масштабе, и с тех пор, как в 1952 году экономист Альфред Сови ввёл термин в оборот, сбросить с себя этот ярлык смогли лишь несколько стран Восточной Азии. Под третьим миром мы понимаем совокупность государств с небольшими и средними доходами (а те, в свою очередь, делятся на нижний и верхний сегменты), согласно классификации Всемирного банка, в которую не включаются Китай и Россия – они, будучи странами со средними доходами и принадлежа к верхнему сегменту, являются мировыми державами.
Нелегальные работники особенно уязвимы.
Во всём мире «большой карантин» привёл к ощутимому росту безработицы. Социальные последствия этого явления гораздо более ярко выражены в государствах третьего мира, чем в богатых странах, правительства которых порой принимают дорогостоящие меры, чтобы смягчить удар. За первые три квартала 2020 года в среднем по всему миру было сокращено 332 миллиона рабочих мест в пересчёте на полные ставки, то есть 11,7% от их численности в последнем квартале 2019 года.
143 миллиона из них приходятся на страны с нижним сегментом средних доходов (- 14%), 128 миллионов – на страны с верхним сегментом средних доходов (- 11%) и 43 миллиона (- 9,4%) – на богатые государства; таковы данные Международной организации труда (МОТ) (3). Страны с малыми доходами потеряли «всего» 19 миллионов рабочих мест в указанном эквиваленте (- 9%), но эта цифра не даёт представления о масштабах социально-экономического кризиса, с которым они столкнулись.
В этих государствах, как и в тех, которые относятся к нижнему сегменту средних доходов, подавляющее большинство рабочих мест и независимых видов занятости сосредоточены в теневом секторе экономики, на который приходится 60% всей работы в мире и который в принципе не предполагает никакой социальной защищённости.
В недавно опубликованном докладе Всемирного банка говорится, что крайняя бедность, то есть, согласно его же определению, необходимость выживать менее чем на 1,90 доллара в день, в 2020 году из-за пандемии стала более распространённым явлением, впервые с 1998 года, когда аналогичная тенденция наблюдалась после азиатского финансового кризиса 1997 года (4). С точки зрения абсолютных цифр, самое отчаянное положение складывается в Южной Азии: в этом году окажутся за чертой бедности или так и не сумеют преодолеть её на 49–56,5 миллионов человек больше, чем ожидалось до пандемии.
В Африке к югу от Сахары их станет на 26–40 миллионов больше, что только закрепит за этим регионом статус самого бедного в мире. В развивающихся странах Восточной Азии этот показатель может варьировать от 17,6 до 20,7 миллиона человек, (5) в Латинской Америке он способен достичь 4,8 миллиона, а на Ближнем Востоке и в Северной Африке – 3,4 миллиона человек.
В целом, по подсчётам Всемирного банка, от 88 до 115 миллионов человек рискуют в 2020 году из-за пандемии опуститься на уровень доходов 1,90 доллара в день или остаться на нём. Абсолютное увеличение численности очень бедных людей по отношению к показателю 2019 года составит от 60 до 86 миллионов человек.
Замедление темпов преодоления крайней бедности началось уже в 2013 года из-за ускорившихся климатических изменений, от которых в первую очередь страдают самые малоимущие, и новых конфликтов в Сирии, Йемене и Южном Судане.
«Большой карантин» сделал окончательно недостижимой реализацию программы «Цели в области устойчивого развития для искоренения крайней бедности», которую разработала Организация объединённых наций (ООН), рассчитывая выполнить её к 2030 году: она заключается в том, чтобы снизить мировой показатель чрезвычайной бедности до 3%.
В 2015 году он составлял ещё 10%, то есть в крайней нужде жили 736 миллионов человек. По расчётам Всемирного банка, к 2030 году этот показатель должен приблизиться к 7%.
В июле Управление по координации гуманитарной деятельности ООН (по-английски его называют ОСНА) забило тревогу. Краткое описание сложившейся ситуации приводится во вступлении к докладу Марка Лоукока, заместителя генерального секретаря ООН по гуманитарным вопросам: «Согласно последним данным, порядка шести тысяч детей ежедневно умирают по причинам, которых можно было бы избежать, связанным с прямыми и косвенными последствиями коронавируса.
Присвоение средств, необходимых для нужд здравоохранения, может привести к увеличению смертности от СПИДа, туберкулёза и малярии в два раза. Закрытие школ способно привести к снижению производительности, уменьшению доходов на всём протяжении жизни человека и усугублению неравенства. Замедление экономического роста, увеличение безработицы и снижение посещаемости учебных заведений повышают вероятность гражданской войны, которая, в свою очередь, становится причиной голода и массового переселения людей» (6).
Даже когда нет войн, голод распространяется, причём быстро. Как сообщается в докладе OCHA, пандемия не только осложнила ситуацию с продовольствием там, где она и раньше была непростой, но и привела к образованию новых очагов недоедания. Без немедленной активной помощи со стороны богатых стран количество людей, страдающих от продовольственной нестабильности, к концу года может достичь 270 миллионов, тогда как до пандемии оно не превышало 149 миллионов.
Однако по данным, которые приводятся в ежегодном докладе генерального секретаря ООН, по состоянию на сентябрь из 10,3 миллиарда долларов, которые попросило выделить ОСНА, удалось получить только 2,5 миллиарда (7). И тот миллион долларов, который был выплачен Всемирной продовольственной программе при присуждении ей Нобелевской премии мира, не решит проблему.
Может быть, всё дело в том, что голод, в отличие от вируса, не заразен и не пересекает границы вместе с мигрантами? 13 октября Всемирный банк направил развивающимся странам 12 миллиардов долларов на программу тестирования и вакцинации от коронавируса.
Исход индийских мигрантов из городов.
Вместе с тем, авторы программы «Каждая женщина, каждый ребёнок», инициированной ООН в 2010 году и реализуемой совместно со Всемирной организацией здравоохранения (ВОЗ) и Детским фондом ООН (ЮНИСЕФ), в своём последнем докладе подчеркнули: в странах третьего мира закрытие школ из-за пандемии означает, что многие дети и подростки, возможно, никогда больше не сядут за парты (8).
Следовательно, для них возрастёт риск стать жертвами семейного насилия, а для девочек увеличится опасность ранней беременности. В том же документе говорится, что к 2030 году «большой карантин» может на треть уменьшить достижения в борьбе с гендерной агрессией и привести к тому, что количество браков, заключаемых с детьми, за ближайшее десятилетие возрастёт на 13 миллионов.
«Но этого можно избежать. Для предупреждения такой ситуации понадобятся деньги и политическая воля самых богатых государств, – утверждает Марк Лоукок. – По нашим подсчётам, для защиты 10% самых бедных жителей планеты от наиболее тяжёлых последствий пандемии и рецессии необходимо 90 миллиардов долларов, то есть менее 1% от суммы той программы восстановления экономики, которую разработали богатые страны.
В самом деле, по данным МВФ, общий объём средств, необходимых на поддержку экономики во всём мире, в сентябре оценивался в 11 700 миллиардов долларов, то есть в 12% от общемирового валового внутреннего продукта (ВВП), и бóльшая часть этой суммы приходится на страны с высокими доходами (9).
Общемировой объём реальной государственной задолженности этих стран превышает сегодня 120% от ВВП – в истории капитализма такой показатель достигнут впервые со времён окончания Второй мировой войны. По информации МОТ, 937 миллиардов долларов хватило бы на то, чтобы восполнить потери рабочих мест в странах с доходами ниже средних, а 45 миллиардов было бы достаточно странам с малыми доходами, то есть в общей сложности государствам, в которых сосредоточено подавляющее большинство населения нашей планеты, требуется 982 миллиарда долларов.
Не так уж и много по сравнению с мерами, принимаемыми в самых богатых государствах, но эту помощь бедным странам необходимо получить как можно скорее. Трое исследователей МВФ предупреждают о долгосрочных последствиях кризиса для стран с низкими доходами. Эксперты используют термин scarring (буквально – «оставляющий шрамы»), обозначая им устойчивое снижение производительности.
«Scarring доставался нам в наследство и от предыдущих пандемий: речь идёт о смертности [более высокой], об общем ухудшении здоровья и снижении уровня образованности, что приведёт к снижению доходов, об истощении резервов и накоплений, что становится причиной закрытия предприятий, в первую очередь мелких, не способных взять кредит, а также непоправимо снижает производительность, и об образовании сверхзадолженности по кредитам в частном сегменте экономики. Так после эпидемии вируса Эбола в 2013 году экономика Сьерра-Леоне так до сих пор не вышла на докризисные показатели роста» (10).
Индия, самая густонаселённая страна третьего мира, сильнее других пострадала от «большого карантина». Во втором квартале 2020 года её ВВП снизился почти на четверть (23,9%). Таким образом, был нанесён сокрушительный удар по амбициям этой страны, которая «стремится стать мировой державой, изжить бедность и модернизировать свою армию», – говорит руководитель корпункта газеты New York Times в Нью-Дели Джеффри Геттлман.
Во многом нынешние проблемы связаны с просчётами в руководстве страной, допущенными премьер-министром от крайне правых Нарендрой Моди. Мы видим здесь пример того, как опасно слепое копирование одних и тех же мер в странах с очень неоднородными социально-демографическими характеристиками.
«24 марта в 20.00, – рассказывает Геттлман, – приказав всем индийцам сидеть по домам, Моди почти полностью остановил экономическую жизнь в стране. Оповестив население за четыре часа, прекратил работу офисов, заводов, остановил движение по магистралям и железным дорогам, закрыл границы между штатами [Индийского союза]. Десятки миллионов индийцев в одночасье лишились работы.
Среди тех, кто трудился на заводах, стройках, помогал по хозяйству городским жителям, было много приезжих из сельской местности. Чтобы не умереть с голоду в трущобах мегаполисов, миллионы этих людей в отчаянии покинули города и пешком, на велосипедах или автостопом отправились в свои деревни. Эпичное «переселение народов», вопреки обыкновению, из городов в сёла, которого в Индии никогда раньше не случалось, способствовало распространению коронавируса вплоть до самых отдалённых уголков страны с населением 1,3 миллиарда человек (11).
Беда не обошла стороной и индийский средний класс: без работы остались 6,6 миллиона «белых воротничков», среди руководителей и представителей свободных профессий возросло количество самоубийств (12). В ответ на колоссальный кризис правительство Нарендры Моди подготовило программу поддержки экономики на сумму… 10 миллиардов долларов, о которой было объявлено 12 октября. Для сравнения, США, население которых в четыре раза меньше, намерены потратить на аналогичные цели 2 000 миллиардов долларов, согласно плану, разработанному в марте.
6 октября генеральный директор МВФ Кристалина Георгиева с удовлетворением сообщила, что исключительные меры помогли мировой экономике лучше, чем ожидалось, справиться с последствиями «большого карантина». По её словам, до сих пор «нам удавалось избежать худшего сценария», «и во многом это обусловлено принятием мер исключительного характера, удержавших экономику от краха.
Власти государств направили из бюджетов около 12 000 миллиардов долларов на поддержку граждан и предприятий. Беспрецедентные шаги в валютной политике помогли сохранить на должном уровне объём кредитования, что, в свою очередь, позволило удержаться на плаву миллионам предприятий» (13). Впрочем, директор МВФ не преминула добавить: «Однако некоторым удалось больше, чем остальным. Развитые страны сделали всё, что нужно. Более бедные страны пытаются сделать всё, что в их силах».
А вот что она сказала о государствах третьего мира: «Развивающиеся страны, а также государства с низким уровнем доходов и наиболее уязвимые, по-прежнему остаются в непростом положении. Они не обладают развитыми системами здравоохранения. Они несут большие потери в наиболее чувствительных отраслях, таких как туризм и экспорт сырья.
К тому же они очень зависят от внешнего финансирования. Большие объёмы наличности и низкие процентные ставки помогли многим развивающимся странам оформить новые займы, но с марта ни одной из стран Африки к югу от Сахары не простили зарубежный долг».
Действительно, Чёрный континент в очередной раз пострадал больше остальных. По данным Африканского банка развития (АБР), ожидаемое в 2020 году снижение темпов экономического роста обернётся для Африки потерями на сумму от 145 до 190 миллиардов долларов по отношению к предполагавшемуся до пандемии ВВП в размере 2 590 миллиардов (14).
Как сообщают эксперты АБР, в 2021 году упущенная выгода может увеличиться на 28–47 миллиардов по сравнению с ранее сделанными прогнозами. Особенно уязвимы при этом страны, «имеющие большую задолженность, экономика которых сильно зависит от зарубежных финансовых вливаний, ведь их размеры сегодня изменчивы».
Действительно, они существенно уменьшились. Наряду с глобальным влиянием «большого карантина» на их собственные экономики, все страны третьего мира испытывают на себе тяжёлые последствия тех проблем, которые обрушились в эпоху кризиса на богатые государства. В частности, стоит упомянуть о резком сокращении денежных потоков и инвестиций в экономику развивающихся стран, а также, и в первую очередь, об уменьшении сумм, переводимых на родину трудовыми мигрантами.
Одним из следствий глобализации, а именно – двойных перемещений людей и денег, стало то, что размер этих средств, так называемых «поступлений от мигрантов», с начала века неуклонно увеличивался. В 2019 году он достиг максимальной величины в 554 миллиарда долларов, впервые превысив сумму прямых иностранных инвестиций, которая в развивающихся странах столь же стабильно уменьшалась на протяжении десяти лет после достижения рекордного значения в 700 миллиардов долларов (15).
Вместе с тем, с начала века размер средств, отправляемых мигрантами на родину, неизменно был больше, чем объём частных портфельных и акционерных инвестиций в страны третьего мира, и больше, чем сумма бюджетных дотаций на развитие – намного больше, чем эти субсидии, хотя в 2019 году их размер достиг абсолютного рекорда в 152,8 миллиарда долларов (16).
Долговое бремя становится всё тяжелее.
Во многих странах Африки, таких как Сенегал, Зимбабве и Южный Судан, поступления от тех, кто уехал работать за рубеж, составляют около 10% от ВВП (а в Южном Судане превышают 34%). Похожая ситуация складывается в бывших республиках СССР на Кавказе и в Средней Азии, не обладающих запасами углеводородов (в Кыргызстане и Таджикистане – около 30%), в Иордании, Йемене, Ливане, на палестинских территориях, на Ближнем Востоке, в Непале (27%), в Пакистане и Шри-Ланке (в обеих странах около 8%), в Южной Азии, на Филиппинах в Восточной Азии и во многих государствах Центральной Америки, таких как Сальвадор и Гондурас (свыше 20%), а также на Гаити (37%) (17).
По прогнозам Всемирного банка, в 2020 году объём средств, получаемых таким образом развивающимися странами, снизится на 20%, то есть более чем на 110 миллиардов долларов, поскольку иммигранты первыми попадают под сокращения, им первым урезают зарплату. Вместе с тем, эксперты Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД) полагают, что прямые иностранные инвестиции в экономику африканских стран в 2020 году сократятся на 25–40%, после того как уже уменьшились на 10% в 2019-м (18).
Что касается развивающихся стран Азии, особенно чувствительных к изменениям в логистических цепочках по всему миру, в них уменьшение объёмов прямых иностранных инвестиций прогнозируется на уровне 30–45%, а в Латинской Америке – до 50%.
К этому следует добавить всё более сложную проблему задолженности. Объём выплат по кредитам развивающихся стран достиг самого высокого уровня с начала века (19). В среднем в 2020 году на их долю будет приходиться 14,3% от бюджетных поступлений государств-кредиторов, а в 2010 году этот показатель не превышал 6,7%.
Но многие должники оказываются в драматической ситуации, например, Габон, в бюджете которого расходы на обслуживание долга достигают 59,5% от доходов государства, или Гана (50,2%), Ангола (46%) и Пакистан (35%). Пятьдесят две страны направляют на выплату задолженности свыше 15% своих доходов, в 2018 году таких государств было 31, в 2017-м –27, в 2015-м – 22 и т. д.
В этой ситуации, требующей немедленных действий, международные финансовые организации обильно раздают заявления о лучших намерениях, утверждая, что в связи с пандемией необходимо снизить долговую нагрузку на страны третьего мира. В частности, президент Всемирного банка Дэвид Малпасс и его главный экономист Кармен Райнхарт ратуют за списание долгов, чтобы дать развивающимся странам возможность взять новые кредиты (20).
Но реальность выглядит не столь радужно, предостерегают специалисты Комитета по отмене незаконной задолженности (CADTM): «Из-за пандемии страны G20 согласовали мораторий на платежи по возврату долга на период с мая по декабрь 2020 года. (…) И хотя предложение касалось 73 стран, на деле только 42 из них сумели договориться с Парижским клубом» (21).
Почему же далеко не все ? Одной из причин может быть «шантаж со стороны частных кредиторов и рейтинговых агентств». Они «сообщили, что страны, подающие ходатайство о применении моратория, могут столкнуться со снижением их рейтингов и таким образом закрыть себе путь на финансовые рынки». В целом «этим государствам придётся выплатить более крупную сумму, располагая более скромными возможностями» (22).
Страдающие от кризиса страны третьего мира претендуют на более существенные льготы по кредитам (23). Недовольство нарастает. В статье, опубликованной Financial Times, министр финансов Ганы Кен Офори-Атта призвал руководство африканских стран «сделать упреждающие шаги, а именно – создать секретариат по координации действий различных групп влияния и центров власти, чтобы продумать порядок реструктуризации мировой финансовой архитектуры», которую можно было бы адаптировать «к потребностям Африки и развивающихся стран на других континентах в тот период, когда нам приходится восстанавливаться после эпидемии Covid-19» (24).
Другие политики, например, филиппинский преподаватель университета и представитель левых сил Уолден Белло предлагают странам третьего мира коллективно выйти из двух крупнейших структур мировой финансовой архитектуры – МВФ и Всемирного банка. (25)
В конечном счёте «большой карантин» только закрепил подчинённое положение третьего мира в политической и экономической системе мирового рынка, сделав ещё более призрачной надежду на то, что эти страны однажды сумеют что-то изменить без отказа от неолиберальных подходов, необоснованность которых проявилась особенно ярко, как только человечество столкнулось с катастрофой.
* * * * *
(1) Sarah Kliff, « How much would Trump’s coronavirus treatment cost most Americans ? », The New York Times, 7 октября 2020. (2) « The great lockdown », World Economic Outlook, FMI, Washington, DC, апрель 2020. (3) « ILO Monitor : Covid-19 and the world of work. Sixth edition », OIT, Genève, 23 сентябрь 2020. (4) « Reversals of fortune — Poverty and shared prosperity 2020 », Всемирный банк, Вашингтон, DC, 2020. (5) « From containment to recovery : Economic update for East Asia and the Pacific », Всемирный банк, октябрь 2020. (6) « Global humanitarian response plan : Covid-19 (April-December 2020) », OCHA, Женева, июль 2020. (7) « Rapport du secrétaire général sur l’activité de l’Organisation — 2020 », ООН, Нью-Йорк 2020. (8) « Protect the progress : Rise, refocus, recover », ВОЗ и ЮНИСЕФ, Женева 2020. (9) « Fiscal monitor : Policies for the recovery », МВФ, октябрь 2020. (10) Daniel Gurara, Stefania Fabrizio, Johannes Wiegand, « Covid-19 : Without help, low-income developing countries risk a lost decade », IMFBlog, 27 августа 2020. (11) Jeffrey Gettleman, « Coronavirus crisis shatters India’s big dreams », The New York Times, 5 сентября 2020. (12) Stephanie Findlay, « Suicides rise after virus puts squeeze on India’s middle class », Financial Times, Londres, 6 октября 2020. (13) Kristalina Georgieva, « La longue ascension : surmonter la crise et bâtir une économie plus résiliente », FMI, 6 octobre 2020. (14) « Perspectives économiques en Afrique 2020 » (PDF), BAD, Abidjan, 30 janvier 2020. (15) « Covid-19 crisis through a migration lens », Migration and Development Brief, n° 32, Всемирный банк и программа Partenariat mondial pour la connaissance sur les migrations et le développement (Knomad), Washington, DC, апрель 2020. (16) « ODA 2019 preliminary data » (PDF), Организация экономического сотрудничества и развития (OCDE). (17) « Covid-19 crisis through a migration lens », op. cit. (18) « World investment report 2020 : International production beyond the pandemic », Cnuced, Женева, 2020. (19) « Debt data portal », Jubilee Debt Campaign; Чит. также « Faut-il payer la dette ? », Manière de voir, n° 173, octobre-novembre 2020. (20) Larry Elliott, « World Bank : Covid-19 pushes poorer nations “from recession to depression” », The Guardian, Londres, 19 августа 2020, Jonathan Wheatley, « Borrow to fight economic impact of pandemic, says World Bank’s chief economist », Financial Times, 8 октября 2020. (21) Парижский клуб – группа стран-кредиторов, преимущественно членов Организации экономического сотрудничества и развития, а также Бразилия и Россия. (22) Éric Toussaint, Milan Rivié, « Les pays en développement pris dans l’étau de la dette », CADTM, Liège, 6 octobre 2020. (23) Jonathan Wheatley, David Pilling, Andres Schipani, « Emerging economies plead for more ambitious debt relief programmes », Financial Times, 12 октября 2020. (24) Ken Ofori-Atta, « Ghanaian finance minister : Africa deserves more Covid help », Financial Times, 12 октября 2020. (25) Walden Bello, « The Bretton Woods twins in the era of Covid-19 : Time for an exit strategy for the global south ?», Focus on the Global South, Bangkok, 10 октября 2020.
______
Источник: Le Monde
