Когда мир нынче все глубже погружается в хаос, меня удивляет одно – почему Грету Тюнберг и Берни Сандерса почти не видно? Не думайте, расизм, проблемы климата и пандемия – все это взаимосвязано.
Если не считать короткого замечания Греты о том, что она думает, что перенесла инфекцию Ковид-19, кажется, что движение, которое она мобилизовала, не смогло избежать ухода в тень в результате паники в связи с пандемией Ковид-19 и антирасистских протестов в США. Что касается Берни, то, хотя он и выступал за меры (такие как всеобщее здравоохранение), которые сейчас, на фоне пандемии, признаны необходимыми во всем мире, он, по сути, также нигде не виден и не слышен. Почему мы видим не больше, а не меньше политических деятелей, чьи программы и идеи сегодня как никогда актуальны?
В последние месяцы тема Ковид-19 полностью затмила экологические проблемы, а в последние недели к ней добавились антирасистские протесты, которые распространились из США на весь мир. Важнейшая идеологическая и политическая битва, которая происходит в эти дни, касается отношений между этими тремя областями: эпидемии, экологический кризис, расизм. Давление со стороны “истеблишмента” направлено на то, чтобы разделить эти три области и даже намекнуть на напряженность в отношениях между ними.
Часто можно услышать, что наша главная задача сейчас – заставить экономику двигаться вперед, и что для этого мы должны немного пренебречь экологическими проблемами; можно услышать, что хаотичные антирасистские протесты часто нарушают социальное дистанцирование и по этой причине способствуют распространению инфекции Ковид… Вопреки этой линии рассуждений, следует настаивать на базовом единстве трех областей: вспышки эпидемий возникают как часть наших несбалансированных отношений с окружающей средой, это не только проблема здравоохранения; антирасистские протесты также получили дополнительный толчок в связи с тем, что эпидемии в гораздо большей степени угрожают расовым меньшинствам, чем белому большинству, которое может позволить себе самоизоляцию и более качественное медицинское обслуживание.
Таким образом, мы имеем дело с кризисом, который вспыхнул как момент динамики глобального капитализма: все три кризиса – эпидемии вирусов, расовые волнения, экологический кризис – не только предсказывались, но и сопровождали нас на протяжении десятилетий.
Что касается антирасистских протестов, то вот как Спайк Ли ответил на вопрос “Почему за восемь лет Обама не смог произвести достаточно существенных изменений в межрасовых отношениях в США?”: “Очень хороший вопрос. Но вы должны понять: расовые отношения – которые только ухудшились – это прямая реакция на то, что у нас был чернокожий президент”. Почему? Не потому, что Обама был “недостаточно чернокожим”, а потому, что он олицетворял образ чернокожего американца, за которого выступали либералы-левые, чернокожего американца, преуспевшего при полном соблюдении правил либеральной игры.
Протесты – это жесткий ответ на вопрос: “Теперь у вас есть чернокожий президент, чего еще вы хотите?” Наша задача – сформулировать это “еще”. Просто помните, что за восемь лет президентства Обамы никуда не исчезли общие тенденции последних десятилетий: увеличивался разрыв между богатыми и бедными, крупный капитал обретал еще больше возможностей. В одном из эпизодов сериала “Хорошая борьба”, спин-оффа сериала “Хорошая жена”, героиня просыпается в альтернативной реальности, в которой Хиллари Клинтон одержала победу на выборах 2016 года, победив Трампа.
Но результат является парадоксальным для феминизма: нет никакого #metoo, нет кампании протеста против Вайнштейна, потому что умеренный истеблишмент левых феминисток опасается, что если будет слишком серьезный протест против мужского харассмента в отношении женщин, то Клинтон может потерять мужские голоса и не быть переизбрана, плюс Вайнштейн является важным донором кампании Клинтон… Разве нечто подобное не случилось с Обамой?
Дело не только (или прежде всего) в том, что чернокожие должны получать больше финансовой поддержки, чтобы исправить свое экономическое положение. В фильме “Малькольм X” Спайка Ли есть замечательная деталь: после выступления Малькольма в колледже к нему подходит белая студентка и спрашивает, что она может сделать для борьбы чернокожих за освобождение; он хладнокровно отвечает ей:
“Ничего”. И уходит… Когда я использовал этот пример несколько десятилетий назад, меня критиковали за то, что мы, белые, не должны делать ничего, чтобы поддержать борьбу чернокожих; но моя (и, я думаю, Малкольма) точка зрения была более тонкой. Белые либералы не должны вести себя так, как будто они освободят чёрных, они должны поддерживать чёрных в их собственной борьбе за освобождение, рассматривая их как автономных агентов, а не просто как жертв обстоятельств.
Итак, вернемся к нашему изначальному вопросу: исчезновение Греты и Берни из нашего публичного пространства не означает, что они были слишком радикальны для нынешних времен пандемии, когда так важны голоса тех, кто мог бы объединить людей. Наоборот, они не были достаточно радикальны: им не удалось предложить новую глобальную перспективу, которая бы реанимировала их проект в условиях эпидемий.
Источник: RT
