додому Економіка КОНСТИТУЦИИ УКРАИНЫ: ОТ АНТИСЕМИТИЗМА К МИНИСТЕРСТВУ ПРАВДЫ

КОНСТИТУЦИИ УКРАИНЫ: ОТ АНТИСЕМИТИЗМА К МИНИСТЕРСТВУ ПРАВДЫ

168
картинка сайта utro.ru
картинка сайта utro.ru

Милан Лелич

28 июня в Украине отмечалась 13-я годовщина принятия действующей Конституции Украины (впрочем, «отмечали» этот праздник лишь граждане с особо высоким национальным самосознанием, большинство же украинцев просто радовались лишнему выходному). По числу связанных с ним спекуляций, этот документ не имеет себе равных в современной Украине, что и предопределяет весьма скептическое отношение людей к навязанному сверху «празднику».

Положение дел с Основным законом Украины парадоксально: если в странах развитого парламентаризма этот документ является всего лишь основой всей системы национального законодательства, то в Украине он превратился, с одной стороны, в важный элемент современного государственного мифотворчества, с другой – в инструмент перманентной политтехнологической возни. Как мы увидим далее, попытки придать некий смысл и цельность понятию «украинский конституционный процесс», равно как и доказать вящую необходимость радикальных конституционных изменений, особых оснований под собой не имеют.

«Демократический» антисемитизм

В отечественной конституционной науке первым документом, который принято считать «конституцией», считается написанный в 1710 году «Договор об установлении прав и вольностей Войска Запорожского и всего вольного народа» – так называемая «Конституция Филиппа Орлика». Написан он был вскорости после разгрома шведских войск под Полтавой, в городе Бендеры (современная Молдавия). Его главной целью была легитимизация права преемника Ивана Мазепы, генерального писаря Филиппа Орлика, на управление территорией Гетманщины. Чисто формально действовавший на территории Правобережной Украины до 1714 года, особого практического значения «Договор» так и не имел.

Однако это не помешало современным украинским историкам придать этой памятке политико-правовой мысли едва ли не культовый статус. Наибольшее распространение получили два связанные с этой «конституцией» мифа: что это была первая в мировой практике конституция, и что имела она в высшей степени демократический характер. На самом деле, это далеко от истины.

Главный вопрос заключается в том, можно ли считать документ 1710 года «конституцией» в современном понимании этого слова. Для мейнстримных украинских историков этот вопрос уже давно решен положительно (впрочем, что с них взять: такими темпами они и трипольскую культуру скоро начтут считать самой высокоразвитой цивилизацией древности). Если же не полениться и изучить собственно текст «Договора» (что не так уж и просто, ибо написан он крайне нечитабельно), то обнаружится, что из всех его 16 статей-параграфов мало-мальски конституционный характер носят всего две-три, остальные же посвящены сугубо текущим проблемам казацкой старшины и таким «глобальным» вещам, как исключительное право запорожцев ловить в своих владениях рыбу или запрет домашним слугам гетмана вмешиваться в государственные дела. Разница с принятой через 77 лет Конституцией США, по ясности, масштабности и продуманности правовых норм просто невероятна (что, однако, не помешало Юлии Тимошенко заявить, что «Конституция США писалась по принципам и идеям конституции Орлика»). По форме и по сути документ Орлика куда ближе не к современным конституциям, а к бесчисленным Переяславским, Батуринским и прочим «статьям», которые подписывались украинскими гетманами с представителями соседних государств.

С «демократичностью» дело обстоит еще хуже. В безусловную заслугу «Договору» ставят то, что он якобы предусматривал распределение власти на законодательную, исполнительную и судовую (впервые в мировой практике). В действительности же, ни о каком, даже зачаточном парламентаризме речи, уже не говоря о всеобщем избирательном праве, речь не идет. Вся реальная власть в стране передавалась гетману и узкому кругу Совета генеральной старшины, всеобщая Генеральная Рада (законодательный орган) должна была заседать лишь трижды в год, в ее состав могли входить исключительно представители казачества. Возможность влияния на власть со стороны широких народных масс (крестьянства и мещанства) не была предусмотрена вовсе. Куда более интересные вещи обнаруживаются, если рассмотреть предлагаемое «Договором» видение национально-религиозной политики государства. «Опередившие свое время прогрессивные европейцы», как любят называть авторов «Договора» многие политики и журналисты, среди главнейших обязанностей гетмана записали «все силы отдавать на то, чтобы никакое иноверие на Отчизну нашу не попадало, а если где-либо и проявится, то гетман властью своей искоренять его должен, не давать расширяться, иноверцам никакого сожития и прежде всего зловерию жидовскому не разрешать, все ради единоверия православного делать». А, между прочим, из автора этой средневековой дикости пытаются слепить очередного национального героя (а в следующем году наверняка с размахом будет отмечаться 300-летие принятия описываемой «конституции»)!

Декларативный коммунизм

После неудачи с «конституцией» Орлика, украинский «конституционный процесс» замер где-то на два столетия. Воспринимать разработки членов Кирилло-Мефодиевского братства как полновесные конституционные документы совсем уж несерьезно.

Конституционная деятельность активизируется лишь с падением самодержавия в России. Новое государственное образование – УНР – очень нуждалось в своем Основном законе. Разработанный под руководством Михаила Грушевского проект был достаточно неплохим для своего времени, в строгой юридической форме определяя структуру органов власти УНР, права и свободы гражданина, права национальных меньшинств, и т.д. Предусматривалось всеобщее избирательное право, независимость ветвей власти, равенство полов и национальностей и много других хороших вещей. Но действовала эта конституция смехотворно мало – всего несколько часов, от принятия до разгона Центральной Рады Павлом Скоропадским 29 апреля 1928 года.

Таким образом, как бы это ни было неудобно для современных отечественных историков, первой полновесной конституцией Украины можно считать лишь одобренную 10 марта 1919 года 3-им Всеукраинским съездом Советов, одновременно с провозглашением Украинской ССР. Как и последующие конституции Советской Украины, эта имела скорее не правовой, а идеологический характер: в ее ключевых положениях говорилось о диктатуре пролетариата и всемирной революции. Предложения участвовавших в разработке проекта левых эсеров и боротьбистов о придании Основному Закону большей национальной окраски и акцент на защите национальной культуры понимания у большевиков не встретили.

Изменения в жизни послереволюционного советского общества привели к необходимости принимать новую Конституцию уже через 10 лет. В Конституции 1929 года исчезают положения о неизбежном отмирании государства, зато всячески подчеркивается добровольный характер вхождения Украины в СССР, ее право на национально-культурную самобытность (в полном соответствии с государственной политикой коренизации). Естественно, множество статей этой Конституции также носили исключительно декларативный характер.

Две следующие по времени конституции УССР – 1936 и 1978 годов самостоятельного значения не имеют, так как были почти дословно переписаны с общесоветских конституций. Как видим, считать все четыре конституции советского периода (особенно три последних) собственно «конституциями» можно лишь с натяжкой: во-первых, многие их нормы носили исключительно декларативно-идеологический характер, во-вторых, разрабатывались они в основном не в Киеве, а в Москве, в-третьих, о самостоятельной государственности Украины речь даже не шла.

Современность и постмодернизм

То есть мы видим, что Конституция у нашей страны одна – первая, она же последняя. Принятый в чрезвычайной спешке 28 июня 1996 года документ на протяжении восьми следующих лет худо-бедно, но обеспечивал правовую систему страны необходимой основой. Реальные проблемы начались с принятия во время Помаранчевой революции печально известной политреформы. Пойдя на компромисс с кучмистской властью ради обеспечения своей победы на выборах, Виктор Ющенко даже не подозревал чем это обернется – превращением конституции из Основного Закона в мутную, полную «взаимоисключающих параграфов» филькину грамоту, оружие политической войны.

Каждая мало-мальски влиятельная политсила считает своим долгом иметь собственный вариант Конституции. Взятый на вооружение принцип универсален: «Если мы проигрываем игру по правилам, надо изменить правила». Таким образом, Конституция страны становится заложником узкокорпоративных интересов отдельных группировок.

Взять, например, вариант Конституции, предложенный Ющенко. Верховный Совет он предлагает превратить в Национальное собрание, которое зачем-то нужно сделать двухпалатным (и это в унитарной стране!). Кроме того, проектом предлагаются такие «важнейшие» изменения, как утверждение «духовного гимна Украины», а также возможность ограничивать свободу слова и собраний «с целью охраны моральности».

Разработанный БЮТ и Партией регионов проект Конституции на такие мелочи, как духовный гимн, не разменивается. Посвящен он исключительно выстраиванию сложнейшей системы сдерживаний и противовесов внутри властной системы. Предусмотрена там и феноменальная по своему идиотизму, не имеющая аналогов в мировой практике, идея избрания парламента в два тура. Предусмотрена также возможность закрывать неугодные СМИ за «дезинформацию общества».

Интересно, кто же в этих двух проектах должен отвечать за оценку уровня «моральности» или вычислять «дезинформацию». Большой Моральный Брат в лице Нацкомиссии по морали? Или же предусматривается создание особого Министерства Правды с необъятными полномочиями?..

Естественно, ни о какой стабильности «системы» говорить не приходится. Каждая сторона слишком боится проиграть, а потому в ясных правилах не заинтересован никто. Квинтэссенцией этого стала произнесенные Юлией Тимошенко 25 июня слова: «Я хочу, чтобы вы знали: я готова как к первому (усиление президента), так и ко второму (усиление парламента) варианту». При этом изменения должны быть внесены поскорее, «так как это важно для нацбезопасности страны». Вот такая у нее «позиция»: главное – менять, а зачем – неизвестно.

Итак, мы видим, что никакого «национального конституционного процесса» в стране никогда не было, и нынешний хаос – логическое следствие этого. Как сказал недавно гарант, «Конституция – это наша нынешняя и будущая жизнь». И правильно – какая в стране Конституция, такая в стране и жизнь…

НАПИСАТИ ВІДПОВІДЬ

введіть свій коментар!
введіть тут своє ім'я