Борис Кагарлицкий, директор Института проблем глобализации
Судя по всему, антикризисного плана как стратегической концепции у правительства РФ просто нет. И то, что сейчас делается, это принятие разного рода отдельных разовых мер и решений, которые в единую стратегическую концепцию никак не укладываются. И собственно говоря, пока нет никакой оценки эффективности уже принятых мер.
В частности, того же знаменитого решения о заградительных пошлинах для подержанных японских иномарок, наиболее скандального и широко известного решения последнего времени. Мы не получили никаких официальных статистических данных о том, каков был эффект от этого решения. Мы видим только одно – что, например, продолжают сокращаться работники автопрома, их продолжают увольнять, сокращать само производство. И одновременно сворачивается экономика на Дальнем востоке, в том числе, по этой причине. Но давайте оценим хотя бы промежуточный результат и посмотрим, что получилось. Но я думаю, что результат будет довольно плачевный. Это первый момент.
Второй момент – суть антикризисного плана должна в принципе состоять в изменении экономической политики, а не в отдельных мерах, но об изменении экономической политике речь не идет. Что делали, то и будут делать дальше. Будут деньги раздавать то одним, то другим, кому-то не давать или давать меньше. Но это даже не тактика, а что называется, управленческие мелочи по большому счету.
И обратите внимание на то, что Шувалов, когда затевалась вся эта история с антикризисным планом, заявил очень четко, что в основе всего лежит «Стратегия 2020», которая будет выполнена в прежнем объеме, но с учетом некоторых тактических изменений. Но это свидетельствует о том, что антикризисного плана нет, и более того, его никто не собирается принимать! Почему? Потому что антикризисный план подразумевает радикальный пересмотр стратегии. Потому что кризис – это как раз проявление и на глобальном, и на локальном уровне провала той экономической стратегии, на основе которой развивалась как мировая, так и российская экономика на протяжении последних десяти-пятнадцати лет. И вот эта стратегия ведет к этим результатам!
Но для того, чтобы создать антикризисный план, надо первым делом заявить о том, что вся эта стратегия радикально пересматривается и с этого начать! И тогда мы действительно сможем выработать антикризисный план.
– А как Вы прокомментируете заявление Шувалова о достижении экономикой своего дна?
– Но кризис только начался, и строго говоря, мы даже еще не прошли его первую фазу. Кризис имеет свою собственную логику и не развивается по какой-то одной кривой, одному строго определенному графику.
Это аналогично развитию любой болезни, у которой есть разные стадии – обострения, ремиссии и т. д., повышения, понижения и так далее. И если сейчас в мировую экономику закачали порядка 2 трлн. долларов, включая американские, китайские, европейские и наши вливания – такие деньги были вброшены в экономику за последние шесть месяцев – понятно, что это как-то сказывается на ходе кризиса.
Но это напоминает ситуацию, когда больного лечат огромными дозами обезболивающих лекарств. Поэтому ряд симптомов сейчас находится в состоянии ремиссии, и некоторые из них, сугубо внешние, как цена на нефть, курсовые показатели американских и российских бирж – дали сейчас тенденцию к улучшению. Но на самом деле это свидетельствует только о том, что идет отчаянная и массовая борьба с симптомами, не более того.
Третий момент, весьма существенный, заключается в том, что на самом деле в период такой политики – заливания в экономику денег – вместо радикальных структурных изменений ситуация реально ухудшается. Потому что все проблемы остаются нерешенными, затраченные деньги кончаются, увеличивается инфляционное давление на экономику, и тем самым готовится новая, более тяжелая фаза кризиса.
Она скорее всего, начнется к концу апреля и достигнет своей кульминации к концу лета. Эта фаза будет сопровождаться приходом в нашу российскую экономику ситуации, когда правительство будет стоять перед выбором – либо идти по пути не просто инфляции, а гиперинфляции, как попытки сохранить управляемость за счет обесценивания денег, либо это будет дефолт, то есть отказ правительства от исполнения даже формальных обязательств.
Но дефолт тоже скорее всего будет сопровождаться падением денег, но уже в несколько ином механизме. Поэтому я думаю, что где-то весной нужно ожидать исчерпания тех ресурсов, тех рычагов, которые сейчас правительство использует. Мы очень близки к исчерпанию!
Причем при такой политике, которая предполагает массовое вливание денег, как практически единственного средства борьбы с кризисом, получается так, что дозу лекарства надо постоянно увеличивать. Что, собственно говоря, мы и видим в реальной ситуации, наблюдая, в том числе, за валютными резервами, которые тают на наших глазах.
Но это не специфическая проблема российской экономики, то же самое происходит и в Штатах. С той разницей, что у Обамы некий план реструктурирования экономики все-таки есть. Он просто не может начать его реализовывать, пока у него нет годового бюджета. И в Конгрессе сейчас идет драка за бюджет, и если ему нужные бюджетные параметры удастся провести через Конгресс, то в Америке будут реализованы стратегические меры по выходу из кризиса.
У российского правительства такой проблемы нет, потому что Дума всегда примет тот бюджет, который правительство нарисует. Но бюджет рисуется под какую-то стратегию, а стратегии нет.
Борис Кагарлицкий, директор Института проблем глобализации
