Кто это говорит об одиночестве?
Побежденные! Легендарные побежденные!
Я взываю здесь к вашему неподчинению.
Вы, угнетенные былых времен, рабы солнца-жертвы, замученные ради тьмы могил. Люди великого труда, проданные вместе с землей, такого же цвета, как и ваши лица. Дети, изгнанные за пределы зеленых лугов для работы на текстильных фабриках и угольных шахтах.
Ибо достаточно остановиться и подумать: никто не подчиняется, никогда.
Спартак, Жак, предводитель крестьянских восстаний, Томас Мюнцер.
Вы, оборванцы равнины, тайпины великого лёсса, хартисты и разрушители машин, заговорщики из лабиринта рабочих окраин, бабувисты, сторонники равенства, санкюлоты, коммунары, спартаковцы. Члены рабочих кружков и тайных партий, сектанты времен Террора, люди пики и вил, баррикад и разрушенных замков.
И множество других. Ибо какой смысл перечислять их былые имена? Важно разглядеть в их действии скрытую освободительную мысль.
Вы, матросы, бросающие своих офицеров на съедение хищным рыбам, утописты элегических поселений, стреляющие на лесной поляне, шахтеры кечуа в Андах, любители динамита. И возникающие одна за одной в колониальном удушье волны африканских бунтовщиков, рассчитывающих только на защиту Господа и щитов из шкур пантеры. И как забыть о том, кто в лесах Европы, в одиночку, взяв охотничье ружье, подобно кабану, начал свое сопротивление агрессору?
Ибо ничто не потеряно из того, что разрывает круг. Никто не забывает, никогда.
Робеспьер, Сен-Жюст, Бланки, Варлен.
Вы, развернувшиеся на улицах огромные шествия самого разного рода. Студенты подозрительного вида; женщины, пришедшие защищать свои права; члены нелегальных профсоюзов; старики, поднявшиеся, вспомнив время всеобщих стачек; неудачники-террористы; рабочие на велосипедах.
И вы, немногочисленные во времена реакции: хранители идеи справедливости в полуподвалах, укрывающих ротационные типографии. Размышляющие над тем, что отжило свое и тем, что должно прийти на смену. Жертвующие собой души, чистые как Роза. И даже вы, погруженные во мрак невежества, чьего разума только и хватает, чтобы, вооружившись бамбуковыми палками, проткнуть ими жирное брюхо полицейского.
Поскольку из не имеющей измерения свободы слово делает неисчислимое.
Вы, трибуны и бойцы крестьянских лиг, пророки-камизары, женщины-члены клубов, ассамблей и федераций, рабочие и студенты из местных комитетов, групп действия, тройного союза, большого альянса. Рабочие и солдатские советы, народные суды, сельские комитеты по разделу земли. Затопление ирригационой плотины, создание народной милиции. Революционные группы по контролю за ценами и складами, наказанию нарушителей своего долга.
Ибо размышление над тем что растет и собирает вокруг себя не прекращается ни на минуту. Ничто не рассеивается навсегда.
Все вы. Вы судите о том, чего не хватает и о том, что следует уничтожить:
Кто говорит о провале? То что было осмыслено и сделано остается осмысленным и сделанным. В своем истоке, в свое время, в свой черед. Пусть бухгалтера подводят итоги. Ибо наше царствование было призвано придумать нечто новое, а не обеспечить оценку того или иного отрезка истории.
Кто сможет исчерпать бесконечное множество ситуаций? Кто сможет заглушить событие, с которого начнется новая игра?
Доверьтесь своему долгу. Отвратитесь от власть имущих. Пусть вынесенный вердикт оставит вас равнодушным и пусть ничто и никогда не заставит вас смириться.
Доверьтесь необходимости.
Пусть проходят мимо довольные всем. Пусть множатся боязливые. Это наша ничем не тронутая неповторимость пробила в мире ту дыру, куда устанавливают из века в век?
Badiou A. D’un désastre obscure. Sur la fin de la vérité d’État. — Paris: Éd. de l’Aube, 1998.
