Киев. 8 июля 2014 (“ОстроВ”). Командир батальона «Донбасс» Семен Семенченко – личность уже легендарная и загадочная.
Многие до сих пор считают его чисто виртуальным персонажем. Хотя сотни людей с нашивками «Донбасс» возле Верховной Рады выглядели в четверг вполне реально. «ОстроВ» договорился с ним встретиться возле парламента, который «Донбасс» охранял, когда там ожидали Президента. Журналист был уверен, что он придет в маске. Но он пришел в штатском и… с пресс-секретарем. Не успели начать разговор, как подошел поздороваться, случайно проходивший мимо, советник Авакова Антон Геращенко. Это и обусловило первый вопрос интервью.
– Семен, с одной стороны Вы тесно сотрудничаете с МВД, ну хотя бы на уровне Антона Геращенко. С другой – очень не лестно публично отзываетесь, например, о начальнике облуправления милиции, которого поддерживает МВД на уровне министра. Как у Вас это совмещается?
– Я могу добавить еще такой факт, что сегодня мы охраняем Верховную Раду, а позавчера мы ее пикетировали. Как совмещается? – Очень просто. Я считаю, что государства у нас сейчас нет. Все эти министерства, ведомства – все это фикция. Государство еще предстоит построить. Сейчас есть сеть патриотов, и есть сеть негодяев. Патриоты могут быть везде, они могут быть в МВД, правительстве, среди депутатов, журналистов, кого угодно. И не важно, какие у них должности, самое главное, что они хотят строить Украину со знаком плюс. А есть люди, которые хотят строить Украину со знаком минус, они хотят сохранить ту же систему, те же взятки и т.д. Поэтому, мое отношение к первому заму министра МВД – плохое; к Пожидаеву – плохое; к Авакову – в вопросах вооружения и создания добровольческих батальонов – отличное, в остальных вопросах – не в курсе, меня сейчас интересует, с чем мы завтра пойдем в бой. Вот так это и совмещается – если я вижу, что это в интересах дела, – я это делаю, если не вижу пользы для дела – не делаю.
– Некоторые сейчас ставят вам в вину, что Вы больше светитесь в СМИ, чем реально воюете…
– Это неправда. Эти некоторые – это представители «диванной сотни». Батальон национальной гвардии «Донбасс» – это батальон специального назначения, для проведения диверсионных акций, контр-диверсионных операций. Я приведу просто примеры. У нас сейчас два места базирования: одно – под Изюмом, второе – под Донецком. И наша задача – работа в тех местах и в тех делах, которые не афишируются. То есть, очень вольготно разъезжают товарищи днровцы на своем транспорте, – вообще ничего не боятся; очень вольготно ходят по городам, спокойно занимаются террористической деятельностью. Мы работаем с разведкой МВД, работаем с гражданами, которые сообщают нам информацию, и кроме общевойсковых операций, участвуем в операциях, о которых не трубят. Это потому и называется – батальон спецназначения. Второе, – такие обвинения звучат от представителей «диванной сотни», которые вообще отдаленно представляют, что такое военное дело. Они не знают, что командир батальона должен ездить по военным складам, выбивать вооружение, они не знают, что он может мотаться между разными лагерями, в их представлении – командир сидит в окопе и взгляд устремлен вдаль. Ну, там мы все и поляжем, если не будет нормального обеспечения, снабжения, нормальной координации. Поэтому в настоящий момент большая часть нашего подразделения находится в зоне АТО. Сегодня, например, (в четверг) наши бойцы идут в атаку и, я надеюсь, вечером сообщим Вам о взятии еще одного населенного пункта. А по второму месту дислокации – там идет очень серьезная разведка, мы оказываем серьезную помощь ВСУ.
– Может быть люди составляют о вас такое мнение из ваших постов в Фейсбуке, где Вы больше пишите о политике, чем о боях?
– Может быть. Но я не говорю о политике вообще, я говорю о том, что долгое время реальный голос Донбасса действительно был не слышен. Мы говорили о том, что Донбасс – это не означает, что здесь все пророссийские. Мы работали и с иностранными СМИ и с местными СМИ, – во всем мире это называется «специальные психологические операции». В какой-то степени это называется информационная война. Нам удалось очень многое. Например, у мирового сообщества, благодаря нам, возникло представление, что теперь есть три стороны конфликта: украински настроенные граждане в Донбассе, войска и сепаратисты. А раньше конфликт показывали двухсторонним – сепаратисты и украинские войска. Это очень важно. Поэтому наши части находятся сейчас в зоне АТО. Мы приглашаем всех желающих – приезжайте. Только не с пустыми руками, потрындеть и из пальца что-то высосать, – привозите продукты, привозите бронежилеты, привозите каски, те же средства передвижения. Нам очень нужны пикапы для минометов и прочее. Потому что реально, нам очень мало помогает государство. Все, что есть у наших бойцов собрано руками обычных граждан.
– А почему государство не помогает? Разве оно не заинтересовано в вашей деятельности?
– Честно? – Не хочу плодить себе врагов сейчас внутри страны, чтоб потом с ними перегавкиваться, кто-кому-что дал. Могу сказать следующее: каски, бронежилеты, форма, берцы, фляги, вещмешки, – все за наш счет. Ни одной единицы транспорта не было приобретено, ни одного БТРа нам не было передано за это время. Оружие задерживает минобороны. Нам кроме народа надеяться не на кого, – не на этих же, с холмов, товарищей. И народу кроме как на нас, надеяться не на кого.
– Ваша идея насчет Украинской народной республики в Донбассе – это реальный проект, или просто тролинг?
– Эта идея может быть реализована от безысходности. Например, если сейчас, – я вам говорю откровенно, – если сейчас будет принято решение всех амнистировать, опять смириться со всей этой швалью, которая довела до этого на Донбассе, террористов приравняют к воюющей стороне, – возможно, что мы и будем это делать. Потому что другого выхода я не вижу. Не для того мы несли столько потерь, все эти небесные сотни, небесные батальоны, которые, получится, погибли зря.
Второй вариант – это реализация этого проекта при помощи государства. Государству было бы выгодно помочь патриотическому движению на Донбассе, где люди, как говорит Путин, покупают танки в супермаркетах. И это было бы хорошим аргументом для мирового сообщества, которое давит на наше руководство. Если бы у нас было больше креативных людей в руководстве государства, они бы приняли эту идею на ура.
Но не забывайте еще одно. Очень многие стали под знамена ДНР не потому, что они такие плохие, а потому что они тоже хотели иметь страну без олигархов, без этой несправедливости. Просто их развернули не в ту сторону, – не против тех, кто их обманывал и обворовывал, а против киевской власти и украинского государства. Так вот, эти люди сейчас с удовольствием поддержали бы эту идею, только по построению ее в Украине. Рожи российских наемников, рожи чеченов – они уже видели. Если бы была такая возможность на Донбассе, где мы могли бы полностью провести люстрацию, где мы могли бы заменить полностью кадровый состав МВД, просто объявив призыв со всей Украины более-менее честных ментов, они бы тоже бросили эти знамена и старались бы реализовать эту идею в единой Украине. Ну, кроме тех, у кого на руках кровь. Поэтому эта идея – она глубоко у меня в сердце, но я реалист, я понимаю, при каких обстоятельствах она может быть реализована.
– Проект «Украина без олигархов» сейчас очень востребован к нашей стране всеми, кроме, конечно, олигархов. Как его можно реализовать?
– Только политическая воля.
– Чья?
– Политическая воля Президента…
– При том, что Президент сам – олигарх?
– Согласен. В таком случае политическая воля следующего президента. Или политическая воля народа, который из себя выкристаллизовывает новую элиту, которая приходит к власти. Или президента, который решил перестать быть олигархом, а остаться в истории как деятель, который начал построение реального государства. Если нет политической воли – ничего не будет.
– Почему на Ваш взгляд, Порошенко идет на примирительные, даже унизительные шаги, типа консультаций Медведчука-Кучмы с террористами? Это его психология? Или недобрая воля? Или отсутствие возможности для болеt решительных действий?
– Есть несколько вариантов ответа. Возможно, мы просто не знаем всей информации, возможно, дела государства гораздо хуже, чем мы думаем, поэтому долгой войны мы не выдержим. Может и так. А возможно, что это предательство, какие-то игры, чтоб слить патриотический порыв народа в трубу. Может еще что-то. У меня нет доказательств ни по одному из этих вариантов. Поэтому, я не думаю, что в наших интересах сейчас валить эту власть. Потому что другой у нас нет, и того, кто его заменит – тоже нет. Поэтому, в тех действиях, которые не носят явно антиукраинских признаков, нужно консолидироваться с существующей властью, хотя бы в нынешнее время. Да она во многих случая вызывает критическое отношение, но другой сейчас нет.
– На какие потери на Ваш взгляд можно пойти, ради изменения ситуации в стране к лучшему. Допустимо ли, например, российское вторжение, если в конце-концов это приведет к оздоровлению Украины?
– На любые.
– Тогда моделируем ситуацию: Путин входит в Украину…
– Ну, во-первых, я не думаю, что Путин войдет. Я абсолютно уверен, что, если он войдет, то через полгода он будет давать интервью из Северной Кореи и рассказывать о том, что «я здесь, я легитимный президент». То есть, я больше чем уверен, что когда пойдет поток рефрижераторов уже в саму Россию, когда активизируется Китай, – Путина либо свергнет его же окружение, либо он потеряет управление.
То есть, я не могу сказать, что у нас есть большие шансы выиграть прямое столкновение с Россией, но я не думаю, что до этого дойдет. Чем сильнее мы будем, чем больше возможность потенциальных потерь, тем меньше шансов, что Путин на это решится, – он ведь не сумасшедший. Но страна, которая не защищается, – с ней могут сделать, что угодно.
Если будет политическая воля и если будет грамотное давление народа, чтоб эта воля появилась, то эту угрозу нужно рассматривать как вариант очень быстро, пока Путин не вошел, перестроить управление армией. Второе – это стимулирует борьбу с предателями, – для этого есть все возможности. И третье – все-таки ввести военное положение. Мне говорят, что военное положение выгодно Раде, что ее тогда невозможно будет перезагрузить, – хрен с ним, не военное, – чрезвычайное или какое-то другое, но нам нужно просто начать действовать в условиях войны, это упростило бы многие вопросы… Нужно использовать этот момент, чтобы перестраивать государство, модернизировать, люстрацию проводить. Но для этого нужно чтоб президент оперся на народ…
– А пока президент опирается на олигархов, судя по последним назначениям.
– Да, к сожалению.
– Какой смысл был делать акцию перед Администрацией президента в воскресенье, когда Порошенко там не было?
– Во-первых, нам президент был, собственно, и не нужен. Это было воскресенье, когда собрался Майдан. Акция была совместная с Майданом. Во-вторых, был зам главы Администрации и был очень большой кипишь, потому что товарищ Гелетей, который сейчас стал министром, почему-то решил, что мы собираемся захватывать здание АП, и все переполошились. То есть, акция получила достаточно внимания и нам удалось донести ее смысл. И, поверьте, этот посыл сыграл свою роль в принятии решения по возобновлению АТО.
Основной, конечно, причиной такого решения Порошенко было его понимание, что Путин его обманул, позиция других руководителей государства, но и позиция народа, в том числе Донбасса – сыграла свою роль. И получилось так, как хотел народ. Большинство людей понимают, что война – это плохо, но есть ситуации, когда других вариантов, к сожалению, просто не остается. Поэтому, это было вместе с Майданом, и мы не могли ждать, – для нас каждый день промедления – это смерти подобно, это боль людей. Вы поймите, и мне пишут и нашим бойцам звонят: очень много людей в Донецкой, Луганской областях ждут, когда их освободят от террористов. Все-таки, такая поддержка людей, такие надежды, которые они на тебя возлагают – это сильно обязывает. Поэтому наша акция достигла цели.
– Каков Ваш прогноз – когда ситуация на Донбассе стабилизируется?
– Если ситуация стабилизируется, – это произойдет не раньше, чем к концу года.
– С чем это связано?
– С реальным состоянием государства, реальным состоянием вооруженных сил, реальной степенью угроз, реальным состоянием политического управления… Если будет политическая воля, либо соответствующее давление народа, то это то время, за которое можно перестроить все государственные институты.
– Какой Вы видите роль Ахметова в этой, новой Украине, в освобожденном Донецком регионе?
– Я думаю, что Ахметов должен быть обычным предпринимателем, бизнесменом, если он не нарушает закон. Эти разговоры о том, что без него там ничего не может произойти – их надо прекратить. Если так оно и было, то после того, что произошло, он потерял всякое моральное право что-то такое говорить.
И Вы помните сами, как житель Донецка, что еще в марте достаточно было элементарного отряда полицейского спецназа, чтоб все это остановить. Это все раздували сами олигархи. Поэтому я не хотел бы, чтоб Ахметов на Донбассе играл какую-то политическую роль вообще. Пусть занимается бизнесом, – это будет справедливо.
– Но если будут попытки снова, как это делалось всегда, отдать регион на откуп «донецким», чтоб в обмен они решили «проблему Донбасса»?
– Мы с этим не будем соглашаться. Мы будем принимать свои меры, как это нам подсказывает совесть. Не для того, мы все это начинали, чтоб нас по тихому завтра слили, прибили где-то и ли мы жили во всем том же самом. Слишком много жертв. Того что было, уже не будет.
– Кем Вы себя видите после стабилизации ситуации?
– Отцом своих детей. Я вообще принципиально не хочу занимать какие-то посты. Я понимаю, что это звучит смешно в наше время, но то, что я делаю, это глубоко мой личный выбор, я, может, романтик в какой-то степени, но хочу максимально помочь своей стране, чтоб эта страна стала ближе к той Украине-мечте, которая у многих в голове была на Майдане. Хочется, чтоб, в конце концов, это двадцатилетний беспредел прекратился.
Что происходит? – кучка людей высасывает все соки из государства, а нам с помощью телевизора, рассказывают сказки. Сейчас появилась возможность это изменить. Она очень быстро закончится – эта возможность. Если мы ее реализуем – будет более человечная страна. Если нет – будет апатия еще хуже чем до 2005 года. Наша задача сейчас – как можно быстрее, пока все эти оводы и слепни взлетели, пока их там нет, – провести люстрационные процессы, как можно быстрее найти тех людей, которые на месте готовы менять свою жизнь, оказать им помощь, защитить их и сделать так, чтоб возвращаться всей этой швали было бы уже просто некуда. Донбасс ведь сильно изменился за это время…
– Что делать с людьми, которые хотят жить именно по старому, кто хочет мира, но не хочет перемен?
– Не давать им возможности мешать. Как говорят, забрать паспорт, чтоб не голосовали. Это шутка конечно, но нужно создать такую ситуацию, при которой они не могли бы активно вредить. Не знаю как, – это вопрос к политикам. Хотят жить по старому – пусть живут, но ни в коем случае не давать им возможности тащить назад всех остальных. Таких – меньшинство.
– Что все-таки было на Карловке?
– Я вообще удивляюсь, почему говорят только о Карловке. То, что в Мариуполе мы месяц участвовали в операциях АТО, то что было после Карловки…
– Просто, у вас же не было боев с большими потерями, чем на Карловке?
– Нет, не было. Погибло у нас там 5 человек, 6 ранены. Со стороны батальона Восток погибло в два раза больше. Хотя там была спецура крымская…
– Это была засада?
– Да, это была засада. Это было то же самое, что потом повторялось с разными батальонами и погранчастями – отсутствие координации. Четыре с половиной часа мы не могли дождаться подкрепления за 15 километров оттуда. То есть, ни БТР, ни помощи с воздуха, ни точечные выстрелы – ни-че-го! И все эти доклады, что ситуация находится под контролем высшего руководства – это все брехня. Не помогли ничем. Я думал тогда, что это предательство. Сейчас понимаю, что это сложный комплекс непрофессионализма, боязни, в чем-то и предательства, конечно…
– Сейчас эта ситуация изменилась?
– Она меняется к лучшему. Потому что, во-первых, сейчас появляется больше подразделений с более высокой мотивацией. Которые менее обучены, но у них очень высокая мотивация – у них горят глаза. Не потому что они хотят убивать, а потому что они готовы умирать за свою страну. Моя задача – чтоб они не умирали за нее, а жили. Поэтому мы занимаемся с ними постоянно, поэтому мы зубами выгрызаем эти бронежилеты, нормальное вооружение, инструкторов по тактике и т.д. То есть, сейчас, постепенно, происходит замена биомассы нормальными людьми. Ведь общество не знает очень о многом: о бунтах в армии, о том как мало там было боеспособных подразделений… Поэтому ситуация медленно, но меняется к лучшему. Она меняется снизу. Но если бы она менялась еще и сверху – процесс шел бы быстрей и с меньшей кровью. Но происходит как на Майдане, – когда народ все решал, вопреки мнению сцены, а не вместе с ней. Вот то же самое, происходит и сейчас.
