Газета Нью-Йорк таймс опубликовала отчаянные откровения афганского командира.
Из них видно, что тема Афгана лишь набирает силу, это – политическая атомная бомба, которой еще только предстоит взорваться и, возможно, многое изменить в мире.
Я перевел для моих читателей этот душераздирающий текст, слегка сократив.
Итак, говорит генерал Сами Садат ( фото):
Я – трехзвездный генерал афганской армии. В течение 11 месяцев, будучи командиром 215-го Майвандского корпуса, я руководил 15 000 человек в боевых операциях против талибов на юго-западе Афганистана. Я потерял сотни офицеров и солдат. Вот почему, как бы я ни был измотан и расстроен, я хотел предложить практическую точку зрения и защитить честь афганской армии. Я здесь не для того, чтобы оправдать ошибки афганской армии. Но дело в том, что многие из нас сражались доблестно и с честью, но американское и афганское руководство их подвело.
Две недели назад, во время боев за удержание южного города Лашкаргах от талибов, президент Ашраф Гани назначил меня командиром афганского спецназа, самых элитных бойцов страны. Я неохотно покинул свои войска и прибыл в Кабул 15 августа, готовый к бою – не зная, насколько плоха уже была ситуация. Затем г-н Гани возложил на меня дополнительную задачу по обеспечению безопасности Кабула. Но у меня не было даже шанса: Талибы приближались, а г-н Гани бежал из страны.
Здесь присутствует огромное чувство предательства. Поспешное бегство г-на Гани положило конец усилиям по заключению временного соглашения о переходном периоде с талибами, которое позволило бы нам удержать город и помочь с эвакуацией. Вместо этого начался хаос, который привел к отчаянным сценам, наблюдавшимся в аэропорту Кабула.
Именно в ответ на эти сцены г-н Байден сказал 16 августа, что афганские силы потерпели крах, “иногда даже не пытаясь сражаться”. Но мы сражались, храбро, до конца. За последние 20 лет мы потеряли 66 000 военнослужащих; это одна пятая часть наших предполагаемых боевых сил.
Так почему же афганские вооруженные силы потерпели крах? Ответ на этот вопрос троякий.
Во-первых, мирное соглашение бывшего президента Дональда Трампа с талибами в Дохе в феврале 2020 года обрекает нас на провал. Оно определило срок действия американских интересов в регионе.
Во-вторых, мы потеряли материально-техническую и эксплуатационную поддержку со стороны подрядчиков, критически важную для наших боевых операций.
В-третьих, коррупция, распространенная в правительстве г-на Гани, которая дошла до высшего военного руководства и долгое время подрывала наши силы на местах, непоправимо затрудняла нашу работу.
Соглашение между Трампом и талибами сформировало обстоятельства нынешней ситуации, по сути, свернув наступательные боевые операции для американских и союзных войск.
Правила применения американской авиационной поддержки афганских сил безопасности фактически изменились в одночасье, и талибы воспрянули духом. Они почувствовали победу и поняли, что осталось только переждать американцев. До этого соглашения талибы не выиграли ни одного значительного сражения против афганской армии. А после соглашения? Мы теряли десятки солдат в день.
Афганские силы были обучены американцами по военной модели США, основанной на высокотехничных специальных разведывательных подразделениях, вертолетах и авиаударах. Мы потеряли свое превосходство над талибами, когда наша воздушная поддержка иссякла, а боеприпасы закончились.
Подрядчики обслуживали наши бомбардировщики, штурмовики и транспортные самолеты на протяжении всей войны. К июлю большинство из 17 000 подрядчиков ушли. Техническая проблема теперь означала, что самолет – вертолет Black Hawk, транспортный C-130, разведывательный беспилотник – не поднимутся больше в воздух
Подрядчики также забрали с собой запатентованное программное обеспечение и системы вооружения. Они физически удалили систему противоракетной обороны нашего вертолета. Исчез доступ к программному обеспечению, с помощью которого мы отслеживали наши машины, оружие и личный состав. Разведывательная информация о целях в реальном времени тоже исчезла.
Талибы воевали с помощью снайперов и самодельных взрывных устройств, в то время как мы лишились возможности применять оружие с воздуха и с лазерным наведением. А поскольку мы не могли пополнять запасы на базах без вертолетной поддержки, солдаты часто не имели необходимых инструментов для ведения боевых действий. Талибы захватили многие базы; в других местах сдавались целые подразделения.
Полный и ускоренный вывод войск, предложенный г-ном Байденом, только усугубил ситуацию. Он проигнорировал условия на местах. Талибы получили от американцев твердую дату окончания операции и не опасались военного возмездия за все, что они делали в промежуточный период, чувствуя отсутствие воли США.
Поэтому талибы продолжали наращивать темпы. В течение июля и первой недели августа в провинции Гильменд я и мои солдаты ежедневно выдерживали до семи взрывов автомобилей талибов. И все же мы выстояли.
Однако я не могу игнорировать третий фактор. Потому что американцы могли сделать очень многое, когда дело касалось хорошо задокументированной коррупции, которая прогнила в нашем правительстве и армии. Это действительно наша национальная трагедия. Так много наших лидеров – в том числе и в армии – были назначены благодаря личным связям, а не своим заслугам.
Эти назначения оказали разрушительное воздействие на национальную армию, потому что лидерам не хватало военного опыта, чтобы быть эффективными или вызывать доверие у людей, которых просили рисковать своей жизнью. Перебои с поставками продовольствия и топлива – результат скупки и коррупции при распределении контрактов – разрушили моральный дух моих войск.
Последние дни боев были сюрреалистичными. Мы вели интенсивные перестрелки на земле с талибами, а американские истребители кружили над головой, фактически являясь зрителями. Наше чувство покинутости и предательства было сравнимо только с разочарованием, которое испытывали и передавали нам американские пилоты, вынужденные наблюдать за наземной войной, но, очевидно, неспособные помочь нам. Загнанные огнем талибов, мои солдаты слышали самолеты и спрашивали, почему они не оказывают поддержку с воздуха. Моральный дух был подорван.
По всему Афганистану солдаты перестали воевать. В ожесточенных боях мы удержали Лашкаргах, но по мере того, как падала остальная часть страны, нам не хватало поддержки для продолжения боевых действий, и мы отступили на базу. Мой корпус, который продолжал сражаться даже после того, как меня отозвали в Кабул, одним из последних сдал оружие – только после падения столицы.
Нас предали политики и президенты.
Это была не только афганская война, это была международная война, в которой участвовали многие военные. Одной армии, нашей, было бы невозможно взять на себя эту работу и сражаться. Это было военное поражение, но оно стало следствием политического провала.
****
Сами Садат командовал 215-м Майвандским корпусом Афганской национальной армии на юго-западе Афганистана. До этого он занимал должность старшего директора в национальной разведывательной службе Афганистана. Он окончил Академию обороны Великобритании и получил степень магистра в Королевском колледже Лондона.
Автор: Boris Fel
Источник: Facebook
