Среди добропорядочных женщин весьма распространен опасный миф о существовании славного феминистского движения, отзвуки побед которого ныне едва различимы в тумане истории ранних семидесятых.
Из своего прошлого они смотрят на современных молодых женщин, девиц и дамочек в туфлях на шнурках и платьях без бретелек в пятнах от коктейлей Bacardi, опьяненных воздухом свободы и столь же занятых исключительно собой, как и персонажи “Секса в большом городе“. Затем они из своего воображаемого прошлого, которого никогда не было, горестно вздыхают: где сейчас великие феминистские иконы? Где та сестринская солидарность, которая когда-то заставляла идти плечом к плечу? Кто ответит за рост самосознания современных женщин?
Правда состоит в том, что подобного никогда не было. Не существовало никакого “движения”. Были лишь несколько феминистских звезд, свободолюбивых авторов-революционеров. Джермейн Грир, Глория Стейнем, Джил Твиди, Суламифь Файерстоун, Бетти Фридан, Рози Бойкот и многие другие, все эти иконы и путеводные звезды феминистской мысли, пишущие от сердца, стреляющие от бедра. Были лозунги и мифы (сожжение лифчиков, которого не было) и демонстрации с тематическими речевками “Что нам надо? Аборты! Когда их надо? Сейчас!” – как будто потрошение матки представляет собой редкостное удовольствие.
Но не было никакого “движения”. Был драгоценный маленький союз. Честно говоря, этих драгоценных женщин было совсем немного. У нас не было массы: у нас были женская страница “Гардиан“, журнал “Spare Rib” и некоторое число небольших независимых изданий, в то время как массовые журналы интересовались шикарными телочками. Первобытные племена тратят больше энергии, нападая друг на друга, чем на врагов. Все вожди феминистской мысли подвергались непрерывным злобным нападкам со стороны своих “сестер”. Все они, по правде говоря, были – авторы и мыслители – по сути, индивидуалистками, а не массовиками. Джермейн никогда не была группой.
Все это не имело никакого значения. Мысль о том, что половина населения когда-нибудь выйдет вместе на демонстрацию представлялась безумной. Образование, класс, доход, происхождение, возраст, раса, религия и, прежде всего, левая/правая политика всегда будут стоять на пути гендера как доминирующего идентификатора. Пол – это всего лишь одна идентичность среди многих. Как бы я отнеслась к тому, чтобы встать плечом к плечу с Эдвиной Курри, с которой я одновременно училась в университете – феминистка и депутат-консерватор? Ну, я была бы в замешательстве, честно говоря. Да, я бы хотела выйти с ней на демонстрацию, но не далее.
Когда Маргарет Тэтчер удивительным образом совершила в партии Тори переворот, захватив ее руководство в 1975 году, о чем я думала? Ну, я была удовлетворена и одновременно не очень. Женщины никогда не смогут сформировать единого сплоченного и мощного движения просто потому, что пола еще не достаточно для политики. Но это действительно одна из тем, вокруг которой можно создавать временные коалиции по определенным вопросам.
Смысл этого короткого экскурса в историю заключается в том, что мифы о прошлом встают на пути в будущее. Это “великое движение” было маленькой, эксцентричной, склочной группой воюющих племен. Однажды меня с Джил Твиди срочно вызвали в миниатюрную ячейку сепаратистских лесбиянок, которые нас резко раскритиковали за то, что мы не одобряли тотального аборта всех мужских эмбрионов. Женщины Гринхэма выгнали из своего лагеря мою сестру только за то, что она туда заявилась со своим трехлетним сыном.
В это же время для женщин, которые не носили штанов и пользовались помадой, секс (с мужчинами), как и теперь, был центром вселенной или типа того. Как жить в одном мире с мужчинами тогда, как и теперь, было серьезной проблемой. Феминизм никогда не был популярен, большинство женщин говорило, буквально, “я не феминистка, но…” Феминизм является опасной несексуальной идентичностью.
Тем не менее, слишком много жаловаться на то, что сегодняшние молодые женщины ничем не лучшие феминистки, чем вчерашние – пустая трата времени. Да, телесный фашизм, порождающий булимию и анорексию, сейчас еще более угнетающ. Что можно сказать о токсичных женщинах, которые управляют миром моды, который отчаянно издевается над молодыми девушками, если они не похожи на не достигших полового созревания полуголодных мальчиков? В этом падшем мире сестринство – все та же самая редкая кровь, как и раньше. Женщины всегда будут разочаровывать из-за отсутствия ответов на все те же старые вопросы: как высокие каблуки, мини-юбки и младенцы сочетаются с феминизмом? Действительно ли женщины отличаются от мужчин (или они лучше)?
Но не отчаивайтесь. И плевать на помаду. Давайте сосредоточимся на важном. Одна вещь все еще имеет большее значение, чем все остальное, и мы все о ней знаем: что бы ни делали женщины, это недооценивается, всячески и ежедневно – только потому, что это то, что делают женщины. Сами женщины недооцениваются. Все усилия в борьбе за равноправие уходят в песок потому, что в них не учитывается этот основополагающий факт. Женщины могут лучше сдать экзамены, иметь более высокий научный статус, но им все равно платят на 18% меньше, чем мужчинам. Но даже это еще не все. Большинство женщин работает неполный рабочий день и зарабатывает на 61% меньше, чем мужчины. Хуже того, разрыв практически перестал сокращаться: при нынешних темпах на его сокращение потребуется еще 60 лет.
Вся десятка наиболее низкооплачиваемых профессий относится к сферам кейтеринга, керинга и клининга: 80% работников, выполняющих эту работу, – женщины. В общей сложности 70% работников, получающих жалкую минимальную заработную плату в размере 4,10 фунтов стерлингов в час (164 фунта стерлингов в неделю), – женщины. Рабочие места как никогда разделены по половому признаку, и где бы женщин массово ни нанимали, их зарплата всегда и безоговорочно будет самой низкой – только потому, что это женская работа.
Политика равной оплаты труда была сосредоточена на попытках устроить женщин на мужскую работу. Стеклянные потолки были разбиты, и некоторые женщины прорвались, но в небольшом количестве: менее 10% директоров компаний FTSE 100 – женщины. Такой подход, вероятно, никогда не нарушит трудовую сегрегацию по половому признаку: большинство женщин работают в профессиях, в которых доминируют женщины.
Единственный способ для женщин получить справедливую заработную плату – это переоценка работы, которую большинство из них фактически выполняет, а не изменение того, что они делают. Нет причин, по которым уход должен стоить меньше, чем работа с компьютером. Исследования, проведенные комиссией по обеспечению равных возможностей, показывают, что везде, где женщины формируют новые женские гетто, переходя на новые профессии, относительная заработная плата снижается.
Восхитительной идеи о привлечении женщин на более высокооплачиваемую мужскую работу было явно недостаточно, потому что большинство женщин все еще будут выполнять женскую работу в течение многих лет. Может быть, есть рабочие места, которые предпочитают женщины, может быть, это единственная работа, которая вписывается в их жизнь. Что на самом деле важно, так это их зарплата и статус. Она имеет значение, потому что отражает все о том, где находятся женщины, и что мужчины действительно думают о месте женщины в мире.
Если большинство женщин, как бы хорошо они ни были квалифицированы, не могут, не хотят или не будут конкурировать с мужчинами на вершине, то мы просто должны изменить наше мнение о “вершине”. Кто решает, какие ценности мы придаем различным функциям в жизни?
Мужчины смогли добиться успеха в профессиях, которые они назвали “лучшими”, только потому, что низкооплачиваемые девочки или неоплачиваемые жены обслуживают и поддерживают их по жизни. Женщины ухаживают за детьми и престарелыми родителями; они убирают, готовят и оставляют им свободу для того, чтобы целеустремленно заниматься конкурентной толкотней по пути “наверх”. Мужчины обязаны своей высокой зарплатой недооплачиваемому женскому труду. Родительство не является препятствием для мужчин. Воспитание детей не присутствует в мире труда, потому что им занимаются женщины.
Мир труда – мужской, потому что он не включает в себя заботу о детях: небольшое отвлечение внимания на детей никогда подобного не компенсирует. Женщины никогда не победят в этой игре.
Точнее, мы должны продолжать нажимать на все эти потолки, чтобы женщинам можно было двигаться “вверх”, но большинство женщин не смогут или не захотят конкурировать на этих мужских условиях, потому что женщины не имеют жен и им платят слишком мало, чтобы позволить себе достаточно хороший уход за ребенком. Мужчины должны начать платить за услуги, которые они получают, в том числе за уход за детьми. Это означает выплату более высоких налогов для поддержки всеобщей сети детских учреждений в каждом районе с высокооплачиваемым персоналом.
Это означает, что мужчины должны платить реальную стоимость уборки дома и офиса, стирки и глажения одежды, обслуживания номеров в гостиницах, приготовления блюд в ресторанах и мойку посуды. Бесполезно ждать, пока мужчины возьмут на себя половину работы по дому, мы должны заставить их платить реальную цену, чтобы заработная плата женщин росла.
Только тогда, когда женщины будут зарабатывать столько же, сколько мужчины, за работу, которую они выполняют, мы увидим реальный сдвиг в ценностях. Деньги являются ценностным мерилом, потому что ими общество измеряет стоимость. Если женщины стоят столько же, сколько и мужчины, то работа, которую они выполняют, должна вознаграждаться в равной степени. Это требует революции – а феминизм всегда был революционным, требуя, чтобы мир был перевернут с ног на голову. Он ставит под сомнение каждую ценность, он бьет в сердце каждого домохозяйства.
Вряд ли можно будет сказать, что феминизм уже начался, пока воспитатель ребенка менеджера не получит такого же справедливого вознаграждения, как и сам менеджер.
Источник: “Гардиан”
