Урбанист и автор книги «Радикальные технологии» Адам Гринфилд — яростный противник концепции Smart City. Гринфилд работал в Nokia директором направления «Дизайн пользовательского интерфейса и сервисов», а также основал компанию Urbanscale. На конференции In The City Адам рассказал, почему нам всем стоит насторожиться, услышав словосочетание «умный город».
НИКТО ТОЛКОМ НЕ ПОНИМАЕТ, ЧТО ТАКОЕ «УМНЫЙ ГОРОД»
Адам Гринфилд
«Я считаю, что есть что-то чудовищно ретроградное в словосочетании Smart City. При этом никто не может сказать, что имеется в виду под этими словами. А если и могут, то у двух сотрудников одного проекта будут разные определения. Можно прояснить, что будут делать технологии, которые мы все будем использовать?
Предположим, вам предлагают расставить камеры наблюдения по всему городу, которые будут по умолчанию распознавать все лица. Цель — сократить преступность, но предполагаемая технологическая интервенция целесообразна с точки зрения издержек? IBM или Microsoft выиграет тендер и за миллиарды долларов повсюду поставит камеры с распознаванием лиц. Может, стоит за те же деньги сделать что-то более полезное? Я не противник технологий. Я противник бесполезных технологий. В большинстве случаев их использование, к сожалению, только отвлекает нас от решения задач.
ГЛАВНЫЕ ПОСТУЛАТЫ SMART CITY, КАЖЕТСЯ, БОЛЬШЕ НЕ РАБОТАЮТ
Есть два мифа, которые сопутствуют концепции умного города. Их нужно сразу развеять и никогда больше к ним не возвращаться. Первый — sustainability (устойчивое развитие). ООН и другие маститые институции сегодня много обсуждают цели и способы sustainability. Это показывает только то, насколько замшелые представления у ООН. В современной ситуации экологических кризисов нет ничего, что хоть как-то может устояться. Недостаточно только прогнозировать потенциальные кризисы и пытаться предотвратить их. Необходимо решать и те проблемы, что уже существуют.
Второй миф: городская жизнестойкость (urban resilience). Думаю, в ближайший год все узнают об этой концепции. Её идея в том, что первые результаты устойчивого развития мы почувствуем ещё не скоро. И если в ближайшее время мы попадём в одно бесконечное чрезвычайное положение, то должны научиться уравновешивать эти катастрофы. Нужно создать городские системы, которые могут быстро восстановиться или отскакивать, как мячик. Например, системы городского и государственного управления, которые принимали бы во внимание потенциальный ущерб, который может быть нанесён стихийным бедствием.
Проблема с риторикой жизнестойкости в том, что доступ к различного рода благам распределяется неравномерно. Это значит, что кто-то примет на себя больший груз плохо устроенной системы. Гораздо важнее говорить о ресурсности (resourcefulness). Это означает способность быть изобретательным и выжимать максимум ресурсов из уже имеющихся технологий.
В 2011 году в Нью-Йорке возникло крупнейшее протестное движение Occupy Wall Street. В его рамках сформировались социальные связи, которые существуют до сих пор. В 2012 году на город обрушился супершторм Sandy. Нижняя треть Манхэттена была на несколько дней лишена электричества. Не хватало бензина, еды — всё выдавали по чёткому нормативу. В США есть организации, которые формально отвечают за подобного рода катастрофы. Первая — американский аналог МЧС. Они подключают национальную гвардию. У них есть грузовики, бензиновые генераторы, палатки, шерстяные одеяла. Вторая — американский Красный Крест. Оказалось, что обе организации очень централизованы не только с точки зрения моделей управления, но и с точки зрения моделей мышления.
Первые дни после шторма МЧС организовало вещание по радио и призывало людей прийти на точки раздачи предметов первой необходимости. Но как вы будете слушать радио, если у вас нет электричества? У вас нет бензина для машины. Как вы приедете за едой? Вся эта инфраструктура вдруг оказалась совершенно недееспособна. Тогда стало ясно, что социальные связи, которые сформировались во время Occupy Wall Street, работают лучше. Сообщество само начало ликвидировать проблемы, связанные со штормом.
У Amazon есть функция свадебного подарка. То есть вы можете зайти на сайт и зарегистрировать свою свадьбу, а любой желающий может отправить вам любую вещь с Amazon в качестве подарка. Все, кто хотел помочь людям во время катастрофы, заходили на Amazon, покупали там товары и отправляли в одну из двух церквей, где могли забрать тампоны, зубные щетки, собачью еду. Мы сортировали поступления, затем разбивались на команды по четыре-пять человек и отправлялись в наиболее пострадавшие от шторма районы, стучали в двери и вежливо предлагали помощь.
Можно не разрабатывать очередное модное приложение. Ресурсность — это когда ты помогаешь соседу исходя из уже сложившейся ситуации.
Лучшая практика для выживания в кризисное время — познакомиться с соседями. В городах, которые мы построили, это очень сложно, будто бы странно и неудобно. В наших домах очень тонкие стены. Вы знаете о жизни соседей больше, чем надо. Они знают о вас больше, чем вам хотелось бы. Но познакомьтесь с ними. Может быть, им нужно сходить в аптеку за лекарством? Если случится пожар, смогут ли они выйти из дома? Хорошо ли они готовят? Не обязательно становиться их лучшим другом, достаточно узнать, что вы могли бы сделать для них и что они могли бы сделать для вас. Это звучит пошло и неловко, так и есть, но таким образом мы возвращаемся к нашей общей человечности.
УМНЫЕ ГОРОДА СОЗДАЮТ НЕ ДЛЯ ГОРОЖАН
Сегодня невозможно успешно реализовать демократические ценности на платформе умного города. В цифровых технологиях за всем всегда стоит коммерческий императив. Он предаёт интересы всех людей без исключения, которым должны служить эти технологии. В 2009 году моя команда разрабатывала в Чикаго интерактивный киоск с тачскрином. Эти киоски стояли по всему городу. Изначально это были просто платформы, показывающие рекламу. Мы подумали, что эту технологическую базу можно преобразовать в платформу, которая в режиме реального времени показывала бы людям, где они находятся, — тогда ещё не у всех был смартфон и не все могли пользоваться картами.
Мы столкнулись с тем, что этот проект очень сложно реализовать. Экранами владел провайдер коммерческой рекламы, который давал их в прокат в разных городах. Мы не собирались собирать информацию с людей, чтобы потом продавать им рекламу. Но представители провайдера сказали, что не хотят предоставлять киоски просто так. Они хотели зарабатывать. Мы сказали, что эта модель нам неинтересна.
Обсуждая это, я понял, что нет такой цифровой технологии для города, которая не была бы глубоко коррумпирована. Поэтому я решил подробнее изучить проблемы индустрии, в которой работаю. И чем больше я вникал, тем тревожнее мне становилось, ведь идеологи умных городов заявляют совсем другое. Я считаю, они должны по крайней мере признать, что хотят продавать рекламу. В Америке мы говорим: Don’t piss on my head and tell it’s raining. Не надо говорить, что умные города делают жизнь лучше. Вот почему я настолько враждебен к smart city».
