Мария КУЧЕРЕНКО, руководитель проектов Центра исследований проблем гражданского общества
IX Национальный экспертный форум создал серьезную дискуссионную площадку для обсуждения вызовов, стоящих сегодня перед страной. Но тема безопасности включила в себя целый ряд вопросов, каждый из которых мог бы претендовать на создание отдельного форума, и, как следствие, отдельной дискуссии.
Получила свое развитие идея «Механизма малых шагов, которым аплодируют все» в отношении реинтеграции ОРДЛО, представленная главой МВД Арсеном Аваковым в медиа несколько месяцев назад. По сути, во время дискуссии министр внутренних дел несколько расширил те тезисы, которые уже были опубликованы ранее в интервью «Украинской правде». Но, тем не менее, осталось множество вопросов по имплементации данного миротворческого плана – как по факту воплотить в жизнь те самые «малые шаги» и правда ли им «аплодируют все»?
Сложности начинаются уже с первого этапа – вывода российских войск. Для того чтобы какой бы то ни было план реинтеграции оккупированных территорий перестал быть абстракцией и имел хоть какие-то шансы быть воплощенным в жизнь, должна произойти полномасштабная деоккупация региона. Но как именно и вследствие чего должна произойти деоккупация?
Арсен Аваков упоминает тот факт, что Минские соглашения мертвы. С этим трудно не согласиться – этот формат мертв, но его формальная смерть, как и смерть заложенных в него смыслов, наступила не вчера, не месяц и даже не год назад – эти соглашения были мертворожденными.
Подписание Минска-1, а после – Комплекса мер, полного таких проигрышных для Украины формулировок, как, например, «вооруженные формирования ОРДЛО» для обозначения второй стороны конфликта, фиксация роли РФ как стороны-наблюдателя, которая лишь «одобряет комплекс мер по выполнению Минских соглашений» в части этого текста под заглавием «Декларация Президента Российской Федерации, Президента Украины, Президента Французской Республики и Канцлера Федеративной Республики Германия в поддержку Комплекса мер по выполнению Минских соглашений, принятого 12 февраля 2015 года», и обязуется «оказывать влияние на соответствующую сторону», было вынужденным шагом и изначально воспринималось как апологетами этой инициативы, так и ее критиками в качестве временной меры.
Но сегодня о «безальтернативности» Минских соглашений твердят в ЕС, на них настаивает и РФ, понимая, что этот формат приносит ей максимум выгоды – возможность и дальше оставаться в стороне от каких бы то ни было серьезных обвинений, претендуя на статус «миротворца», который может чудесным образом повлиять на лидеров «молодых демократий ЛДНР». Спецпредставитель Госдепа США Курт Волкер, при всех своих попытках прорабатывать другие форматы и варианты, предпринимает усилия по созданию некого переосмысления самого словосочетания «Минские соглашения», пытаясь вложить в него желаемый для США и менее травматичный для Украины смысл.
В сложившейся ситуации у РФ нет ни малейшей мотивации выводить свои войска, ведь без них не будет функционировать ни одна единица в составе так называемых «первого и второго армейских корпусов». Ни для кого не является секретом, что офицеры РФ занимают все должности в командном составе так называемых «вооруженных сил» квазигосударственных образований. Но, согласно Минску-1 и Минску-2 их там нет и – более того – никогда не было. Формулировка о «выводе иностранных НВФ» здесь не может служить серьезным препятствием: ничто не мешает представителям оккупационных администраций выдать сколько угодно паспортов «ЛНР» и «ДНР» всем советникам из регулярных вооруженных сил РФ, находящихся сейчас на оккупированных территориях Украины. Нет ни малейшего основания полагать, что РФ намерена прекращать войну или хотя бы снижать ее интенсивность.
Как на сегодняшний день можно добиться вывода войск РФ? Только путем подписания некого нового рамочного договора напрямую с Российской Федерацией, на что она не пойдет, так как это автоматически означает признание своей роли агрессора и оккупирующей стороны.
Этот шаг нельзя обозначать только формулировкой «когда РФ выведет свои войска…», здесь так или иначе необходимо иметь стратегию. Причем это должна быть не очередная «безальтернативность» с участием миротворцев ООН, введение которых как было, так и остается под вопросом, и не имеет никакого смысла до подписания рамочного мирного соглашения, которое в действительности имеет шансы быть выполненным. Это должен быть четко прописанный алгоритм действий как на случай ввода миротворческого контингента (и ясное понимание, чего мы как страна и сторона конфликта хотим от этого контингента, как мы видим его пребывание на территории Украины, на какие компромиссы с собственным народом мы готовы ради ввода миссии по поддержанию мира), так и на случай, если данный контингент не будет размещен на востоке Украины.
Кроме того, не стоит обманываться: миротворцы не будут осуществлять собственно военный аспект деоккупации. Они в принципе не могут заниматься деоккупацией, если мы говорим о миссии по поддержанию мира (большинство миротворческих операций ООН). Сегодня никто не готов предлагать Украине миссий по принуждению к миру, которые как раз и включают силовую составляющую, так как, несмотря на все «документы» о будущем урегулировании, где РФ не фигурирует как сторона конфликта, все внешние игроки прекрасно понимают, что в случае такой миссии придется иметь дело не с НВФ ОРДЛО, а с регулярной армией Российской Федерации.
На этом этапе уместно перейти к следующему вопросу к стратегии «малых шагов»: даже если представить, что миротворцы все же будут размещены в Украине, и если представить, что можно воплощать такие проекты с отдельно взятыми частями оккупированных территорий, то откуда появилось убеждение, что они будут выходить на линию разграничения вместе с украинскими силовиками? Откуда появилось представление, что сценарий, при котором «миротворцы и украинские пограничники совместно берут под контроль границу обозначенной территории», выполним? В том случае, если на востоке Украины появляются миротворцы ООН, говорить о передаче границ обозначенных территорий под контроль украинской власти сразу же не придется. Перед этим неизбежен этап, когда территории будут контролироваться нейтральными силами ООН, чья нейтральность была и остается под вопросом из-за мощного российского лобби. Переходная администрация под руководством ООН может существовать сколь угодно долго. Аналогичная ситуация и со сценарием, при котором миротворцы создают «зону безопасности». Да и создание «зон безопасности» при отсутствующем адекватном ситуации мирном договоре между сторонами ведет к повторению печально известного боснийского опыта, когда миротворцы ООН физически не могли сдержать военный натиск противоборствующих сторон.
К тому же нельзя с уверенностью говорить о том, что подобные «малые шаги» не станут очередной фиксацией линии разграничения, только уже в других точках. Мы имеем дело с непредсказуемым врагом, договоренности с которым не стоят вообще ничего, и силовое противостояние может возобновиться в любой момент. Особенно отчетливо эта угроза видится в Новоазовском районе, где есть сухопутный участок границы с Российской Федерацией. 2 000 миротворцев ничего не смогут поделать с продвижением российской техники или с обстрелами прямиком из РФ, если в Москве в очередной раз решат, что силовой сценарий предпочтительнее. Не смогут с этим ничего поделать и три, и пять тысяч миротворцев – до подписания рамочного соглашения, выполнять которое сторона-агрессор будет готова по факту.
Да, безусловно, задавать вопросы гораздо проще, чем давать на них ответы. Но эти вопросы должны быть заданы и проговорены вслух – чтобы не рождать очередных иллюзий и ложных ожиданий, которые обречены смениться разочарованием. Нельзя садиться играть в игру, правила которой ты не понимаешь.
На сегодняшний день единственный доступный Украине и осязаемый миротворческий формат – это Операция объединенных сил. По сути, представители ООС выполняют на освобожденных территориях и на линии разграничения те же функции, которые выполняли бы миротворцы. Но при этом они имеют один неоспоримый плюс, отличающий их от миротворцев ООН: они воюют за Украину и будут продолжать это делать. От миротворческой операции ООН их отличает и то, что за освобождением территорий не последует введение некой условно нейтральной переходной администрации, чье присутствие может затянуться на долгие годы, без более или менее внятной перспективы передачи территорий под украинский контроль.
Источник: LB.ua
