Основой для развития любой страны является её рабочий класс — обычные люди, наёмные работники, которые производя те или иные блага, вносят тем самым решающий вклад в её благосостояние. А потому то как живёт рабочий класс, какие имеет проблемы и c чем ему приходится сталкиваться — это важнейшая информация, без которой невозможно объективно оценить происходящее стране, выявить существующие проблемы и наметить пути для их решения. Казалось бы, это довольно очевидная мысль.
Однако сложившаяся в Кыргызстане неолиберальная система сделала тему положения рабочего класса нежелательной, маргинальной и откровенно игнорируемой как в политическом поле, так и в бытовом или даже научном. По ряду причин, очень мало кто представляет изнанку трудовых будней обычных рабочих. И это становится причиной огромного количества бед, когда без этой информации проводятся реформы, строятся программы государственного развития, которые в итоге приводят лишь к негативным изменениям, а не наоборот.
Ярким примером является швейная промышленность, своеобразный локомотив кыргызской экономики, одна из немногих производственных сфер, где Кыргызстан демонстрирует уверенный рост и какое-никакое развитие. Для стагнирующей страны она давно стала палочкой-выручалочкой, одной из национальных надежд: новостям швейного производства посвящены целые разделы на местных новостных ресурсах.
Именно на швейную индустрию кивают головой многочисленные политики и эксперты рыночного толка, доказывая состоятельность либеральных реформ и выбранного вектора развития, при этом ни на секунду не задумываясь о том, какой ценой даётся кыргызскому рабочему классу это «развитие», насколько бесчеловечна и негуманна система, выстроенная в тысячах швейных цехов по всей стране.
Слишком многие пребывают в заблуждении, считая что восьмичасовой рабочий день и трудовые гарантии — это вещи само собой разумеющиеся и борьба за них осталась далеко в прошлом. Некоторые же и вовсе стоят на людоедских позициях, полагая что кыргызские работники ленивы, что они не хотят и не умеют работать и оттого плохо живут.
Этим материалом мы хотим открыть целый цикл статей, посвященный кыргызскому рабочему классу и различным отраслям экономики, призванный продемонстрировать всю глубину той пропасти, в которую мы стремительно валимся с момента распада СССР и рассказать о том, в насколько приниженном положении пребывает человек труда в современном Кыргызстане.
Как всё начиналось: швейная промышленность в 90-ые
В своё время именно швейное производство позволило оправиться Кыргызстану от кризиса, вызванного развалом СССР, став первым, пусть и своеобразным, завоеванием молодой капиталистической экономики.
Несмотря на то, что в Кыргызской ССР легкая промышленность была очень развита, швейная индустрия независимого Кыргызстана выросла вовсе не из советской, а была построена практически на «чистом поле»: из советского наследия к месту пришлись только многочисленные квалифицированные кадры, к числу которых относились швеи различных разрядов, технологи, закройщики и т.д, подготовленные еще при Союзе.
Буквально в первые несколько лет после развала 95% советских крупных швейных фабрик были закрыты. В лучшем случае они просто разбивались на маленькие цеха, принадлежащие различным собственникам, в худшем — просто закрывались. К числу последних относятся памятные старожилам фабрики «ВЛКСМ», «1 мая», «8 марта» и многие другие.1
Вместе с тем, полный товарный вакуум 90-х, отсутствие рабочих мест и необходимость хоть куда-то инвестировать капитал заставляли расти мелкие швейные цеха как грибы. Располагались они, в лучшем случае, на разрушенных советских предприятиях, а то и вовсе в подвалах жилых домов или каких-то глиняных мазанках на окраинах городов.
Развал некогда развитой текстильной промышленности не стал преградой для роста: хлынувший через открытые границы поток дешёвой китайской и турецкой ткани позволил решить проблему с сырьем и дело быстро пошло в гору. Рынок тех времен предпочитал цену качеству, а потому не было большой потребности и в квалифицированных специалистах — швей набирали буквально с улицы, а самому производству было достаточно иметь хотя бы одного компетентного работника, который мог осуществлять минимальный контроль над процессом.
Таким образом, некогда развитая швейная промышленность Кыргызской ССР превратилась в кустарное, мелкотоварное производство. Именно в те годы был окончательно поставлен крест не только на советской промышленности, но и на оставшемся в наследие от Советского Союза социальном государстве: повсеместно стали распространены крайне низкая заработная плата, регулярные переработки, невероятная текучка кадров, отсутствие официального трудоустройства, налоговых отчислений, социальных гарантий и так далее.
Однако работниками всё это принималось безропотно, так как те крохи, которые они получали, были лучше чем голод и полная нищета, а работа в кабальных условиях лучше чем её отсутствие. Каждый понимал: за дверью цеха стоит целая армия голодных, готовых взяться за любую работу людей.
Как ни кощунственно звучит, но свои плоды этот дикий капитализм всё же принёс — кыргызская швейная промышленность буквально восстала из пепла. Если на 1998 год её доля во всей лёгкой промышленности составляла 10%, то уже через 10 лет эта цифра начала приближаться к 80%. 2
До 90 процентов всей продукции отправляется на экспорт и швейное производство стало одной из немногих отраслей кыргызской экономики, где у Кыргызстана положительный торговый баланс.3
Немалую роль народившаяся швейная промышленность сыграла в становлении «Дордоя» — крупнейшей торговой оптовой площадки Средней Азии, где молодая кыргызская буржуазия сколачивала свои первые крупные капиталы. Также она позволила залатать гигантскую дыру бедности 90-х годов, которая временами доходила до 50%.4 Возможность хоть как-то зарабатывать себе на хлеб получили до 200 000 человек.5
Рынок «Дордой». Именно здесь реализовывалась большая часть кыргызской швейной продукции
Разумеется, всё это не могло не сказаться на ментальности рабочего класса: на фоне разрухи и полного бесправия, в условиях тяжелейшего экономического кризиса, в сознании большинства работников выработалась стойкая установка на то, что работа сама по себе благо и за одну только возможность трудиться уже нужно быть благодарным. Тем более, что насильно никого не держат и не принуждают — если не нравятся условия, то всегда можно уйти.
Но шли годы, страна выходила из кризиса, рынок развивался, а «капитализм авантюристов и спекулянтов» вроде как должен был уйти в прошлое. Но произошли ли кардинальные изменения в положении трудящихся в этой сфере или в структуре производства? Как мы выяснили — нет.
Швейная промышленность сегодня: экономическая характеристика
Что же представляет швейная промышленность в Кыргызстане сегодня, спустя пару десятилетий? На самом деле, отличий от 90-х гораздо меньше, чем можно было бы ожидать.
По сей день швейная промышленность имеет с гигантским отрывом наибольший удельный вес от всей легкой промышленности в стране, который равен 80 процентам.6 В свою очередь, вся индустрия лёгкой промышленности занимает третье место по объему экспорта, после золота и сельского хозяйства и играет одну из решающих ролей в пополнении бюджета страны.
Социальную значимость швейной отрасли также сложно недооценивать — по самым грубым прикидкам она обеспечивает работой от 300 до 400 тысяч человек,7 при общем количестве трудоспособного населения равному 2.3 миллионам человек.8
Тот бурный рост, которым характеризовалась швейная индустрия в 90-х продолжился в период с 2000 по 2010 годы, временами достигая 30 процентов в год. В последнее же десятилетие, в период с 2010 по 2020 годы, производство растет сравнительно небольшими темпами, в кризисные года немного стагнируя.
Удивительной чертой кыргызского швейного производства является то, что с момента своего стихийного возникновения и до сегодняшнего дня структурно оно практически не изменилось. Вопреки ожиданиям, многочисленные маленькие предприятия не стали превращаться в крупные, а само производство осталось, преимущественно, мелкотоварным. Условно, швейные цеха можно разделить на три типа по размеру, исходя из количества используемых швейных машин:
- Малые цеха на 5-15 машинок. Открытие таких цехов не требует больших денежных вложений или большого количества работников. Перебиваются, как правило, мелкими, случайными заказами и имеют кустарный характер.
- Средние цеха на 20-50 машинок. К ним относятся цеха существующие уже не первый год, имеющие стабильный оборот и постоянных клиентов. Такие цеха распространяют свою продукцию через постоянных оптовых покупателей.
- Крупные цеха на более чем 70 машинок. Они могут позволить себе самостоятельно разрабатывать модели изготавливаемой продукции, используют более современное и дорогое оборудование. Также крупные швейные предприятия, как правило имеют и собственные каналы распространения продукции: прямые поставки в Россию и Казахстан или же собственные магазины на рынке «Дордой».
Соотношение между мелкими, средними и крупными цехами оценивается следующим образом: 60% — мелкие предприятия, 30% — средние и 10% — крупные. Локализовано производство исключительно в северной части страны, непосредственно в столице — Бишкеке. Именно тут, согласно статистике, располагается до 96% предприятий швейной промышленности в республике.9
Как и прежде, к производству и условиям труда государство предъявляет минимальные требования — патент на открытие деятельности стоит копейки, а за тем где и в каких условиях открывается цех никто не следит. Потому и по сей день легко встретить швейных цех в подвале спального района Бишкека10В подвале дома работает швейный цех. Жителям мешают тараканы и шум по ночам, или в монструозном сооружении из сваренных друг с другом контейнеров, располагающимся где-то на далекой окраине города.
Основная часть производимой в Кыргызстане швейной продукции экспортируется в Россию и Казахстан (90%). Лишь 10% остаются на внутреннем рынке. Для понимания того, о каких объемах производства идёт речь, в 2018-2019 годы, в страны ЕАЭС, по большей части в Россию, было экспортировано одежды различной номенклатуры на 190 888 950 долларов.
В общей массе производимой продукции преобладают нижнее белье, женская и детская одежда; мужская, спортивная и трикотажная одежда производится в значительно меньших объемах. Продукция находится в бюджетной ценовой категории — её потребителями являются малообеспеченные слои населения в России и Казахстане.
Отшивается одежда по следующему принципу: за основу берутся удачные на рынке модели от китайских, турецких и европейских производителей, которые затем частично или полностью копируются.
Выраженной особенностью кыргызской швейной индустрии является сезонный характер работы. Большую часть прибыли владельцы предприятий получают в период с марта по ноябрь, при этом март и апрель они работают только в половину своей мощности. Все остальное время швейные цеха, особенно небольшие, перебиваются случайными заказами и отшивают небольшие партии.
Даже крупные предприятия сталкиваются с отсутствием заказов, т.е неполная загруженность производственных мощностей является регулярной, что не лучшим образом сказывается на стоимости продукции и положении самих рабочих.
Вызвано это полной зависимостью от зарубежных покупателей, так как продукция производится на экспорт, а не для внутреннего потребителя и исключительно внешняя экономическая конъюнктура определяет, будут работать наши швейные цеха или нет. Точно также кыргызская швейная индустрия демонстрирует полную зависимость от поставщиков текстильной продукции: ткани из которых шьется одежда закупаются или в Китае, или в Турции.11 Потому любой, даже незначительный, рост цен на материал существенным образом влияет на производство и востребованность кыргызской швейной продукции.
Таким образом, можно утверждать, что по сей день кыргызское швейное производство сохраняет свой примитивный, мелкотоварный характер. Вопреки прогнозам экономических аналитиков, даваемым в 90-ые годы, качественного роста в этой сфере достигнуто не было.
Как выглядит труд в швейных цехах
Итак, мы кратко пробежались по экономическим характеристикам швейного производства в Кыргызстане, которые были необходимы для понимания всей картины положения швейной промышленности и её работников. Теперь же самое время взглянуть на то, что прячется за этими цифрами, как выглядит этот нелегкий труд на деле.
Подготавливая этот материал, мы пользовались не только готовыми работами по этому вопросу, но и имели возможность побеседовать со швеями-работницами. Многие из них неохотно делились с нами сведениями о зарплатах, условиях труда, социальных отчислениях и т. д., но кое-что узнать нам всё-таки удалось, проведя небольшой соц.опрос и ряд личных бесед. Также нам удалось посетить некоторые цеха, как мелкие так и крупные, оценив различия между ними.
…Я знаю предпринимателей, которые открыто говорят, что вместо того чтобы брать опытную швею, им легче нанять двух неквалифицированных и необученных девушек, приехавших из сельской местности. Они могут обучиться на рабочем месте, получать маленькую зарплату и работать сверхурочно, не требуя какой-либо социальной помощи. — ИНТЕРВЬЮ МЕНЕДЖЕРА ШВЕЙНОГО ЦЕХА ИЗ ОТЧЕТА МОТ
Перво-наперво необходимо упомянуть, что до 90% от общего числа работников швейной отрасли — это женщины. Возраст работниц и работников может варьироваться от 16 до 50 лет, хотя основную массу составляют молодые девушки.12 Попасть в швеи очень просто — текучка кадров на предприятиях просто гигантская, а потому рабочие руки ищутся постоянно, а берут туда, как и в 90-ые всех желающих.
Средний срок работы на швейных предприятиях редко превышает 2 года. Для многих молодых девушек работа швеи становится единственным возможным способом зарабатывать себе на жизнь. Значительную часть работниц, около 60%, составляют девушки из регионов, которые за неимением возможности пристроиться в родных местах, либо самостоятельно, либо под давлением родных принимают решение перебраться в Бишкек, где и сосредоточены многочисленные швейные цеха. В таких случаях значительная часть заработанных денег отправляется на малую родину для помощи близким. Нередко швейное производство становится первой ступенькой на пути к трудовой миграции: за несколько месяцев работы швеёй можно приобрести базовые профессиональные навыки, а также скопить деньги на билет и первоначальное проживание в чужой стране.
Мужчины на производстве тоже есть, хоть их и совсем немного. Как правило, они выполняют работу утюжников и закройщиков, которая требует немалой физической силы и выносливости. Нередко они же по совместительству выполняют роль грузчиков, упаковщиков и т.д, что распространено в мелких цехах.
В ряде отчетов и в личных беседах отмечается, что во многие цеха работниц и работников стараются набирать «по знакомству», чтобы иметь на них дополнительные рычаги давления.
Структура производства
Швейное производство, в силу своего примитивного характера, который оно имеет в Кыргызстане, устроенно довольно бесхитростно. Помимо непосредственно швей, в процессе производства участвуют технолог, закройщики, утюжники и ОТК.
Технолог это самый квалифицированный специалист на производстве, он должен знать весь процесс производства и иметь навыки для выполнения абсолютно любой его части. Заработная плата технолога в несколько раз выше, чем у средней швеи, на производстве технолог, как правило, один.
Далее идут закройщики. Их задача — нарезать по готовым лекалам ткань и подготовить её к тому, чтобы швеи начали шить из неё конкретное изделие. Выглядит их работа примерно следующим образом: на огромных столах раскатывают несколько слоёв ткани, на ткани по лекалам чертят контур, а затем чем-то вроде циркулярной пилы нарезают её на нужные части.
На следующем этапе ткань попадает к швеям, которые уже изготавливают конкретную единицу продукции. Утюжники работают параллельно со швеями и в самом конце цикла. В процессе, они приклеивают подкладку к ткани, а в завершении отпаривают и проглаживают готовую продукцию.
В пропорциональном соотношении основную массу рабочих представляют именно швеи, затем закройщики и утюжники.
Процесс работы швей на производстве не унифицирован и может иметь разные формы, от производства к производству.
Индивидуальная работа — швея самостоятельно изготавливает товар целиком, оплату получает сдельную, за единицу выпущенной продукции. Количество выпущенных единиц регулируется самой швеей, зависит от ее квалификации, скорости работы и количества часов, которые она готова потратить сверх обычного рабочего дня. Такой способ организации требует высокой квалификации от швеи, так как некоторые этапы работы считаются крайне сложными (к примеру, втачка рукава).
Пооперационная работа — группа швей коллективно изготавливает заказанный объём товара. Работа разделяется в зависимости от уровня сложности согласно квалификации швей. Оплачивается также, в зависимости от уровня сложности и количества отработанных часов. При этом объём заказа зачастую фиксированный. Соответственно, швеи выполняющие менее сложную работу получат значительно меньшую заработную плату, чем их более умелые коллеги.
Учитывая, что объём заказа фиксированный, увеличить свою зарплату они не могут. При таком способе организации производства нередко случаются переработки из-за ограничения по времени на выполнение заказа. В случае если кто-то из группы закончил свою часть, он может помочь товарищам за процент от их заработка.
Бригадная работа — наиболее справедливая организация производства, при которой коллектив швей предстает как своеобразная артель. Также как при пооперационной работе, бригада выполняет заказ на определенный объём, при этом также делит между участниками области работы. Бригада имеет коллективную ответственность, каждый участник заинтересован поскорее закончить общий объём работы, поэтому нередки случаи, когда закончив свою часть, участники бригады помогают остальным с их частями.
Заработную плату в бригаде, как правило, делят поровну. Однако это точно также никак не защищает от переработок, в связи с необходимостью закончить заказ и получить расчет. Бригада представляет собой сработанный коллектив, который может переходить из цеха в цех в полном составе.
График работы
Как видно из структуры производства, классическая форма оплаты труда, с фиксированной месячной зарплатой и рабочим днем на кыргызских швейных предприятиях не практикуется, так как она является наименее выгодной для владельца. Все упомянутые типы организации швейного производства — индивидуальный, пооперационный и бригадный — подразумевают под собой сверхэксплуатацию рабочих. Хуже всего это сказывается на продолжительности рабочего дня.
Согласно 94 и 95 статьям Трудового кодекса Кыргызской республики, продолжительность рабочего дня при шестидневной рабочей неделе и норме в 40 рабочих часов, не может превышать 7 рабочих часов в день. Однако на швейное производство, по «неведомым» причинам, этот закон никак не распространяется.
Большинство швей, что мы опросили говорят о том, что при устройстве на работу оговаривается 11-часовой рабочий день (с 9 утра до 8 вечера, с перерывом на быстрый перекус), 6 рабочих дней и 1 выходной в воскресенье. 76.6% опрошенных работают 6 дней в неделю, оставшиеся работают 7 дней или 10 дней с одним выходным. 11 рабочих часов считаются обязательными, также большинство швей работают 2-4 часа сверхурочно.
Сегодня профессия швеи является одной из востребованных и хорошо оплачиваемых профессий наряду со строителем. В среднем швея зарабатывает в месяц $200-500 при рабочем графике до 17 часов в день. —ИССЛЕДОВАНИЕ СЕКТОРА ТЕКСТИЛЬНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ SIAR
На выходе мы получаем 11-15 рабочих часов в сутки, некоторые говорили о 17,18 и даже 20 часах работы в сезон. Средняя продолжительность рабочего дня по итогам опроса составила 13 часов. Так как помещения цехов обычно находятся на далеких окраинах, то необходимо прибавить еще несколько часов, уходящих на то чтобы добраться из дома до рабочего места и обратно. С учетом этого мы получаем в среднем от 15 до 17 рабочих часов в сутки!
Данные нашего опроса точь-в-точь совпадают с данными других исследователей разных лет, которые также среднее время работы отмечают на уровне от 11 до 13 часов в обычные дни и до 17 часов в период загруженности производства.
Похожие цифры приводятся и в отчете Международной организации труда по швейной промышленности:
Согласно ключевым источникам информации, многие предприятия работают без какого-либо надзора, c постоянными нарушениями нормбезопасности и санитарных норм. Многие работодатели не соблюдают также трудовое законодательство, и их работники вынуждены работать по 14-17 часов в день. — ОТЧЕТ МОТ ПО ШВЕЙНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В КЫРГЫЗСТАНЕ
По сути, уже сегодня работницы и работники швейного производства находятся в положении рабов, так как вся их жизнь состоит из работы и небольшого времени на сон, без какого либо остатка на досуг, образование, семью, воспитание детей и т. д. Если же говорить о женщинах, то ситуация выглядит еще более страшной: помимо непосредственной работы, нередко на них ложится еще и дополнительная домашняя нагрузка в виде готовки, стирки, уборки и воспитания детей.
Оплата и условия труда
Вообще, зарплата швеи в Кыргызстане считается довольно неплохой. Однако остаётся она таковой, как мы выяснили, только с учетом запредельно высокого рабочего времени. Описанная выше сверхэксплуатация, отчасти, связана с формой оплаты, на которой надо остановиться подробнее.
На большинстве швейных производств распространена сдельная оплата за единицу выпущенной продукции. Таким образом, заработная плата швей зависит от сложности изготовления изделия, а сумма которую швея получит на руки, зависит от количества выпущенных единиц товара, т.е от выработки.
Ниже приведем небольшую таблицу, с примерными ценами на пошив некоторых видов одежды, актуальную на 2020 год, которые мы собрали путем опроса.
| Наименование Цена Сред. время изготовл. | ||||
| Женский костюм двойка (Брюки и блузка) 100-150 сомов 60-80 минут | ||||
| Платье женское 70-120 сомов 60-90 минут | ||||
| Блузка женская 80-100 сомов 40-60 минут | ||||
| Кардиган женский 70-100 сомов 40-60 минут |
В другом швейном цехе, специализирующемся на пошиве детских платьев, нам отказались назвать стоимость пошива различных видов продукции, но мы смогли узнать среднюю месячную заработную плату, продолжительность рабочего дня и среднее количество сверхурочных часов.
| Средняя зарплата. Рабочий день Рабочая неделя Среднее к-во сверхуроч.часов | |
| 21 000 сомов. 9 часов 6 дней 6 часов* |
Картина по заработной плате тут примерно идентичная первому цеху. Если 21 000 поделить на количество рабочих часов в месяце (234) мы получим 89.7, т. е. те же средние 90 сомов в час, как и в первом швейном цехе. Таким образом, если швея отработает 9 положенных часов и 6 сверхурочных, то за день она получит 1350 сомов или 35 100 сомов за 26 рабочих дней, по 15 часов.
И на первый взгляд, многим кажется, что положение швей не такое уж и плохое. 35 000 сомов, при средней по республике зарплате в 16 427 сомов (нац. стат. ком 2018 год) — достаточно внушительная сумма. Сами швеи в ходе подготовки этого материала неоднократно говорили, что им хорошо платят, а потому грех на что-то жаловаться.
Однако если пересчитать среднюю почасовую оплату для тех цехов в которых мы были и перемножим это на 8 и на 22 (пятидневная рабочая неделя с восьмичасовым рабочим днем), то мы получим 720 сомов за смену и 15 840 сомов за месяц — это даже ниже средней зарплаты по республике, при том, что цеха расположены в Бишкеке, где средняя зарплата выше общереспубликанской.
Также как и в случае с графиком работы, данные полученные нами перекликаются со статистикой, собранной другими исследователями, где отмечается довольно высокий уровень заработной платы, в сравнении с другими отраслями. Как показано было выше, это не должно вводить в заблуждение — мнимое благосостояние швей обеспечивается зверскими переработками. Сама же зарплата полностью соответствует средней заработной плате по стране.
Необходимо при этом учесть, что средняя зарплата не самый лучший показатель и положение отдельных работниц может быть в разы хуже. Учитывая характер работы и оплату по выработке, многие молодые работницы, не имеющие опыта, тратят на работу значительно больше времени чем их более опытные коллеги. В этом случае даже 15-часовая работа едва может обеспечить существование, и большинство швей получает за работу значительно меньше 30 тысяч.
Подобный перекос в зарплате и продолжительности рабочего дня наглядно свидетельствует о крайне тяжелых условиях труда в швейных цехах. В страдающем от безработицы Кыргызстане, зарплата швеи, также, как и более-менее регулярная занятость выглядят очень и очень привлекательными. Однако несмотря на это, в индустрии всё равно ощущается недостаток рабочих рук.
Данный парадокс разрешается очень просто: прижившиеся на швейной потогонке работницы используют любую возможность для дополнительного заработка, в надежде когда-нибудь вырваться из этого ада или хотя бы обезопасить себя финансово на случай болезни, увольнения или отсутствия заказов на производстве. В итоге одни выжимают из себя последние соки, работая по 15-17 часов в день за среднюю зарплату, другие же в принципе не выдерживают подобного темпа.
Как мы уже упоминали, условия труда, при этом, мало изменились с 90-х годов. В качестве помещений где осуществляется трудовая деятельность используются совершенно не предназначенные для этого помещения: уже упоминаемые нами подвалы домов, глиняные мазанки, деревянные бараки или конструкции из контейнеров на окраине города. Предприятия покрупнее занимают производственные площади бывших советских промзон — там ситуация редко отличается в лучшую сторону, в силу полузаброшенности и необслуженности этих помещений.
О том чтобы построить новое здание, отвечающее каким-то нормам не идет и речи. Как итог: холод зимой и безумная жара летом, несоблюдение любых санитарно-гигиенических норм, отсутствие элементарных условий для работы, вроде водопровода с канализацией, вентиляции, нормальной освещённости, отдельной столовой или места для отдыха — продолжать список можно довольно долго. В копилку идут и нарушения связанные с безопасностью — никто не проверяет цеха на соблюдение требований связанных с пожароопасностью и т.д.
В подтверждение этих слов, 65% опрошенных нами работниц заявляют о неудовлетворительных условиях на рабочем месте. Наши личные впечатления от посещения цехов полностью совпадают с этим мнением: значительная их часть производит гнетущее впечатление. На производствах, куда нам удалось попасть, действует запрет на какую-то фото- и видео-съемку.
Трудовые права швей
Разумеется, вышеописанное не оставляет ни малейшей надежды на то, что трудовые права швей могли бы как-то соблюдаться. Здесь нет ни социальных гарантий, ни пенсионных отчислений, не даже трудовых договоров. По данным проведенного нами опроса, 100%(!) из анонимно опрошенных швей заявили что у них нет трудового договора, а о том платятся ли за них какие-либо налоги или пенсионные отчисления они либо ничего не знают, либо отвечают отрицательно.
В исследовании, проведенном Международной организацией труда, также говорится о том, что из всего количества занятых в сфере текстильной и швейной промышленности официально зарегистрировано было 2275 работников13 (7600 в 2018 году14). Учитывая, что в сезон количество работников может доходить до 400 000 тысяч, очевидно, что абсолютное большинство трудящихся в этой сфере не делают отчисления в соцфонд, что означает, что пенсий они не получат, либо получат их в самом минимальном объёме.
О таких вещах как декретные отпуска или отпуска вообще, выходные пособия, спрашивать даже не имеет смысла — сами работницы довольно смутно представляют, что это такое. Все взаимоотношения работниц и работодателя выстроены по схеме: выходишь на работу — получаешь деньги. Не выходишь — извини.
Если говорить об оплате больничных и компенсациях за травмы полученные на производстве, то и здесь дела обстоят печально:
92 процента менеджеров указали, что они не выплачивают компенсации работникам в случае производственной травмы или заболевания. Треть компаний даже не
оплачивает больничные листы, в то время как 57 процентов предприятий, охваченных
исследованием, отметили, что они их оплачивают. Кроме того, участники опроса указали, что размер компенсации при несчастном случае или заболевании на производстве определяется весьма субъективно: как правило, особые условия обеспечиваются высококвалифицированным специалистам и работникам, имеющим хорошие отношения с менеджерами. —ИЗ ДОКЛАДА МЕЖДУНАРОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА
К сожалению, в вопросе трудовых прав мы не можем сопоставить собранные нами данные с большим количеством других источников, из-за полного игнорирования оного либеральными исследователями, которые куда более заинтересованы в своих исследованиях тяжелыми условиями ведения швейного бизнеса и проблемами его хозяев. Об этой стороне вопроса мы еще поговорим немного ниже.
Многие могут удивиться: как сотни тысяч человек могут трудиться десятилетиями в подобных условиях и на это никто не обращает внимания? Ответ крайне прост — трудовой кодекс в Кыргызстане уже давно ничего не значит, особенно в сферах экономики где властвует мелкий частный собственник.
В немалой степени способствует такому массовому нарушению трудовых прав то, что от 50 до 70% швейной промышленности находится в теневом секторе экономики15 и, в прямом смысле, представляют из себя кустарные, подвальные производства, где может происходить всё что угодно. Государство же с успехом игнорирует даже неуплату налогов, не говоря уже о нарушениях прав рабочих, так как понимает что любое давление на эту сферу моментально приведет к её полному обрушению.
Проиллюстрировать все вышеперечисленное и показать то, как выглядит процесс швейного производства в быту, вполне может пара историй, рассказанных нам бывшими и нынешними работницами и работниками швейных производств.
Упаковщик. Стаж работы 8 лет. Анонимно.
Работал у своих родственников, с которыми впоследствии этой работы испортились отношения, поэтому не хочу называть имен, названий и т. д. Первый цех в котором я работал, назвать иначе как гадюшник я не могу.
Цех находился в помещении, примерно 10×17 метров, эдакая халупка. В нем располагались 10 швей, 2 закройщика, утюжник, ОТК и мой небольшой упаковочный стол, причем закройный стол занимал две трети помещения. Места было очень мало, негде было даже пообедать, а уходить на обед на долго не позволяли, да и деньги чтобы питаться где-то были не у всех. Летом обедали на маленьком столике на улице, зимой приходилось выкручиваться кто как может. Со временем, швеи объединились и потребовали освободить место для обеда.
Решение было гениальным и элегантным: выгнать утюжника работать на улицу. По совокупности причин этот план провалился, утюжник не может работать на улице. Впоследствии решили пристроить наскоро еще одну комнату. Залили на месте старого входа бетон и укрыли это все ОСБ панелями. Вышло так себе, но утюжника, а вместе с ним и меня перевели в «новую» комнату.
Решение было ужасным, сейчас объясню почему. В основном помещении было жутко холодно зимой и ужасно жарко летом, а в «новой» было еще хуже. Утюг работает в связке с паровым котлом и согласно процессу, периодически этот пар нужно было спускать. Представьте: летом вы спускаете горячий пар в маленькой комнате и сидите как в парилке, а зимой в околонулевую температуру… сами понимаете.
Со временем стало понятно, что так дело не пойдет, но не потому, что нам было невыносимо там работать — нет. Просто продукция оставленная в этой комнате могла заплесневеть от такой влажности. Комнату решили как-то утеплить, изолировать от основного цеха. Пристроили небольшой деревянный тамбур, а двери обклеили обычной толстой клеёнкой, правда это не особо помогло.
Однажды летом швеи снова начали, так скажем, проявлять недовольство. Потребовали кондиционер. Кондиционер простоял в цеху пару недель, было неплохо, но затем хозяева забрали его себе домой, а нам поставили несколько вентиляторов. Видимо решили, что нам — быдлу — и так сойдет. В тот же год, швеи наученные, что вместе они могут хоть что-то выпросить у владельца, начали жаловаться на холод, решение опять же впечатляет.
На том месте где раньше стоял стол для еды поставили печку. Да-да, обычную топку. Получается заходишь из «новой» комнаты, поворачиваешь голову и в упор видишь печку. Стоит ли говорить, что в метре от неё лежали обрезки ткани, бумажные обрезки и другие легковоспламеняемые материалы.
Отдельно наверное стоит сказать про режим работы. У меня лично он был не нормированный. Иногда могли позвонить ночью и сказать: — Приезжай есть работа; в 10 часов ночи могли так вызвать. Иногда работал до 4-х ночи, зависит от сезона и от объёма заказа текущего. Платили мне сущие гроши. Швеям платили нормально, сколько точно не скажу, но условия, режим у них жуткие.
В общем вскоре я оттуда ушел, в другой цех, который также принадлежал моему родственнику. Условия там были, конечно, получше. Помещение, оплата, график — все было неплохо, но были огромные объёмы. Через меня проходило около 1000 единиц продукции в неделю, так что моего положения это не улучшило, я прям чувствовал как теряю всякий интерес к жизни. К счастью потом я и оттуда ушел, но это уже другая история, там личный конфликт был, не хочу об этом.
Технолог. Стаж работы 10 лет. Анонимно.
Что я могу рассказать вам об условиях труда, дайте подумать. Ну швеи работают у нас часов по 12 в среднем. В 8 приходят, в 8 уходят. По зарплатам, тут зависит от выработки, в среднем 20, некоторое около 30 тысяч, редко швея получает больше 30. У нас в цехе условия неплохие в общем, у нас есть даже столовая и свой повар, время для обеда, во многих местах дела обстоят гораздо хуже. Могу рассказать об интересных случаях которые видела в других местах за эти годы.
Бывают цеха, где есть спальные места, то есть, работники натурально могут там днями и ночами находиться. Поработали — легли спать, утром проснулись, умылись и за машинку. Таких цехов, кстати, много по стране, во всяком случае раньше было, сейчас не знаю. Отдельная проблема оборудование: в маленьких цехах берут часто китайские машинки, другое дешевое оборудование низкого качества, оно часто ломается, это приводит и к травмам, на моих глазах бывало и такое.
Если вспомнить еще неприятные моменты, часто дети работают, ну как работают. Вот приходит молодая мать-одиночка, работает 10 часов, ребёнка деть некуда, она и приводит его с собой. Сидит ребёнок целый день в цехе, мается, ему и дают что-нибудь простое делать: этикетки цеплять, пуговицы разбирать и всякое в таком духе, матери за это даже приплачивают немного. Казалось бы хорошо, но ребёнок 10 часов сидит и как бы работает, а это было в центре Бишкека.
Таких случаев достаточно много, где дети так работают, мамам помогают, в том случае о котором я говорю, матери хоть заплатили за это, а бывает и так, «за мороженку». Слышала еще, что есть уж совсем подпольные цеха, где дети работают, но это слухи, точно не могу ничего такого рассказать. Что бы еще вам рассказать?
У нас очень строго с дисциплиной, в некоторых местах с перегибами, договоров нету, жаловаться некому, поэтому могут и наорать, и зарплаты лишить, и уволить — текучка-то большая. В общем, давайте заканчивать уже, скажу так: в среднем по стране, в нашем деле условия труда плохие.
Для кого трудятся швеи?
Теперь настал черед поговорить о том, в чьих интересах такое положение швей и простых работников. О тех людях, которым максимально выгодны 15-часовой рабочий день, низкие зарплаты, тяжелые условия на производстве и т. д. Само собой, речь идет о владельцах швейных цехов, кыргызской швейной буржуазии.
Начать необходимо с того, что швейная промышленность в Кыргызстане имеет минимальный порог вхождения, став отличным вариантом для малого бизнеса, заняться которым можно с довольно маленьким стартовым капиталом. Открыть небольшой цех можно на 5-10 тысяч долларов, в зависимости от количества сотрудников, качества оборудования и размеров помещения. Аренда подходящих помещений начинается от 300-400 долларов в месяц, а подержанные машинки можно приобрести от 150 долларов за штуку.16
То насколько легок и безболезнен вход на швейный рынок отлично иллюстрирует тот факт, что около 70% владельцев небольших предприятий не имеют профильного образования17 и никогда не имели опыта в сфере швейного производства. Однако прибыльность этого производства ломает все преграды на пути преумножения капитала. И прибыльность, как мы выяснили, весьма немаленькая.
Если обратиться к отчету национального статистического комитета18, то мы увидим, что на каждый вложенный сом, в среднем можно получить 3 сома прибыли. Чтобы перевести это в более наглядные и понятные цифры, обратимся к другому отчету Нацстаткома19 и увидим, что в среднем, каждый работник в сфере производства одежды, в год производит продукции на 833 482 сома. Если разделить эту сумму на 12 месяцев, то мы получим 69 456 сомов в месяц.
При этом, средняя по рынку надбавка к цене произведенных швейной промышленностью товаров составляет около 30%.20 Т.е 70% от общей стоимости товара составляет цена сырья, транспортные расходы и зарплата швее. Оставшаяся сумма тратится на аренду помещения, оплату коммунальных услуг и обслуживание швейных машинок.
Аренда помещения обходится довольно недорого, с учетом того что для швейного производства выбираются самые убогие варианты: подвалы жилых домов, пустующие помещения в заброшенных промзонах или помещения барачного типа на окраинах. Цена на небольшое помещение, достаточное по площади для размещения 10-15 швей может составлять от 20 000 до 30 000 сомов (300-400$). Цены на электроэнергию — основной пункт трат на коммунальные платежи в швейном производстве — крайне низкие, около 70 тыйынов (1 цент) за 1 кВт/ч.21
Ремонт и услуги мастера, благодаря доступности запчастей, также довольно дёшевы. Таким образом, швея каждый месяц дарит своему нанимателю от 10 до 15 тысяч сомов. И чем больше предприятие, чем больше швей, тем большая сумма оправляется прямиком в карман капиталисту. Десять швей — 100-150 тысяч сомов в месяц. Двадцать — 200-300 тысяч сомов и так далее до бесконечности.
Некоторые из читателей могут упрекнуть нас в лукавстве — в числе расходов мы не указали налоги. Однако мы не упомянули их сознательно. Во-первых, как мы уже говорили, от 50 до 70% швейных предприятий находятся в теневом секторе экономики, т.е не платят налоги вообще. Во-вторых, суммы налоговых сборов в Кыргызстане довольно маленькие и даже если предприятие добросовестно осуществляет все выплаты, то это не сильно скажется на его прибыльности.
Вести деятельность в этой сфере может даже ИП, базовый патент стоит всего 2000 сомов за 10 машинок и еще 1000 сомов берется за каждые 10 последующих22. Также около 600 сомов платится за каждого работника в виде налогов и отчислений в соц. фонд. На фоне общей прибыльности — это копейки, капля в море.
В-третьих, даже официально зарегистрированные предприятия ведут бухгалтерию в темную. Бизнесмены-швейники находят массу лазеек, позволяющих им сохранять легальный статус, выплачивая минимальные налоги, умышленно сокращая количество работников и объемы произведенной продукции. Вот как это описывает менеджер одной из крупных швейных фирм:
…Обычно у меня работают две девушки, которые делают прямую строчку. Работа низкооплачиваемая и неквалифицированная. Я никогда не подписываю с ними контракт, потому что у них обычно нет надлежащих документов, и, кроме того, иногда они приходят на работу, а иногда нет. Где я найду их, если они уедут? И, кроме того, если я отчитываюсь по 30 работникам в одном месяце и по 10 в другом, у меня будут проблемы с налоговыми инспекторами. Вот почему я в отчете указываю 10 работников в течение года, и никто не задает мне ненужных вопросов. В отношении объема производства положение следующее: каждый знает, что определенная часть тканей и фурнитуры импортируется без должной документациии, соответственно, продается также без документации. Мы тоже часто производим изделия и продаем их без надлежащих документов. Я также знаю, что оптовики экспортируют часть конечной продукции без документов, то есть оформляют на таможне только часть товара. — ИЗ ИНТЕРВЬЮ МЕЖДУНАРОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ ТРУДА
Чем же заслужил такие деньги и прибыли держатель цеха? Как мы уже говорили выше, около 70% от общего числа владельцев даже не имеют соответствующего образования, а это значит что обустройством производства за них занимаются технологи, в том числе закупкой и подбором ткани, контролем производственного процесса и т. д. В конечном счете, непосредственный владелец остаётся ответственным только за одну вещь — поиск заказов и дальнейшее развитие производства.
И в том и в другом кыргызский буржуа преуспевает мало. Продавать он умеет только самую простую продукцию, обслуживая мелкие заказы из России, выполнять которые не стали бы где-то в Китае или Турции. Конкурентна эта продукция на рынке только благодаря своей малой стоимости, обеспеченной низким уровнем жизни в Кыргызстане и опять-таки, рабским трудом кыргызского рабочего класса, который позволяет себя подобным образом эксплуатировать.
Наглядно вышеприведенные тезисы иллюстрирует тот факт, что за 30 лет существования, кыргызская швейная индустрия не родила ни одной крупной швейной фабрики или крупного бренда одежды, сохраняя с 90-х годов свой мелкотоварный, полукустарный, сезонный характер.
О развитии производства на этом фоне говорить также не приходится. Не развивает его кыргызский буржуа ни вширь, ни вглубь. Он не вкладывает деньги в расширение производства, так как не уверен в том, что будет находить заказы или боится попасть в поле зрения налоговой, что помешает извлекать сверхприбыль в сжатые сроки.
Не вкладывает деньги в механизацию и автоматизацию, так как ручной труд и без того слишком дёшев. Не вкладывает он деньги в улучшение условий труда на производстве, потому что это лишние траты, а подобное швейное рабовладение не вызывает ни у кого вопросов.
Так на что же годен средний кыргызский бизнесмен? Годен он лишь на то, чтобы жрать вкуснее и одеваться дороже. Атлант, призванный, по мнению либеральных реформаторов, толкать экономику страны вперед, тратит отобранные у швей деньги на дорогие машины, которыми наводнены улицы Бишкека и огороженные высокими заборами особняки — одним словом на предметы личного потребления, просто проедая их.
Тот максимум вложений, который он может позволить, после того как обеспечит себе комфортную жизнь — это вложения в недвижимость, т.е организация своего безбедного существования в качестве рантье, или же какой-то мелкий бизнес в сфере услуг (кафе, магазин и пр.). Тогда как обычная швея трудится не поднимая головы, просиживая по 15 часов в день за швейной машинкой на среднюю зарплату.
Убери этот ненужный элемент из уравнения, — владельца — из швейного цеха, то ничего не поменяется. Это — приговор кыргызской буржуазии, паразитической по своей сути, наглой и совершенно бесполезной. Сами работницы и работники без проблем могут решать те задачи, за которые ответственен владелец, получая при этом в разы большую зарплату и самостоятельно определяя то, как и в каких темпах должно развиваться их производство.
Почему швеи это терпят?
Описанная картина очень напоминает сюжеты более чем вековой давности, то чем сопровождался весь XIX век, прошедший под флагом рабочей борьбы, когда работники и работницы, в том числе и швейной промышленности (интересно что как раз таки именно швейники, портные издавна были авангардом рабочей борьбы), отстаивали через стачки, митинги, забастовки и в конечном счете революции свои трудовые права. Ведь в те времена нормальным считался труд по 15-17 часов в день, нормальным считался детский труд, нормальным считались толпы нищих и больных пролетариев, наводняющие города, что очень контрастировало с запредельным богатством имущего меньшинства.
В итоге рабочий день до XVI в. у подмастерьев составлял 14-16 часов, а в зимнее время он понижался до 10-12 часов. Строительные рабочие работали 10-11 часов. В этот же период появились и первые кустари из обедневших ремесленников, что означало отделение капитала от труда, а прибыли от заработной платы. В XVI–XVIII вв. рабочий день в промышленности также составлял около 14 часов, а иногда и более. —ЛУШНИКОВ А. М. КУРС ТРУДОВОГО ПРАВА 2009
Как видно, кыргызские швеи трудятся в очень схожих условиях. Однако при этом практически не проявляют классового сознания, никак не борясь за свои права. Даже элементарная профсоюзная борьба в этой сфере отсутствует от слова совсем: существующий швейный профсоюз ведет свою деятельность, насколько можно судить, лишь на бумаге. Тот максимум, на который решаются работники и работницы – это редкие проявления коллективизма, вроде тех, которые описал наш собеседник выше: борьба за выделение места для обеда или просьба купить кондиционер в невыносимо жаркое помещение.
Если спросить самих швей о том, что они думают о своём положении, то большинство из них будет вполне им удовлетворены. И в этом нет ничего удивительного: страна уже 30 лет терпит экономическую катастрофу, откатившись на уровень мировой периферии, третьего мира, хотя еще недавно была развитой социалистической республикой.
В таких условиях работникам свойственна боязнь за своё рабочее место, боязнь остаться вообще без куска хлеба, потерять то, что они еще имеют, вроде приватизированных домов и квартир — остатков социализма. А стабильная и оплачиваемая по средней планке занятость и вовсе считается за счастье. Швеи прямо об этом говорят, ссылаясь на неплохую зарплату и стабильный заработок. «Грех жаловаться», выражаясь словами одной из наших собеседниц.
Швеям нередко свойственно чуждое, навязанное самосознание, родственное самосознанию мелкого буржуа. Выражается оно в готовности к переработкам, в добровольном согласии на сверхэксплуатацию и труд по 15 часов в сутки — ведь сами швеи охотно идут на это ради лишней копеечки, о чем рассказывают в личных беседах и интервью. Классически такая форма поведения была свойственна мелкой буржуазии и крестьянству, однако сейчас её носителями оказываются и наемные рабочие.
В случае с мелким буржуа, подобная схема не вызывает никаких вопросов, так как они являются собственниками и рабочими одновременно, а потому прибавочная стоимость, которую они сумеют создать, зависит целиком и полностью от их труда, и принадлежит им. Учитывая логику накопления, систематические переработки становятся необходимыми, для того чтобы не стать банкротом и оказаться на улице.
В случае же с наемным трудом, причины этого явления не столь очевидны и требуют более детального изучения. Само собой, основной причиной всегда является непосредственно капиталист, которому экономически выгодны любые переработки и который добивается их от работников любыми средствами, путем прямого или косвенного принуждения. Тем более что в сфере швейного производства переработки являются необходимым, в силу её сезонного характера и отсутствия квалифицированных кадров.
Работники боятся сказать «нет», опасаясь увольнения, опасаясь продемонстрировать свою нелояльность. Однако помимо перечисленного, здесь есть ряд моментов, на которых мы хотели бы заострить внимание. С одной стороны, можно предположить, что швеи вынуждены добровольно идти на систематические переработки, чтобы получить возможность вести хоть сколько-то сносную жизнь. На фоне низкой заработной платы в нашей стране и общей экономической нестабильности, предположение выглядит вполне разумным.
Никогда не знаешь, когда окажешься безработным, а потому не стоит терять возможность получить дополнительный заработок, пусть и в ущерб свободному времени и здоровью. Сама форма оплаты очень способствует переработкам: больше сошьешь — больше получишь денег. С другой стороны, подобное явление можно наблюдать и в более высокооплачиваемых сферах производства (IT, финансовый сектор) или профессиональных группах (менеджмент высшего звена и пр.) — там даже при хорошей оплате труда, работники добровольно соглашаются на сверхэксплуатацию, о чем мы еще непременно будем рассказывать в своих материалах.
Отчасти чуждое пролетарию мелкобуржуазное сознание привито жизненным опытом 90-х, когда можно было запрыгнуть на гребень волны нарождающегося капитализма и стремительно рвануть вверх на социальном лифте — главное старание, прилежание и вера в то, что тебе обязательно повезет. Однако чем дальше мы удаляемся от времён складывания молодого капитализма, тем более призрачной становится эта надежда на успех, особенно для простых рабочих.
Немалый вклад в это делает массированная неолиберальная, рыночная пропаганда, как глобальная, закрепленная в массовой культуре, так и местечковая, двигаемая усилиями буржуазных политических лоббистов. Нельзя не упомянуть роль молодого, цветущего буйным цветом кыргызского национализма, где за мнимой ценностью нации прячутся любые внутренние противоречия. Не может же кыргызский рабочий пойти против кыргызского буржуа — мы один народ!
Также можно предположить что и гендерный состав работников швейной промышленности, состоящий на 90% из женщин, служит дурную службу: в патриархальном Кыргызстане любое проявление политического сознания со стороны женщины тотчас же вызовет бурную негативную реакцию.
Как бы не выглядел в итоге список причин, с уверенностью можно сказать что в этом смысле кыргызские швеи не уникальны — подобные примеры отсутствия у рабочих классового сознания можно наблюдать во всём мире. Все мы, пролетарии планеты, смотрим на себя чужими глазами, глазами буржуа. И поиск путей по преодолению этого плачевного положения является важнейшей задачей для марксистов.
А как это функционировало раньше?
Нарисованная выше картина смотрится тем печальнее, от осознания что еще недавно всё было по-другому. Говорим, мы, конечно же, о советском периоде, когда швейное производство в Кыргызстане функционировало в таких же, а то и превосходящих нынешние масштабах, однако при этом обходилось без сверхэксплуатации работниц и работников, как это происходит сейчас.
Так, легкая промышленность в Кыргызской ССР составляла около 33% от ВВП, а занято в ней было до полумиллиона человек.23Что же позволяло социалистической экономике добиваться хороших результатов, не прибегая к рабскому труду? Давайте разберемся.
Исторически, система трудовых отношений, выстраиваемая в Советском Союзе, уделяла колоссальное внимание правам рабочих. Эта линия проводилась начиная с первого трудового кодекса, принятого в 1922 году и заканчивая последней его версией, принятой в 1970-1972 годах в советских республиках, в том числе и Кыргызской ССР.
По своему содержанию Кодекс трудовых законов 70-х годовпредставляет собой уникальный документ, в котором с огромным вниманием рассмотрены практически все элементы трудовых и производственных отношений. При этом, правам и свободам рабочих в рамках производства уделено беспрецедентное внимание.
Так, продолжительность рабочего времени не должна была превышать 41 час в неделю, а сверхурочная работа возможна только в исключительных случаях и при согласии профсоюза. При этом любой сверхурочный труд, работа в ночное время или выходные должны оплачиваться по значительно более высокой ставке и не превышать допустимых норм.
Помимо оплаты и фиксированной длительности трудового дня, рабочим гарантировались все социальные выплаты, существовала развитая система социального страхования, денежный компенсаций, материальных поощрений и т. д. Работнику гарантировался оплачиваемый отпуск не менее 15 рабочих дней (в ряде случаев он мог увеличиваться до месяца и более), декретные отпуска, отпуска по уходу за ребенком и многое-многое другое.
Очень серьезно в кодексе прописана охрана труда: каждое предприятие должно было строго соответствовать всем санитарным, гигиеническим и общественным нормам. Также отдельные, облегченные трудовые нормы были прописаны для разных групп населения, в том числе для женщин, молодёжи, людей совмещающих работу и образование и т. д.24
Если попытаться обобщить вышеперечисленное более простым языком, то именно в этом кодексе выражено то, почему так комфортна была для жизни работника советская система. Помимо прочего, именно по производственной линии люди получали целый ряд благ, о которых работник сегодня не может и мечтать: например бесплатное жилье или путевки на отдых в пансионаты и санатории.
О том чтобы уволить работника без причины, лишить зарплаты, заставить работать внеурочно против его воли или заниматься в рамках производства деятельностью вне профессиональной квалификации не могло быть и речи! Добавьте к этому высокий уровень социального равенства, гарантированное государством трудоустройство, отсутствие безработицы, бесплатную медицину и образование — вот чем был Советский Союз для рабочего во времена своего максимального расцвета.
Некоторые из положений трудового законодательства Кыргызской ССР можно обнаружить и в нынешнем трудовом кодексе Кыргызской Республики, который во многом наследует советскому, за что регулярно подвергается нападкам со стороны либеральной общественности. Однако как мы выяснили выше, строгость закона компенсируется возможностью его не выполнять: очевидно, если принудить швейные цеха соответствовать хотя бы нынешнему трудовому законодательству, большая их часть окажется совершенно нерентабельными.
В СССР же за соблюдением трудовых прав пристально следили как профсоюзные комитеты, так и партийные ячейки на производстве. Подобная демократизация управления на производстве, большое количество политических и экономических противовесов, гарантировали защиту работника от произвола начальства — нерадивого руководителя могли запросто снять с должности.25
Да и как оно может быть иначе, в стране, где рабочий является субъектом власти. Сегодня же, соблюдение трудового законодательства остаётся на совести бизнесменов, которая у них, как правило, отсутствует. Малочисленные и лишенные каких-либо полномочий государственные контролирующие органы, когда они не ограничены различными мораториями на проверки, всегда можно умаслить небольшой мздой.
Так каким же образом швейная промышленность Кыргызской ССР могла существовать и развиваться в таких условиях, когда к рабочему нельзя относиться как к тягловому скоту? Разгадка этого ребуса довольно проста.
Первой и главной характеристикой кыргызской советской швейной промышленности был её высокий уровень локализации и тесная взаимосвязь с другими отраслями легкой промышленности, главным образом с обрабатывающей: текстильной, кожевенной и т. д. Т.е предметы одежды шились из кыргызского сырья и были ориентированы не только на экспорт, но и в немалой степени на внутреннее потребление. Такие крупные швейные фабрики как «ВЛКСМ», «40 лет Октября» «1 мая», «8 марта», Аламединская чулочная фабрика и пр. работали с материалом, производимым на Кыргызском камвольно-суконном комбинате, Васильевской трикотажной фабрике, Токмакской ФПОШ и т. д.26
На современном экономическом языке это называется моделью устойчивого развития, которую в последние десятилетия пропагандирует ООН и ряд других международных гуманитарных институций. В Советском Союзе она получила распространение еще в середине прошлого века. Подобная модель обеспечивала стабильный уровень потребительского спроса, отсутствие рыночных колебаний и, как следствие, равномерное развитие производственных мощностей, а также независимость от любой внешней конъюнктуры.
При этом, стоит отметить, что производство носило выраженный индустриальный, крупнотоварный характер, а как следствие, большие швейные фабрики, коих до 1990 года насчитывалось около 10, были отлично механизированы и автоматизированы. Так, в период с 1965 по 1970 год в производство было внедрено 6000 новых машин и оборудования и создано 58 поточных линий. А в период с 1970 по 1975 в работу было введено 700 единиц оборудования и 1820 автоматов и полуавтоматов. Таким образом, к 1975 году уровень автоматизации производства составил 69%.27
Еще одним важным элементом советского швейного производства является массовая и гибкая система подготовки кадров. Помимо системы профессионально-технического образования, курсы профессиональной подготовки действовали при самих предприятиях, была развита система индивидуального, группового и бригадного обучения. Также работали многочисленные курсы, где можно было познакомиться с азами швейного дела.
Помимо начальной подготовки, работали курсы и программы повышения квалификации. За одну пятилетку первоначальную подготовку получали до 60 000 человек и около 50 000 повышали свою квалификацию в рамках производства.28 Вкупе с высоким уровнем автоматизации, это позволяло существенно увеличить производительность труда.
В совокупности все эти факторы позволяли развиваться легкой промышленности и швейной индустрии, не прибегая к сверхэксплуатации рабочих. Однако всё это было возможно только в рамках социалистического пути развития.
Есть ли будущее у кыргызской швейной индустрии?
Подвести черту под рассуждениями о кыргызской швейной промышленности и её работниках позволит сравнение с другими странами и изучение тенденций мировой индустрии.
Согласно данным ВТО, легкая промышленность, неотъемлемой частью которого является швейное производство, генерирует 5,7% мирового ВВП и до 14% мировой занятости. При этом, данная сфера демонстрирует постоянный рост, который вряд ли существенно снизится, благодаря постоянному росту численности населения стран мира.
Также в копилку идет и рост уровня потребления в развитых странах: в одних только США потребление одежды за последние 15 лет выросло на 99%, в ЕС — на 90%, а в Японии и вовсе на 100%.29 Новые возможности для распространения швейной продукции открыла интернет-торговля, где одежда является самой покупаемой категорией товаров. Прогнозируемый рост в этой сфере составляет 8,7% в год.
При этом, распределено швейное производство по миру совсем неравномерно, становясь уделом либо развивающихся, либо отсталых стран, что хорошо видно по этой инфографике.
Чем ниже в стране уровень жизни, тем больше вероятность что там будут шить одежду или обувь. Связано это со сравнительно небольшим уровнем автоматизации швейного производства, из-за чего для него требуется большое количество живой рабочей силы. И чем дешевле она будет — тем лучше. Потому развитые страны с большим удовольствием пользуются этим, покупая и производя швейную продукцию в странах второго и третьего мира.
Именно поэтому в недалеком прошлом всемирной швейной фабрикой стал Китай, где низкая стоимость рабочей силы и сверхэксплуатация рабочих позволили генерировать гигантские прибыли для швейных транснациональных корпораций. Сегодня позиции Китая, где уровень жизни успел немного подрасти, теснит Бангладеш — самая густонаселенная страна мира, где средняя зарплата на швейном производстве составляет от 37 до 68 долларов в месяц30.
Также активно растет швейное производство в ряде других стран Юго-Восточной Азии: Вьетнаме, Индонезии и т. д. В совокупности, на эти страны приходится до 70% швейной продукции в мире.
За последние годы, швейное производство стало синонимом рабского и низкооплачиваемого труда, что зафиксировано в многочисленных отчетах международных организаций и активистских групп. Если говорить об упомянутом выше Бангладеше, «мировой швейной фабрике», то чудовищные переработки от 12 до 18 часов в день здесь норма, закрепленная законодательно.
«Славен» Бангладеш и своими ужасающими условиями на производстве — под зданием обрушившейся швейной фабрики в Саваре в 2013 году погибло 1139 человек, а жертвами пожаров и несчастных случаев на производстве становятся сотни человек ежегодно.
Широко распространено использование детского труда: по подсчетам экспертов, за последние несколько десятков лет, около 15 миллионов бангладешских детей в возрасте от 10 до 14 лет прошли через работу на швейных фабриках.
Иной раз доходит до того, что карманах одежды, продаваемых в американских и европейских супермаркетах, находят просьбы о помощи на бенгальском (а до этого находили на китайском). При этом, размах швейного производства в Бангладеше поистине потрясает — в швейной индустрии занято до 100 миллионов человек, а количество крупных фабрик близится к к отметке в 10 000.
Весь этот путь эта небольшая южно-азиатская страна проделала за каких-то несколько десятков лет, но жизнь работников при этом ни на грамм не стала лучше, напротив, капиталисты начали эксплуатировать их еще эффективнее.
Ведь это — обязательное условие для получения тех сверхприбылей, которые генерируются швейной индустрией. Inditex, Nike, LVHM, Kering, H&M, Uniqlo, Chanel, Deichmann, Adidas и многие другие компании немыслимы без этого дешевого, рабского труда. О тех доходах, которые можно извлечь в этой сфере, наглядно свидетельствуют многочисленные швейные магнаты, несколько из которых (Бернар Арно и Амансио Ортега) входят в топ-10 самых богатых людей мира.
В каких условиях трудятся рабочие в Бангладеше. Автор фотографий Клаудио Касильяс
Как всё это можно приложить к Кыргызстану? Очень просто. Швейная промышленность в современном капиталистическом мире — это наиболее отсталая сфера индустриального производства, которая полностью зависит от дешевизны рабочей силы и обратно пропорциональна уровню жизни населения. И если Бангладеш, Индонезия, Вьетнам и Китай играют роль швейных рабовладельческих угодий для США и Европы, то все успехи Кыргызстана на этом поприще объясняются той же ролью, исполняемой, в нашем случае, для России и стран ЕАЭС.
Ни качество продукции, ни какие-либо другие достоинства не имеют, в данном случае, особого значения. Все успехи кыргызского швейного производства добыты рабским трудом сотен тысяч женщин и мужчин. Именно это делает нашу швейную продукцию хоть сколько-нибудь конкурентной. Потому любое качественное развитие национального швейного производства в этих условиях возможно лишь путем еще большего ухудшения уровня жизни кыргызских рабочих и всего населения. В ином случае, места на рынке займут другие игроки: например, соседний Узбекистан, богатый дешевой рабочей силой.
То что именно швейное производство, особенно в тех формах, которые были нами описаны выше, стало играть столь важную роль в структуре экономики Кыргызстана является симптомом глубокого кризиса и крайней степени периферийности нашей страны.
Иными словами, можно вообразить, что наши маленькие швейные цеха когда-нибудь превратятся в большие фабрики, которые будут шить продукцию для именитых мировых брендов. Владельцы этих фабрик станут значительно богаче; может даже мы доживём до первого кыргыза в списке Forbes! Однако даже в этом случае всё что светит рядовому кыргызскому рабочему, это беспросветная нищета, ничуть не лучше, а то и хуже нынешней.
Именно такое будущее готовит нам капитализм и нет лучшей иллюстрации успешности либеральных рыночных реформ, нежели это!
Вместо заключения
Что же мы имеем в итоге? Кыргызская швея — это рабыня, заточенная в глухом, стрекочащем круглые сутки зиндане, которая может годами не видеть ничего, кроме бесконечных полотен ткани, да стройных рядов стежков. Лишенная свободного времени, возможности полноценно отдыхать, уделять время себе, любимым людям, нередко лишенная здоровья из-за многих лет сидения за швейной машинкой, она является самым живым свидетельством всей уродливости капитализма, иллюстрацией его непревзойдённых достижений.
С другой же стороны находятся владельцы швейного производства, буржуазия, ведущая паразитический образ жизни, которая тратит всё то, что кропотливым трудом производят швеи, на предметы личного потребления. Между двумя группами в рамках одной производственной сферы лежит непреодолимая пропасть, которая в сложившихся условиях может только увеличиться, сделав швей еще беднее, а их нанимателей — богаче.
Улыбчивые дикторы на телеканалах и дальше могут ворочать ничего не значащими цифрами, вроде «швейное производство выросло на 5%». Лоснящиеся депутаты непременно будут вещать об успехах кыргызских швейников и брезжущем на горизонте светлом будущем. Едва влезающие в костюмы эксперты еще не раз споют песню о том, как важен швейный экспорт для «торгового баланса» и «роста макроэкономических показателей».
Все они не расскажут лишь того, что стоит за этими цифрами и фразами. Стрелочка ВВП на графике может плавно от года в года ползти вверх, но что до всего этого обычной работнице, которая сделала этот рост возможным? Нужен ли ей этот рост, звенящие монеты в кармане бизнесменов, если её зарплата становится меньше, а работать с каждым днем нужно всё больше?
Реалии современного неолиберального капитализма таковы, что любое экономическое развитие в его рамках будет означать только еще большее наступление на права рабочих, — не только швей — и отъем тех крох, которые они имеют. Парадоксально, но подобный экономический рост и развитие пополнят карманы лишь 5-10% населения, как это происходит последние 30 лет, начиная с 90-х годов.
Всех же остальных, напротив, вгонят в еще большую нищету. И не нужно думать, что там, наверху, в правительстве, в Жогорку Кенеше, в министерстве финансов, во власти и в оппозиции этого не осознают, год от года кроя трудовой кодекс и проводя неолиберальные реформы ещё дальше.
На примере швейной промышленности, общих тенденций её развития в Кыргызстане и в мире, отчетливо видно что эта дорога ведет в никуда. Уже сегодня простые работницы и работники живут либо в нищете, либо изнуряя себя десятками часов работы каждый день, без выходных и отпусков. Те незначительные успехи, которые имеет наша страна в экономике — это вовсе не успехи, это симптомы разрушения, окончательного скатывания нашей страны в когорту беднейших. Беднейших вовсе не от лени и неумения работать, а как раз наоборот — беднейших, потому что готовы работать за еду.
Имущий класс, бизнесмены, политики, давно привыкли плевать в лицо кыргызским рабочим, испытывая чувство полной вседозволенности. Во время пандемии они рассказывали о проблемах бизнеса, идя на выборы — кричат о снижении налогов. Никто даже не видит подвоха в том, что они несут! 400 000 швей работает по 15 часов в сутки — о каких проблемах бизнеса идет речь?
Работают 15, а должны были бы все 20? Это бесполезное меньшинство навязало всем остальным свой взгляд на мир говоря: «мы одни из вас, мы такие же как вы, нам нужно то же, что и вам». Хотя на деле одни хозяева, а другие — рабы. Одни утопают в роскоши, другие погрязли в нищете. И вторых, увы, сильно больше чем первых.
Самой большой ошибкой в таких условиях является упование на то, что кто-то придёт и изменит ситуацию к лучшему. Примет правильные законы, проведёт нужные реформы, будет справедливым, честным и неподкупным. Это — заблуждение. Судьба рабочих находится в руках самих рабочих и путь к лучшей жизни начинается с простых, но давно позабытых вещей: с осознания своих собственных, рабочих интересов, с создания профсоюза, с борьбы за зарплату, за свободное время, с борьбы за своих товарищей, которым повезло еще меньше чем тебе.
По телевизору ведь никогда не расскажут о том, что чем успешнее страна — тем больше там забастовок или что благополучие страны, на самом деле, измеряется не абстрактными цифрами, не количеством миллионеров и миллиардеров, а уровнем жизни большинства населения, которое и составляет рабочий класс.
Потому единственный шанс вырваться из рабства — швейного или какого либо еще — для рабочих Кыргызстана, это классовая борьба. И долг каждого левого всеми силами способствовать её подъему.
Редакция кыргсоц
Источник: kyrgsoc
