Жизнь штата Нью-Йорк вскоре может быть “переосмыслена” альянсом губернатора Эндрю Куомо и первых лиц крупнейших технологических корпораций. Что это как не испытательный полигон для мрачного “бесконтактного будущего”?
Считается, что главный выбор, который у нас есть перед лицом эпидемии – это выбор между курсом Трампа (возвращение к экономической деятельности ради прибыли в рамках свободного рынка, даже если это означает тысячи новых смертей) и тем, что СМИ подают как китайский курс (тотальный цифровой государственный контроль над отдельными лицами).
Однако есть и третий путь, который сейчас в США пропагандируется губернатором Нью-Йорка Эндрю Куомо и экс-главой Google Эриком Шмидтом, на заднем плане которого маячат фигуры Майкла Блумберга плюс Билл и Мелинда Гейтс.
Наоми Кляйн в статье для The Intercept назвала этот вариант “Новым цифровым курсом” (Screen New Deal). Он обещает безопасность от инфекции при сохранении всех личных свобод, о которых так заботятся либералы – но есть ли у него шанс заработать?
В одном из своих рассуждений о смерти стенд-ап комик Энтони Есельник рассказывает о своей бабушке: “Мы думали, что она умерла счастливо во сне. Но вскрытие показало ужасную правду: она умерла во время вскрытия”. В этом проблема “лечения”, которое предлагает Шмидт: его предложения и потенциальные последствия их реализации лишь только усугубят наши нынешние проблемы.
Куомо и Шмидт объявили о проекте по “переосмыслению постковидной жизни штата Нью-Йорк с упором на постоянную интеграцию технологий во все аспекты гражданской жизни”. По мнению Кляйн, это приведет к “устойчивому – и высокодоходному – будущему без права на прикосновение”, в котором не будет ни наличных денег, ни необходимости выходить из дома, чтобы их потратить. Все возможные услуги и товары заказываются онлайн, доставляются беспилотниками, “когда информация с вашего дисплея расшаривается платформой-посредником”. И обеспечат это высокотехнологичное будущее эксплуатируемая масса “анонимных рабочих, спрятанных по складам, датацентрам, фермам по модерированию контента, электронным потогонкам, литиевым шахтам, агропромышленным фермам, мясоперерабатывающим заводам и тюрьмам”.
В этом описании есть две ключевые особенности, которые сразу бросаются в глаза.
Во-первых, парадокс заключается в том, что те привилегированные лица, которые смогут позволить себе жить в бесконтактном пространстве, также окажутся и наиболее управляемы: вся их жизнь будет прозрачна для подлинного центра власти, единства технологических гигантов и правительства. Должны ли жизненно важные для нас сети находиться в руках частных компаний, таких как Google, Amazon и Apple, компаний, которые, слившись с государственными службами безопасности, будут иметь возможность подвергать цензуре и манипулировать доступными нам данными или даже отключать нас от публичного пространства?
Помните, что Шмидт и Куомо призывают к огромным государственным инвестициям в эти компании – не должна ли тогда общественность владеть ими и контролировать их? Короче говоря, как предлагает Кляйн, не должны ли они быть преобразованы в некоммерческие коммунальные предприятия? Без подобного шага демократия в любом смысле де-факто упраздняется, поскольку основной компонент нашего общего достояния – общее пространство нашей коммуникации и взаимодействия – попадает под частный контроль.
Во-вторых, “Новый цифровой курс” имеет непосредственное отношение к обострению классовой борьбы. Эпидемический кризис заставил нас полностью осознать решающую роль того, что Дэвид Харви назвал “новым рабочим классом”: всевозможные социальные работники (caretakers) от медсестер до тех, кто доставляет еду и товары, опорожняет мусорные баки и т.д. Для тех из нас, кто мог себе позволить самоизоляцию, они оставались главным средством контакта с другими людьми в их телесной форме, источником не только помощи, но и возможного заражения.
“Новый цифровой курс” – это план по минимизации видимой роли этого класса социальных работников, которые должны оставаться неизолированными, в значительной степени незащищенными, подвергая себя опасности заражения, чтобы мы, привилегированные, могли выжить и сохранить свою безопасность – некоторые размечтались даже о том, чтобы о престарелых заботились и составляли компанию роботы… Но эти невидимые социальные работники могут нанести ответный удар, требуя лучшей защиты: в мясоперерабатывающей промышленности США тысячи рабочих уже заразились COVID-19, десятки погибли, и подобные вещи происходят в Германии. Именно здесь начинают разыгрываться новые формы классовой борьбы.
В конце “Нового цифрового курса”, если довести этот проект до гиперболического конца, будет реализована мечта о проводном мозге, о человеческом мозге, который будет непосредственно делиться опытом с другими в единой Сингулярности, божественном коллективном самосознании. Илон Маск, еще один выдающийся технический гений нашего времени, недавно заявил, что он считает, что человеческий язык устареет в течение 10 лет, и если кто-то все еще будет его использовать, то только лишь “по сентиментальным причинам”. В качестве босса компании Neuralink, он заявил, что в течение 12 месяцев планирует подключить устройство к человеческому мозгу.
Не напоминает ли этот образ повседневности, экстраполированный Кляйн на будущее из амбиций альянса Куомо и технологических гигантов, “Матрицу”? Защищенные, безмолвные и физически изолированные в отдельных капсулах, мы будем духовно едины как никогда, в то время как наши высокотехнологичные властители будут получать прибыль, и многомиллионная масса невидимых людей будет занята низкоквалифицированным трудом – самый кошмарный образ, который только можно себе представить.
Во время протестов октября 2019 года в Чили, на одной из стен можно было заметить граффити: “Другой конец света возможен”. Именно таким должен быть наш ответ на “Новый цифровой курс”: да, наш старый мир подошел к концу, но “бесконтактное будущее” – не единственный вариант, возможен и другой конец света.
Источник: Центр политического анализа
