В непростых условиях уходящего 2020 года мем «Мир уже никогда не будет прежним» обрел новое звучание. Популярными стали рассуждения о том, что пандемия и связанные с ней тренды цифровизации, суверенизации, этатизации, партикуляции и т.д. навсегда изменили нашу жизнь.
Ожидание принципиально нового будущего входит в обыденное мышление, а его неотрефлексированность ведет к тому, что безальтернативность утраты прежнего мира начинает приниматься за аксиому.
Возникает требование адаптации к наступившему будущему, что нормализует практики ограничения прав и свобод, цифрового контроля, дистанционного образования, новой версии биомедицинской модели и многого другого. Подобные представления о мире, который «уже никогда не будет прежним», обретают общественную силу и предстают в качестве самосбывающегося пророчества.
Речь не о неизбежности изменений, а о представлениях, в которых будущее вырастает в независимости от наших усилий. Это будущее не имеет своего прошлого. Оно наступает как бы само собой, в результате трагического стечения обстоятельств (или, как утверждают конспирологи, по чьей-то таинственной воле, которая непостижимым образом оказывается единственным решающим фактором).
В подобном стиле мышления нет места долгосрочным стратегиям, а следовательно, утрачивается смысл тех усилий, результаты которых не могут быть очевидными в краткосрочной перспективе. Если будущее не зависит от нас, а долгосрочное целедостижение теряет смысл, то сложно извлекать и радость из актуальной деятельности. К такому будущему остается лишь адаптироваться, угадывая в хаосе происходящего направленность перемен.
Очевидно, что обыденное мышление сопротивляется представлениям о том, что привычный и предсказуемый мир безвозвратно утрачен. Мотив, связанный с необходимостью переждать ненормальность ситуации, отложив свои планы до того символического момента, «когда наконец-то закончится 2020 год», свидетельствует о надежде на то, что мир еще будет прежним.
Популизм также играет на этой надежде: необратимые изменения якобы можно сделать обратимыми, и мир вновь станет привычным, понятным и предсказуемым, если сделать выбор в рамках предлагаемой ложной альтернативы.
Разумеется, «мир уже никогда не будет прежним». Потому что он так устроен. С тех пор, когда человечество было изгнано из Эдема, мир менялся всегда, а в последние столетия — особенно ускоряющимися темпами. Но, если упростить все многообразие этих изменений, то в них каждый раз проявляются одни и те же дилеммы, которые отражают характерное для природы человека стремление к расширению горизонтов своего существования.
В этом стремлении сталкивается выживание и самореализация, манипулятивное следование за иллюзиями и критическое мышление, безопасность и свобода, повторяемость и новизна. Наше взаимодействие с меняющимся миром, с одной стороны, может определяться представлениями о том, что он меняется могущественными абстрактными силами, которые действуют либо иррационально, либо в соответствии со своими скрытыми замыслами. В этом случае бессмысленно реконструировать временные цепочки, связывающие будущее с нашими усилиями в прошлом или настоящем.
Но, с другой стороны, ключевые в истории изменения основывались на попытках рационализировать мир, увидеть в нем разнонаправленные тенденции и понять, что многие из них связаны с личными и общественными усилиями. Именно этот второй тип взаимодействия с меняющимся миром привел к процветанию тех обществ, которые в свое время сделали выбор в пользу развития критического мышления, науки, образования, создания прозрачных процедур согласования разнонаправленных интересов.
Сегодня, когда мир в очередной раз перестал быть прежним, он, тем не менее, сохраняет для нас возможность выбора. Как минимум, между этими двумя способами взаимодействия с ним.
В оформлении использован рисунок “Цикл Ланселота в поиске Грааля” (1316; The Prose Vulgate Cycle; f. 89r).
Источник: Koine
