С помощью Covid-19 нас насильно оцифровали. То, что мы сейчас называем карантином, возможно, скоро будет рассматриваться как глобальный процесс перехода к цифровому капитализму.
Попробуйте представить, что было бы, если бы интернета не существовало. Для начала выключите компьютер, бросьте мобильный телефон, пусть даже ценой чтения этой колонки.
Попробуйте представить себе целый день карантина без выхода в Facebook, Instagram, Snapchat или TikTok, без отправки минимум пятидесяти электронных писем, без проведения деловых встреч через Zoom, без общения с клиентами, семьей, друзьями через Skype или WhatsApp, без покупок в интернете, без доставки еды на дом, и вообще дома без еды, без консультаций с психологом или врачом на Gruveo, без групп поддержки или занятий в спортзале на Jitsi, без общения с соседями, студентами или родителями на Teams, без знакомств через Tinder, без “купи в один клик”, без просмотра фильмов или сериалов, а также без бесплатной или платной порнографии через различные интернет-платформы.
Если бы эти дни полного карантина были бы странным образом ничем не заняты, похожие на исключительно спокойные послеобеденные часы, в которые вместо работы царят полуденные мечты, то они были бы похожи на все иные виды карантина известного в истории.
Вы, конечно, знаете, как один молодой студент по имени Ньютон сформулировал гипотезу, которая привела его позднее к открытию закона тяготения, в период ничем не занятых, праздных дней, проведенных им в изоляции в усадьбе Вулсторп, во время карантина, наложенного на английские города во время эпидемии бубонной чумы в 1665-1667 годах.
И что Мэри Шелли сочинила Франкенштейна, чтобы отвлечь своих друзей во время летней изоляции на вилле Диодати в Колоньи на берегу Женевского озера, в 1816 году. Извержение вулкана Тамбора в Индонезии годом ранее выбросило в небо столько пепла и серной пыли, вызвав месяцы проливных дождей и низких температур, что людям в северном полушарии пришлось провести лето по домам.
Если бы Исаак Ньютон жил в 2020 году, то он потратил бы свое время на посещение курсов по Zoom, которые невозможно слушать, а Мэри Шелли не смогла бы написать ни строчки, постоянно занятая обновлением своих историй в Instagram и отвечая на электронные письма и сообщения.
Мы все еще используем старое понятие “карантин” для описания мер социального дистанцирования и домашней изоляции, введенных во время эпидемии Ковид-19, но наш карантин не имеет ничего общего с другими превентивными карантинами, к которым мы прибегали в другие периоды истории, во время эпидемии Черной смерти в 1300-х годах, во время бубонной чумы в 1600-х годах или во время эпидемии так называемой испанки между 1918 и 1920 годами.
Во-первых, эти ограничения всегда были локальными: они никогда не касались почти всей планеты и ограничивались конкретными городами и конкретным временным периодом. Во-вторых, что более важно, все они происходили во времена до появления беспроводной связи. Раньше карантин означал не только закрытое домашнее пространство и физическую дистанцию между телами, но и прерывание процессов коммуникации и социальных ритуалов, которые совершались в основном в пространстве улицы, рынка и завода, а также в школе или армии.
В отличие от наших предков, мы не настолько ограничены в своих возможностях. Но нас насильно оцифровали. Мы были заперты не в своих квартирах, а в цифровом мире. Оглядываясь назад, то, что мы сейчас называем карантином, вероятно, вскоре будет рассматриваться как глобальный процесс перехода к цифровому капитализму, упражнение в компьютерной педагогике общества в целом, которое положило конец последним современным фордистским субъектам и их отношениям с тейлористской производственной машиной (последние чисто фордистские рабочие, родившиеся в 1930-х, 1940-х и 1950-х годах, – это те, кто массово умер в больницах и домах престарелых в Ломбардии, Валлонии или Жироне) и дало начало новому субъекту компьютерного капитализма: трудяга-надомник и телепотребитель фармакопорнографической экономики, для которого пребывание в сети является приоритетной формой существования.
Устранение социальных ритуалов и привычек, порождавших межсубъектную эмпатию (из бара в театр, из музея в ресторан), и замена их социальными сетями и цифровыми вознаграждениями (лайки, клики, количество постов, самодовольные изображения) порождают тревогу, дезориентацию и депрессию, что, возможно, объясняет, почему наркотики, легальные и нелегальные, психоактивные и психотропные препараты являются молекулярными добавками, необходимыми для цифрового карантина.
До появления covid-19 мы жили в аналоговую эпоху. Карантин знаменует вступление в цифровую эпоху с ее специфическими формами подчинения, наблюдения и контроля. Настоящим карантином в 2020 году стало бы полное отключение социальных сетей и компьютерных приложений: тогда другой Ньютон найдет новое уравнение для другой инопланетной гравитации, а другая Мэри Шелли напишет нового Франкенштейна.
Источник: Liberation
