Милан Лелич
Ровно 70 лет назад на территории встревоженной предчувствием грядущей катастрофы Европы появилось и через несколько дней исчезло одно небольшое государство – Карпатская Украина. Пройти мимо внимания нашего Президента, куда больше озабоченного прошлым Украины, чем ее настоящим, а тем более будущим, такое событие не имело никаких шансов.
Наш гарант давно известен своей маниакальной любовью к поражениям и трагедиям прошлого: Голодомору 1933-го, битве под Крутами и т.д. Теперь в этом ряду появилось еще одно событие: разгром созданного на территории Закарпатья в 1939 году государства – Карпатской Украины. Оболваненный придворными псевдоисториками-подхалимами Виктор Андреевич, похоже, уверовал в некий сакральный смысл уничтожения или самоуничтожения сотен, тысяч, а тем более миллионов украинцев во имя невнятного блага «нации», что отмечает, преимущественно только печальные или сомнительные даты .
На вчерашних «роковынах» Карпатской Украины, проходившем в Хусте, Ющенко заявил: «С Карпатской Украины началась наша окончательная, победная битва за свободу и государство (? – авт.). Карпатская частица нашего единого духа (?!-авт.) первой из первых утвердила, что мы – украинцы». И дальше в подобном духе. Попробуем разобраться, что же это была за «окончательная и победная битва».
Поражение стран Тройсвенного союза в Первой мировой войне, ускорившее распад Австро-Венгерской империи, привело к стремительному самоопределению входивших в нее малых народов. Отделиться захотели и русины-украинцы. Но в вопросе дальнейшей судьбы Подкарпатской Руси (так тогда называлась эта территория) единогласия у них не было. Образовалось сразу несколько Советов и организаций разной степени влиятельности, в том числе и столь странный, как «Американский Совет угро-русинов», первым предложивший присоединиться к Чехословакии. Народное вече в Ужгороде отстаивало идею присоединения к Венгрии, собрание в Хусте выступало за объединение с ЗУНР. После бесчисленных перипетий Подкарпатская Русь осенью 1919 года вошла в состав Чехословацкой республики (ЧСР), в рамках которой ей было обещано предоставить автономию.
Стоит отметить, что экономическое положение Закарпатья на тот момент было удручающим. Это были настоящие «задворки Европы». Население было доведено до нищеты венгерскими помещиками и капиталистами до такой степени, что посланные президентом Чехословакии эмиссары даже рекомендовали ему воздержаться от включен ия Рутении (еще одно название Закарпатья) в состав ЧСР. Под властью чехов русинского-украинскому населению зажилось куда лучше. И сейчас закарпатские старожилы говорят, что не знают, кто сделал больший вклад в развитие этих земель – ЧСР или советская власть.
А вот сугубо политические проблемы края при чешской власти ни на шаг не приблизились к своему разрешению. По-прежнему существовало множество небольших партий, у каждой из которых было свое видение будущего Закарпатья. Наибольшее влияния имели украинофилы во главе с Августином Волошиным, нацеленные на образование автономии в рамках ЧСР, русофилы – крестьянская партия Андрея Бродия объединенная Венгерская партия, коммунисты, ратовавшие за присоединение к Советской Украине и ориентированная на итальянских фашистов Русская национал-автономная партия (!-авт.) во главе с греко-католическим священником Фенциком.
Оказавшаяся к 1938 году в крайне бедственном положении Чехословакия, по кусочкам раздираемая Рейхом уже не имела сил сопротивляться сепаратистским тенденциям, и осенью того года автономию Подкарпатская Русь все же получила. После грязной, в лучших традициях современной Украины, политической борьбы правительство возглавил Бродий, немедленно предложивший присоединиться к Венгрии (его обвинили в работе на венгерскую разведку). Присоединить не получилось, но Ужгород попал под власть Будапешта. После его ареста пост премьер-министра автономии получил вышеупомянутый Волошин.
В прошлом интеллигентный преподаватель семинарии, пару десятков лет варившийся в котле локальной политической борьбы, к моменту прихода к власти уже вполне дозрел до превращения в диктатора. Как идеологическую основу своей политики он избрал модный в ту пору интегральный национализм в варианте Дмитрия Донцова. Такой выбор был далеко не случаен. Члены Организации украинских националистов, чьей официальной идеологией как раз и была «донцовщина», на тот момент в большинстве своем пребывали в эмиграции и томились в ожидании реальных дел. Провозглашение автономии Рутении не могло не привлечь их внимания, и вся эта буйна публика организованно хлынула в Хуст и Ужгород.
Из числа ОУНовцев были сформированы вооруженные силы Карпатской Украины , офицерами которых в большинстве своем были как раз эмигранты-галичане. ОУН имела большое влияние и на все обществе политические процессы новообразованной автономии.
Прежде всего, была сформирована жесткая вертикаль власти, на верхушке которой как раз и находился Волошин, запрещены все нелояльные к власти и ее идеологии политические партии, общественные организации и газеты, уничтожено даже минимальное местное самоуправлении, жестоко разгонялись любые протестные акции, «русинское движение» и неукраинское население подвергалось принудительной украинизации. «Мы не хотим державы разных национальностей, мы хотим национальную державу», – заявлял в интервью министр Карпатской Украины Юлиан Ревай.
ОУН явно видела в Карпатской Руси плацдарм для построения Великой Украины. «Наступает великое время, Закарпатье должно стать самостоятельным Украинским Государством, оно должно стать зачатком одного большого самостоятельного соборного государства от Попрада и Татр до самого Каспийского моря и гор Кавказа. Стать этим зачатком должно быть для нас самой большой честью!», – говорилось в их агитационных листовках.
Неудивительно, что на первых и единственных выборах в Сейм Карпатской Украины 93% голосов (при явке 95%) набрала единственная легальная Партия украинского единства, фюрером которой был Волошин.
Но упоенный «розбудовою» тоталитаризма в отдельно взятой стране Волошин не заметил, как стал обычной пешкой в большой геополитической игре. Гитлеру было стратегически важно окружить ЧСР союзными для себя государствами, к которым на конец 1938 года принадлежали и Венгрия, и, как ни удивительно, Польша. 15 марта 1939 года Рейх провозглашает на территории Чехословакии Протекторат Богемии и Моравии, ЧСР распадается. В этот же день в Хусте происходит и провозглашение независимости Карпатской Украины, утверждение ее конституции и символики. Но к тому моменту на территории Закарпатья вовсю действовали венгерские террористические группировки, а 13 марта к ним присоединилась и венгерская армия.
Немногочисленные войска Карпатской Сечи, к которым присоединился ряд студентов и гимназистов, потерпели поражение в сражении 15 марта на Красном поле под Хустом (при этом они даже не знали названия государства, за которое погибают, ведь Сейм шел параллельно). К 21 марта оккупированной оказалась вся Подкарпатская Русь, партизанская борьба в горах длилась до мая.
Волошин обратился за поддержкой к Третьему Рейху, лояльность к которому всегда подчеркивал, после отказа он обратился к Румынии, а потом пытался «присоединить» Закарпатье к Венгрии, которой на тот момент оно уже принадлежало.
Разочаровавшийся в попытках сохранить власть, Волошин выехал в Прагу, где был арестован после ее освобождения советскими войсками в 1945 году, и умер в Бутырской тюрьме Москвы.
Вот такой вот «символ непобедимости украинской нации» (цитата из речи Ющенко). А ведь ультраправому диктатору Волошину присвоено звание Героя Украины, его именем гарант призывает называть улицы и школы, а Кабинет министров своим распоряжением выделил бюджетные деньги на установку памятников Волошину, создание рабочей группы по изучению истории Карпатской Украины, установку мемориальных табличек деятелям Карпатской Украины и прочие «ушанування».
К несчастью, подобный «выбор» образцов для подражания, больше говорит о Ющенко, чем о неудачливом президенте Августине Волошине. Мы ведь не можем знать, о том, какие именно пленительные образы могут в сладких снах приходить в голову Гаранту конституции.
