Старый анекдот о борьбе с матерщиной повествует о том, как дети в классе хором повторяют слова, которые нельзя говорить, — в его современной версии самая читающая в мире интернет-публика понуждается к сверке с реестрами fake news, кои нельзя распространять.
Сегодня «борьба с дезинформацией» объединила прекрасные порывы служб безопасности всех мастей и входит в состав процедур отладки обязательных социальных протоколов, пришедших на смену допотопным договорам гражданского образца. И в этом поле эскалации забот о человеках — где «забота» суть союз охвата и ограждения, а «человек» пойман в социальные сети как разносчик настроений — рождается единое информационное вероисповедание.
Теперь с оглядкой на ожидаемые «опасности для общества», информации общего пользования заповедуется разделение по достоинству на вредоносную (ложную) и благотворную (правдивую). Службы отслеживания первой ревнуют вторую — «точную», «достоверную» и «проверенную». Как ту, что заслуживает доверия — будучи утвержденной в качестве не(пре)ложной, что подтверждается и заверяется путем определенных процедур, производимых правомочными экспертами, сверяющимися с установленными фактами.
Но разве наличие инстанции, выносящей общезначимые суждения о (не)ложности чего-либо — то есть поставка препарированного и убедительно-правдоподобного пред-знания — не делает практически невостребованной частную способность суждения?
Желание направлять «на суд общественности» заведомо обоснованную информацию, которая может безопасно обговариваться, элиминирует всякий вопрос об основаниях как нежелательный. Вторичные в отношении результатов обязательного fact-checking’a «суждения» становятся платоновскими «искусными речами» ораторов в суде, где «никому нет никакого дела до истины» (Федр, 272е): это обсуждения обандероленных «исходных данных» для дальнейших обвинений и защит.
С другой стороны, предварение таких пересудов экспертизой подшивает к заповеди № 9 опцию «автозаполнение поля» — ибо нелегко изыскать возможность лжесвидетельствовать, отталкиваясь от знания правдивого и достоверного.
Идеалом коммуницирующего персонажа в таком случае становится «надежно информированный» пользователь, обнаруживающий себя-говорящего соучастником суда, где приемлемыми прениями считаются лишь свидетельствования по правде. Ему нет нужды пользоваться своим умом при анализе явлений, поскольку в его распоряжение предоставляется контент, (не)достоверность которого (пред)определяется алгоритмами модерации социальной сети. Техника распознавания и маркирования неправдивой информации (пред)упреждает ложь — чем оставляет не у дел тот «автономный разум», который противостоит «авторитетному» и «общепризнанному».
Продолжая этот кантовский пунктир, можно сказать, что нормативная проверка достоверности подменяет посредством освидетельствования предметы возможного опыта — опытами возможных предметов. Предохранение от чуши уместно в плотной среде журналистов, которые в большинстве своем далеки от специальных знаний. Но буквальное и всеобщее воплощение перформатива «не лгать!» в виде приложения, исключающего саму эту возможность, ведет, по всей видимости, к изъятию неэтичного из обращения, а следовательно и к оневозможниванию любой этики, отличной от узаконенного и распространенного за пределы служебного пользования «этического стандарта».
На пороге универсальной морали ver. 2.0. склонность дрейфовать вперед к Гегелю проступает в жажде постановки всех и каждого перед уравнивающими «объективностями», гарантирующими возможность «восстановить справедливость». Наряду с «действительностью» (которой должны соответствовать утверждения) и «источниками» (которыми пренебрегают нечистоплотные следствия) на пажитях мнений восстают «факты» (искажение коих недопустимо).
И неслучайно известный выпад Ницше против позитивизма — «…именно фактов не существует, а только интерпретации» (Воля к власти, 481) — сегодня все чаще предстает карикатурой в исполнении массового «позитивного мышления»: «фактов не существует, есть только интерпретации фактов».
Ведь ничто так не служит покою и безопасности, как единство установлений по регламентированному потреблению сертифицированных свобод.
Автор: Михаил Шильман
Источник: koine.kommunity
