Майк Дэвис, New Left Review
Майк Дэвис (р. 1946) – американский эксперт-социолог, критик урбанизма, историк и политический активист. В этой статье Дэвис рассматривает город мечты Дубай как символ современного глянцевого мира, за фасадом которого скрывается сверхэксплуатация труда и тотальное обнищание повседневной жизни
…Архитектурная мегаломания всегда была симптомом экономик в спекулятивной горячке, и каждый бум оставлял за собой частокол надменных небоскрёбов в качестве своих надгробий – например Эмпайр Стэйт Билдинг и бывший Всемирный Торговый Центр. Нынешний бум породил гипертрофированные рынки недвижимости в Дубае и в китайских городах, создав мощный сток для глобальных сверхприбылей – с нефти и с производства соответственно, – который подпитывается неспособностью капиталистических центров убавить потребление и спекуляцию нефтью, или же, в случае США, выровнять торговый баланс. Учитывая историю прошедших циклов капитализма, исход может быть весьма печальным. Однако, подобно королю острова Лапута в «Путешествиях Гулливера», Аль-Мактум решил, что он открыл тайну вечного полёта.
…На горизонте маячит «пик Хабберта» – точка, за которой разработка новых месторождений более не противодействует всемирному спросу, и за которой цены действительно взлетают к поднебесью. Быть может, в некоторых утопичных экономических теориях средства, вырученные из «чёрного золота», создают резервы для вкладов в развитие «зелёной» энергии, снижения парникового эффекта и обустраивания экологичного городского пространства. Однако в мире реального капитализма богатства «чёрного золота» стали субсидией для развития апокалиптической мегаломании дубайских роскошей.
Голос за кадром: «Пока самолёт идет на посадку, ваш взгляд прикован к окну. Сцена внизу поражает: почти 63 квадратных километра архипелага кораллового цвета в форме почти собранной мозаики, изображающей карту мира. В зелёном мелководье между материками ясно различимы контуры пирамид Гизы и римского Колизея.
На некотором расстоянии находятся три другие крупные островные группы, образующие пальмы внутри полумесяцев — они застроены домами отдыха, парками развлечений и тысячами вилл, стоящими на сваях над водой. «Пальмы» связаны насыпными дорогами с береговой линией, по образцу Майами усеянной мега-отелями, жилыми высотками и яхтенными пристанями.
Когда самолет делает медленный вираж по направлению к пустынному материку, у вас захватывает дух от ещё более поразительного зрелища. Из хромированного леса небоскрёбов (около десятка из них выше 300 метров) взмывает новая Вавилонская башня. Размер невероятно высокого здания составляет почти километр: это равно двум небоскрёбам Эмпайр-стэйт-билдинг, поставленным друг на друга.
Вы всё ещё удивлённо протираете глаза, а самолёт уже приземляется, и вас приветствуют в торговом центре аэропорта, где сотни магазинов завлекают туристов сумками «Гуччи», часами «Картье» и килограммовыми слитками твёрдого золота. Вы отмечаете про себя, что надо бы взять немного беспошлинного золота, когда полетите обратно.
Водитель, которого предоставила гостиница, ждёт вас в роллс-ройсе «Силвер Сераф». Друзья рекомендовали отель «Армани» в 160-этажной башне или семизвёздочный отель с вестибюлем настолько огромным, что в нем поместилась бы статуя Свободы, но вместо этого вы решили осуществить мечту детства. Вы всегда хотели быть капитаном Немо из «Двадцати тысяч льё под водой».
И вот ваш отель в форме медузы находится ровно на глубине 22-х метров ниже поверхности моря. Каждый из его 220-и роскошных номеров имеет прозрачные плексигласовые стены, через которые открывается роскошный вид на проплывающих мимо русалок, а также на знаменитый «подводный фейерверк»: галлюцинаторное представление «пузырьков воды, крутящегося песка и тщательно подобранного освещения». Малейшее беспокойство по поводу безопасности вашего курорта на морском дне, возникшее у вас поначалу, рассеивает улыбающийся консьерж. Он убеждает вас, что здание отеля имеет многоуровневую автоматически регулируемую систему безопасности, которая включает защиту от подводных лодок, направляемых террористами, а также от ракет и самолетов.
Хотя у вас намечены важные деловые встречи с клиентами из Хайдарабада и Тайбэя в свободной экономической зоне «Интернет-Сити», вы прибыли на день раньше, чтобы развлечь себя одним из знаменитых приключений в парке аттракционов с динозаврами. И вот после успокаивающего ночного сна под водой вы на монорельсовом поезде направились в джунгли Юрского периода. Вы встречаете несколько мирно пасущихся бронтозавров, а вскоре вас атакует злобная стая велоцирапторов. Аниматронные чудовища настолько безупречно реалистичны – ничего удивительного, ведь они были разработаны экспертами из Британского музея естественной истории, – что вы визжите от страха и восторга.
Получив заряд адреналина, вызванный близкой опасностью, вы завершаете день захватывающим сноубордингом на здешней крутой трассе. По соседству находится «Молл Аравии», крупнейший в мире торговый центр – место поклонения для 5-и миллионов неистовых потребителей, слетающихся каждый январь на знаменитый фестиваль шопинга – но вам удается преодолеть это искушение.
Вместо этого вы балуете себя в одном дорогом тайском ресторане со смешанной кухней неподалеку от «Элит Тауерс», который был рекомендован вашим гостиничным водителем. Великолепная русская блондинка в баре пристально смотрит на вас с почти вампирским голодом во взгляде, и вы задаетесь вопросом, столь ли экстравагантен местный порок, как и шопинг…»
Продолжение «Бегущего по лезвию»?
Добро пожаловать в рай. Но где вы? Это новый научно-фантастическим роман Маргарет Этвуд(1), продолжение «Бегущего по лезвию»(2) или кислотный трип Дональда Трампа(3)?
Нет, это Дубай, город-государство в Персидском заливе, год 2010.
После Шанхая (население 15 млн.) Дубай (население 1,5 млн.) является крупнейшей в мире стройкой: растущий мир грёз демонстративного потребления и того, что местные жители прозвали «элитарным образом жизни».
Несмотря на постоянную жару (в 40° C некоторые особенно крутые гостиницы охлаждают свои бассейны) и существование на краю зоны военных действий, Дубай ожидает принимать в свой элитный частокол из шестисот небоскрёбов по 15 миллионов туристов в год к 2010г., что в три раза опережает Нью-Йорк. Эмиратксие авиалинии заплатили Боингу 37 миллиардов долларов за пассажирские аэробусы, которые будут завозить предстоящую массу туристов в Джебель Али, новый международный аэропорт Дубая[1]. А благодаря смертельной зависимости погибающей планеты от арабской нефти, бывший рыбацкий посёлок и пиратское логово стремительно становится одной из мировых столиц 21-го века. Дубай уже опередил другой пустынный оазис Лас Вегаса как в зрелищном размахе, так и в потреблении воды и электричества[2].
Десятки необычных мега-проектов — включая «Мир» (искусственный архипелаг в виде карты мира, где Род Стюарт якобы приобрёл остров «Британию»), Бурдж-Дубай (самое высокое здание на Земле), Гидрополис (тот самый роскошный отель под водой), парк «Юрского периода» с механическими динозаврами, крытый горнолыжный курорт, постоянно действующий при плавящей жаре, а также «Молл Аравии», огромный торговый комплекс – всё это уже строится или вскоре начнет воплощаться[3].
Семизвёздочная гостиница «Бурж Аль-Араб», здание, будто выхваченное прямо из декораций фильма про Джеймса Бонда, уже на весь мир прославилась номерами ценой в 5000 долларов за ночь, кругозором в 150 километров и эксклюзивной клиентурой арабских шейхов, английских звёзд рока и российских олигархов. А динозавры, по словам директора финансов лондонского музея естествознания «несут полную печать одобрения лондонского музея, и докажут, что наука может быть весёлой». И, разумеется, выгодной, ибо «в парк динозавров можно пройти только сквозь торговый центр.»[4]
Наивеличайший проект, «Дубайленд», выражает новую ступень в развитии фантастических миров. Буквально «аттракцион аттракционов», который будет содержаться 300000-и работников, будет вдвое больше Диснейленда, принимая по 15 миллионов посетителей в год (каждый из которых тратит по 100 долларов в день, не включая проживание). Подобно энциклопедии сюрреализма, Дубай взращивает сорок пять главных проектов «мирового уровня», в том числе вавилонские «Висячие сады», Тадж Махал и пирамиды Гизы[5]; а так же снежную гору с подвесными дорожками и белыми медведями, центр экстремального спорта, нубийскую деревню, курорт эко-туризма, огромный комплекс андалусских бань при санатории, гольф, автодромы, ипподромы, мир фэнтези, крупнейший зоопарк на ближнем востоке, несколько новейших пятизвёздочных гостиниц, выставку современного искусства и «Молл Аравии»[6].
Под властью просвещённого деспотизма своего принца и одновременно «генерального директора», 56-летнего шейха Мухаммеда ибн Рашид аль-Мактума, эмират Дубай стал новой глобальной иконой «имидженерного» (imagineered) урбанизма. У мультимиллиардера «шейха Мо» – как его любовно называют живущие в Дубае экспатрианты – есть весьма конкретная, пусть и нескромная, цель: «Хочу быть человеком номер один»[7]. Он коллекционирует породистых скакунов (будучи владельцем крупнейших в мире конюшен) и супер-яхт (первая яхта его флота – Прожект Платинум – 175 метров длиной, с подводной лодкой и взлётной площадкой), но его основная страсть – коллекционирование небывалых архитектурных сооружений[8]. Похоже, он усвоил культовые «Уроки Лас-Вегаса» Роберта Вентури(4) так же, как наиболее благочестивые мусульмане помнят Коран. Одним из «выдающихся» достижений шейха, которым он любит удивлять гостей, кстати, является появление в Аравии – земле кочевников и палаток – закрытых загородных посёлков.
Под его руководством прибрежная пустыня стала огромной проектной доской для стали и бетона, к которой приглашены элитные транснациональные проектные фирмы и застройщики, чтобы вынести на нее высокотехнологичные комплексы, развлекательные зоны, искусственные острова, «города в городах» – всё то, что стало последним увлечением урбанистического капитализма. Это не просто гибрид, а химера: потомок развратной связи циклопических фантазий Барнума, Эйфеля, Диснея, Спилберга, Жерде, Винна и «Скидмор, Оуингс и Меррилл»(5). Хотя его часто сравнивают с Лас-Вегасом, Орландо, Гонконгом и Сингапуром, режим шейха скорее суммирует и мифологизирует всё, что в них есть: это смесь всего большого, плохого и злого.
Такие фантасмагорические, но типичные блоки «Лего», конечно, в наши дни можно найти в десятках честолюбивых городов[9], но у шейха Mo есть особый и непреложный критерий: всё должно быть «мирового уровня», под которым он подразумевает первый номер в «Книге рекордов Гиннеса». Таким образом, в Дубае, помимо всего прочего «самого», строится самый большой в мире парк аттракционов, самый большой торговый центр, самое высокое здание и самый первый подводный отель[10].
Архитектурная мания величия шейха Mo не является иррациональной, хотя и заставляет вспомнить Альберта Шпеера и его покровителя(6). Выучив «Уроки Лас-Вегаса», шейх понимает, что если Дубай хочет стать роскошным потребительским раем Ближнего Востока и Южной Азии (официально его «внутренний рынок» составляет 1,6 млрд. человек), он должен неустанно стремиться к всевозможным излишествам.
С этой точки зрения чудовищная футуристическая карикатура города – это просто проницательный маркетинговый ход. Его хозяева любят, когда дизайнеры и градостроители превозносят город как торжество передовых технологий. По словам одного застройщика: «Нельзя воспринимать проекты как дикие одиночки… Они все часть бренда»[11]. Архитектор Георгий Катодритис писал: «Дубай это прототип нового пост-глобального города, который скорее удоволетворяет ненасытные аппетиты чем решает общественные проблемы… Если Рим был «вечным городом», а Нью-Йоркский Манхеттэн стал апофеозом тесного урбанизма 20-го века, то Дубай можно считать формирующимся прототипом для городов XXI века: искусственные кочевые оазисы в виде изолированных городов, простирающихся над землей и морем»[12].
В стремительном марше по мировым архитектурным рекордам у Дубая есть один достойный соперник: Китай – страна, где проживают 300000 миллионеров и которая через пару лет станет крупнейшим рынком сбыта предметов роскоши, от гуччи до мерседесов[13]. Начиная с феодализма и крестьянского маоизма, Дубай и Китай, соответсвенно, пришли к порогу гиперкапитализма путём «диалектики неравного и смежного развития», как это нарёк Троцкий и впоследствии разъяснил Барух Кней-Пац: «При прививании новых формаций, отстающее общество берёт не их корни и не промежуточные их стадии, а конечный результат. Оно даже заходит дальше результата; оно не создаёт реплики уже существующих в некоторых странах формаций, а обобщённый их идеал. Такое возможно потому, что предпосылки идеала сформированы, и привить готовую формацию гораздо легче, чем прогонять общество через её исторические стадии. Это объясняет возведение в апофеоз всяких новых форм, существующих в прочих регионах лишь в подогнанном под идеал виде, который обрёл свой облик путём развития в рамках исторических возможностей.»[14]
В случае Дубая с Китаем, все запутанные стадии коммерческой эволюции попросту остались невостребованными в ходе прививания идеального синтеза шоппинга, развлечений и архитектурного зрелища в масштабах мегаломании.
Скачка национальных гордынь – арабской и китайской – подобная погоня за гиперболой разумеется далеко не первая в своём роде; можно припомнить соревнования Британии с Германской империей в постройке дредноутов в начале 20-го века. Однако что скажет экономика насчёт устойчивости подобной модели роста? Учебник ответит скорее отрицательно. Архитектурная мегаломания всегда была симптомом экономик в спекулятивной горячке, и каждый бум оставлял за собой частокол надменных небоскрёбов в качестве своих надгробий – например Эмпайр Стэйт Билдинг и бывший Всемирный Торговый Центр. Нынешний бум породил гипертрофированные рынки недвижимости в Дубае и в китайских городах, создав мощный сток для глобальных сверхприбылей – с нефти и с производства соответственно, – который подпитывается неспособностью капиталистических центров убавить потребление и спекуляцию нефтью, или же, в случае США, выровнять торговый баланс. Учитывая историю прошедших циклов капитализма, исход может быть весьма печальным. Однако, подобно королю острова Лапута в «Путешествиях Гулливера», Аль-Мактум решил, что он открыл тайну вечного полёта.
На данный момент Дубай может рассчитывать на пик нефтедобычи для покрытия расходов на эти излишества. Каждый раз, заливая в свой бак бензин, вы помогаете оросить оазис шейха Mo. Цены топлива сильно взвинчены потреблением китайской промышленности, нефтяной спекуляцией и растущим опасением войны и терроризма в нефтяных оазисах ближнего востока. «Уолл-стрит джорнал» подсчитал, что потребители переплатили 1.2 триллиона долларов в 2004-2005гг. По сравнению с 2003г.[15] Как и в 1970-х, между нефтепотребляющими и нефтедобывающими странами происходит громадная и беспорядочная перекачка средств. Однако на горизонте маячит «пик Хабберта» – точка, за которой разработка новых месторождений более не противодействует всемирному спросу, и за которой цены действительно взлетают к поднебесью. Быть может, в некоторых утопичных экономических теориях средства, вырученные из «чёрного золота», создают резервы для вкладов в развитие «зелёной» энергии, снижения парникового эффекта и обустраивания экологичного городского пространства. Однако в мире реального капитализма богатства «чёрного золота» стали субсидией для развития апокалиптической мегаломании дубайских роскошей.
Майами Персидского залива
Неолиберальная схоластика утверждает, что Дубай достиг уровня «рая на земле» благодаря предприимчивости унаследованной Аль-Мактумом у своего отца, шейха Рашида, который «Полностью посвятил себя и свои средства преобразованию эмирата в центр мирового класса, где свободный рынок процветает»[16]. На деле, стремительное восхождение как Дубая, так и его родителя – ОАР – обязано главным образом цепочке геополитических случайностей. Парадоксально, но до сих пор основным региональным преимуществом Дубая были именно относительно скромные запасы нефти под его береговыми водами. Будучи просто обочиной в сравнении с плавающими на нефти Кувейтом и Абу Даби, Дубай избежал нищеты путём сингапурской стратегии, становясь ключевым коммерческим, финансовым и развлекательным центром залива. Именно из-за того, что Дубай стремительно выкачивает последнее из своих скромных запасов нефти, он решил стать постмодернистским «городом сетей» — как Бертольт Брехт назвал свой вымышленный бум-таун Махагони(7), — где сверхприбыли от нефти перехватываются и вкладываются в один поистине неисчерпаемый в Аравии природный ресурс: песок (действительно, мега-проекты в Дубае, как правило, измеряются объемами перемещённого песка: к примеру, почти 30 миллионов кубометров песка в случае «Мира».) Если разворачивающийся блицкриг мега-проектов дойдёт да конца по плану, то к 2010г. Дубай сможет поддерживать весь свой ВВП чистой коммерцией, вроде туризма и финансов, не полагаясь на нефть вовсе[17].
Будущее Дубая стоит на платформе прошлого, на своей долгой истории логова пиратов, торговцев краденым и контрабандистов. Поздневикторианское соглашение передало Лондону покровительство над внешней политикой Дубая, отстраняя оттоманских баскаков от дел и в то же время предоставляя династии Аль-Мактумов в пользование единственный морской порт на протяжении 300-т километров «пиратского побережья». Ловля жемчуга и контрабанда составляли основу экономической жизни, пока спрос на нефть не востребовал дубайской находчивости и портовых услуг. Вплоть до 1956г., когда Дубай украсило первое бетонное сооружение, население поголовно обитало в традиционных пальмовых хижинах, добывало воду из общих колодцев и прогоняло своих коз по узким улочкам[18]. После полного ухода Британии с ближнего востока в 1968г., шейх Рашид объединился с правителем Абу Даби, шейхом Заедом, в 1971г. для отражения угрозы со стороны марксистов в Омане и, позднее, исламистов в Иране, создав феодальную федерацию ОАЭ. К Абу Даби отошла большая часть нефтяных запасов ОАЭ – что составило почти 1/12 мировых запасов. Дубай зато стал отвечать за коммерцию и морскую коммуникацию через свой порт. Когда расширение торговли перестало умещаться в старом порту, руководство ОАЭ приняло решение о вкладе немалой выручки с первого «нефтяного шока» 1973г. в постройку крупнейшего в мире порта, которая завершилась в 1976г.
После иранской революции 1979г., Дубай так же стал подобием Майами в Персидском заливе, принимая основной поток иранской эмиграции, деятельность которой вскоре сосредоточилась вокруг контрабанды золота, сигарет и алкоголя в Иран и Индию. А недавно, с одобрения Тегерана, Дубай привлёк массу иранской буржуазии, использующую Дубай уже скорее как Гонконг чем как Майами – а именно в качестве базы для торговли и межнационального образа жизни, столь привычного современной элите. Иранская тусовка отвечает примерно за 30% вкладов в дубайскую недвижимость[19].
Благодаря таким связям, в 1980-х и начале 1990-х Дубай стал главной стиркой грязных денег и любимым логовом бандитов и террористов. «Уолл Стрит Журнал» так описывает обратную сторону глянцевого Дубая: «Именно золотые и алмазные базары, дома обмена и неформальные денежные лавки уже давно придали очертания тёмному деловому миру Дубая, строющемуся на тайных связях и вассальным клановым отношениям. Торговцы чёрного рынка, дельцы оружием, спонсоры террористов и отмыватели денег очень комфортабелтно вписались в вольную среду.»[20]
В начале 2006г. конгресс США разразился возмущением по поводу приобретения лондонской портовой фирмы «Peninsular and Oriental Steam Navigation Company», действующей в портах восточного побережья от Нью-Йорка да Майами, дубайской фирмой «Dubai Port World». Несмотря на несогласия администрации Буша с конгрессом и его поддержку дубайской фирмы, «Dubai Port World» отказалась от сделки под давлением гневной бури на кабельных передачах и радио о страшной опасности контроля американских портов восточным правительством. Разумеется, большая часть скандала выросла на почве арабо- и исламофобии (ведь американские порты и так почти все под контролем иностранных фирм), но дубайская «террористическая связь» – последствие взятия на себя роли Швейцарии востока – хорошо известна.
Ещё с поры событий 9/11 на свет появился ворох исследовательских материалов, изучающих роль Дубая как финансового центра исламистских групп, в особенности Алькаиды и Талибана. По словам бывшего высокопоставленного казначея США: «В отношении денег террористов, все дороги ведут в Дубай». Известно, что Бин Ладен не раз переправлял крупные денежные потоки через государственный «Дубайский исламский банк», а талибы перекачивали опиумные налоги, собранные в слитках золота, в отмытые деньги на свободных золотых рынках Дубая[21]. В книге «Войны призраков», Стив Колл раскрывает, что когда после смертоносных бомбёжек Алькаидой посольств США в Наироби и Дар-ес-Саламе план ЦРУ по устранению Бин Ладена крылатыми ракетами во время его соколиной охоты в южном Афганистане был отозван, когда в его компании были замечены члены эмиратской знати. ЦРУ так же имело подозрения о переброске оружия из Дубая к Талибам на самолётах С-130[22].
Более того, Аль-Мактум на протяжении десяти лет предоставлял роскошное убежище бомбейскому «Аль Капоне», легендарному бандиту Давуду Ибрагиму. Его присутствие в эмирате в конце 1980-х вряд ли можно назвать незаметным. Он воссоздавал Бомбей в дорогих вечеринках, переправляя в Дубай толпы самых известных киноактрис и киноактёров Бомбея, и сам женился на восходящей звезде, Мандакини.[23] В начале 1993г., согласно индийскому правительству, Давуд организовал взрывы «чёрной пятницы» в Бомбее, используя Дубай как штаб сотрудничества с пакистанскими спецслужбами в планировке тераката унёсшего 257 жизней[24]. Хотя Индия тут же потребовала ареста и выдачу Давуда, ему было позволено улететь в Карачи, где он до сих пор защищён пакистанскими властями. Между тем его преступная организация, «Компания Д», спокойно продолжила функционировать в Дубае[25].
Зона Войны
Нынче Дубай тесно дружит с Вашингтоном как с партнёром по «борьбе с терроризмом», а главное как с базой для слежки за Ираном[26]. Однако Аль-Мактум вероятно всегда готов работать и с радикальными исламистами. Ведь очевидно, что Алькаида могла бы запросто превратить небоскрёб Бурж Аль-Араб, да и любое другое из гигантских достопримечательностей города в пылающий ад. Однако Дубай – один из немногих городов полностью избежавших взрывающихся машин и нападений на западных туристов. Это явное доказательство роли города в качестве стиралки грязных денег и элитного логова – то, чем был Тангиер в 1940-х и Макао в 1960-х. Видимо, объём чёрного рынка в Дубае это и есть его страховка от взрывающихся машин и захваченных самолётов.
В некотором запутанном смысле Дубай наживается на страхе. Огромный портовый терминал Джебель-Али извлёк несметную прибыль из торговли, раскрученной после захвата Ирака войсками США, а второй терминал дубайского аэропорта, постоянно заполненный служащими Халлибертона, наёмниками и американскими военными на пути в Багдад и Кабул, стал самым востребованным американской армией коммерческим терминалом в мире[27]. Теракт 9/11 тоже перераспределил потоки инвестиций в пользу Дубая. После 9/11 многие ближневосточные инвесторы, опасаясь возможных судебных исков и санкций, свернули свой бизнес на Западе. Согласно Салману ибн Дасмалу из Dubai Holdings, одни только саудовцы репатриировали треть из их триллиона долларов зарубежных инвестиций. И хотя невроз отчасти прошёл, Дубай немало нажился на новой моде среди шейхов возвращать деньги домой. В отличие от прошлого нефтяного бума 1970-х, сравнительно немного нефтяных сверхприбылей было вложено в американские активы или в международные банки. В этот раз нефтедоллары остались дома, где они дали толчок классической мании спекуляции[28]. А в 2004г., как полагают, саудовцы (из которых 500000 ежегодно посещают Дубай) инвестировали в дубайские песочные замки по меньшей мере 7 миллиардов долларов, в том числе и в проект «Мир», наряду с прочими инвесторами из самого Дубая (официальные разработчики – дубайские миллиардеры братья Галадри), Абу Даби, Кувейта, Ирана и даже ревностного Катара[29].
И хотя экономисты настаивают на покупке акций как основной тяговой силе роста, благодаря отклику либеральной денежной политики федерального резерва США, регион залива затоплен дешёвым кредитом, ибо все его валюты связаны с долларом[30].
Тем временем деньги подвластны всё тем же законам. Деловой журнал «Бизнес Уик» отмечает: «Большинство новой недвижимости в Дубае покупается в целях спекуляции, без особых залогов.»[31] Но когда же мыльный пузырь спекуляции лопнет, сбрасывая Дубай с высот в бездну? Или, быть может, «пик Хабберта» поддержит это парящую в небе пустынную Лапуту над противоречиями мировой экономики? Шейх Мо твёрд как камень: «Хочу известить капиталистов, что Дубаю не нужны инвесторы; инвесторы сами в нём нуждаются. И ещё, что опасность – не в трате денег, а в их нагромождении.»[32]
Дубайский правитель-философ (а грядущий проект из намытых островов изобразит одно его высказывание на арабском)[33] чётко осознаёт, что страх – самая динамичная составляющая нефтяных сверхприбылей, которые превращают его барханы в торговые комплексы и небоскрёбы. Каждый раз, когда повстанцы взрывают нефтяной трубопровод в дельте Нигера, каждый раз, когда смертник подгоняет свою машину с тротилом к риадским новостройкам, или когда Тегеран и Вашингтон с Тель-Авивом гремят доспехами, цена нефти подскакивает на определённый коэффициент страха на столь важном рынке фьючерсов. Экономика залива теперь зависит не только от нефти, но и от страха её перебоев. Страны залива получили дополнительные 120 миллиардов долларов из-за одного страха перед перебоями поставок. Оказывается, страх – это благодетель нефтемагнатов[34]; но благодать они справляют в частных оазисах за высокой стеной.
Сегодня безопасность Дубая гарантируется американскими ядерными супер-авианосцами, как правило – стоящими в порту Джебель-Али, а кроме того всевозможными тайными протоколами (набросанными во время соколиных охот в Афганистане?), регулирующими отношения эмиратов с исламистами. Более того, город-государство агрессивно рекламирует себя в качестве элитной «зелёной зоны» в бурном и опасном регионе.
Дубай – царство частной безопасности, где почти швейцарские законы управляют финансовыми тайнами, а частные армии консьержей, сторожей и телохранителей охраняют роскошные покои. Туристов обычно отгоняют, если те пытаются поближе посмотреть на Бурж Аль-Араб, расположенный на частном острове. Конечно же, сами постояльцы подъезжают туда на роллс-ройсах.
Песочница Милтона Фридмана
Одним словом, Дубай это громадное «закрытое поселение», зелёная зона. Это апофеоз неолиберальных ценностей позднего капитализма в большей степени, нежели Сингапур или Техас; это общество будто начертано в стенах факультета экономики чикагского университета(8). И действительно, Дубай достиг того, о чём американские реакционеры могут только мечтать – оазис «свободного предпринимательства» без налогов, профсоюзов и политической оппозиции.
Как и положено раю потребления, национальный праздник Дубая, а так же его мировой символ – это «фестиваль шоппинга», потребительская оргия, начинающаяся 12-го января и длящаяся месяц, поддерживаемая 25-ю крупнейшими торговыми центрами города, и на которую слетаются 4 миллиона элитных покупателей со всего среднего востока и южной Азии[35].
Между тем, феодальный абсолютизм восхваляется в качестве последнего слова просвещённого корпоративного управленчества, с официально слившимися политической и менеджерской сферой. Согласно Саиду Аль-Мунтафику, главе дубайского министерства развития и инвестиций: «Мы зовём Его Величество Генеральным Директором Дубая; именно потому, что он правит страной как частным предприятием частного сектора, а не как государством» Ну а если вся страна это единое предприятие, то демократическое правительство совершенно излишне – ведь «Дженерал Электрик» и «Эксон» не являются демократическими организациями, и никто кроме крайне левых не стремится сделать их такими.
Таким образом, государство есть частный бизнес. Управленцы Дубая – все сплошь из местных – одновременно занимают посты на госслужбе и менеджерские должности в мактумовской фирме по торговле недвижимостью.
«Правительство» стало менеджерской командой, где трое высших управленцев соревнуются в достижении максимального дохода для аль-Мактума. В такой системе даже понятия «конфликта интересов» не существует[36], и в стране имеется лишь один всеобщий землевладелец, на котором замыкаются все цепочки арендных выплат. Тут уже не требуются налоги и пошлины, необходимые обычным государствам. А федеральная администрация эмиратов в Абу Даби, состоящая из ставленников шейхсих семей, отвечает за оставшиеся государственные функции вроде обороны и внешней политики.
По такому же плану человеческая свобода в Дубае строго вытекает из бизнес-плана, а не из конституции, и уж тем более не из «неотъемлимых прав»(9). Правящая династия балансирует на грани между передающейся по наследству власти с шариатом, с одной стороны, и западной деловой культурой и распущенностью, с другой. Ответом дубайских управленцев стал режим «модульной свободы», расчерченный по территориальному, экономическому и классовому признаку. Дабы осознать значение модульной свободы, необходимо обратиться к общей стратегии развития Дубая.
Хотя больше всего славы Дубаю принесли бурные туристические излишества, своих самых ценных клиентов этот город-государство завлекает специальными зонами «свободного предпринимательства» и высокотехнологичными кластерами. Из небольшого торгового городка вырос мегаполис, который выкладывает всё что можно перед межнациональными инвесторами дабы завлечь их. Выделено несколько специальных «свободных» зон, где разрешено 100-процентное иностранное владение собственностью, где нет никаких подоходных и корпоративных налогов, где отсутствуют всякие таможенные пошлины[37]. Первая такая зона в портовом районе Джебель-Али теперь располагает несколькими тысячами торговых и промышленных фирм, и является важнейшей платформой для действующих на рынках залива американских корпораций[38]. Однако основная масса роста приходится на созвездие кластеров, «городов внутри города» вроде «Интернет-Сити» (уже главного информационного центра арабского мира), городка Dell, Hewlett-Packard, Microsoft, «Медиа-Сити» (штаб спутниковой сети «Аль-Аравия» и различных информационных агентств) и «Дубайского международного финансового центра» (на который возлагаются надежды как на будущую ведущую фондовую биржу Европы и Азии, где инвесторы будут на которой осуществляются сделки между Европой и Азией, где инвесторы будут отхватывать куски обширных нефтяных доходов залива).
Кроме частных городов внутри города, в каждом из которых работают десятки тысяч служащих, Дубай либо уже покровительствует, либо планирует принять: городок гуманитарной помощи, зону торговли подержанными машинами, центр металлических товаров, «шахматный город» (штаб Международной шахматной ассоциации который должен состоять из двух башен-«королей», каждая в 64 этажа) и 6-миллиардный «посёлок здоровья», где при поддержке харвардского факультета медицины правящие классы залива смогут лечиться по новейшим американским технологиям[39].
В соседних городах тоже наличествуют эксклюзивные зоны и центры, но лишь в Дубае каждая зона может действовать в полнейшем легальном вакууме, созданном под потребности приезжего капитала и профессионалов-экспатриантов. В самом деле, «Вырезание особых ниш, в каждой из которых действуют свои правила, – центральная стратегия Дубая.»[40]
После ставшего водоразделом решения 2003г. открыть неограниченное безусловное право собственности для иностранцев, состоятельные европейцы и азиаты поспешили стать частью дубайского «мыльного пузыря». В Дубай намеренно приглашали лондонских финансистов и бывших судей, дабы наглядно показать, что Дубай играет по всем правилам наряду с Лондоном, Цюрихом и Нью-Йорком[41]. И, вопреки местным обычаям, в 2002г., с целью сбыта роскошных вилл и частных островов архипелага «Мир», вышел новый закон о срочной продаже собственности, вместо обычной аренды на 99 лет[42]. Пляж на одном из островов «Пальм» или, ещё лучше, частный остров, входящий в архипелаг «Мир», теперь обладает привлекательностью Сен-Тропе и острова Большой Кайман.
Помимо ограждённых режимов неограниченного делового произвола, Дубай обрёл славу за терпимость к западным порокам. В отличие от Саудовской Аравии или даже Кувейта, алкоголь течёт рекой в гостиничных барах и ресторанах, а на пляже дерзкие купальники не вызывают косых взглядов. В раю, однако, есть углы потемнее лагерей кабального труда. Русские девушки в барах первоклассных гостиниц – это всего лишь гламурный фасад зловещей секс-торговли, построенной на хищении людей, рабстве и насилии. Дубай – как сообщит любой из великолепных путеводителей – это «ближневосточный Бангкок», населённый тысячами русских, армянских, индийских и иранских проституток, находящихся под контролем различных транснациональных группировок и мафии. (Весьма удобно, что город по совместительству является мировым центром «отмывания» денег: предположительно 10% рынка недвижимости переходит из рук в руки при операциях с наличными).
Шейх Мо с высоты своего «современного» режима отрицает всякую связь с процветающей секс-индустрией, но всем и так ясно, что проституция – неотъемлемая часть системы пятизвёздочных гостиниц с их клиентурой из европейских и арабских бизнесменов[43]. А сам шейх был лично связан с самым жутким пороком Дубая: детским рабством(10).
Дубай предоставляет инвесторам удобный, как на Западе, имущественный режим, включая безусловное право собственности, что уникально для этого региона. Сюда же входит всесторонняя терпимость к кутежам, наркотикам, глубоким вырезам и другим иноземным порокам, официально запрещённым в соответствии с мусульманским правом. (Когда экспатрианты превозносят уникальную «открытость» Дубая, речь идёт именно об этой свободе кутить – а не организовать профсоюзы или открыто высказывать критические мнения).
Закабалённое невидимое большинство
Дубай вместе с соседними эмиратами весьма преуспел в ущемлении прав рабочих. В стране, где рабство запрещено лишь с 1963г., профсоюзы, забастовки и агитаторы запрещены, а 99% рабочих в частном секторе – это легко депортируемые неграждане. Более того, глубокие мыслители из институтов Американского предпринимательства и Като, должно быть, исходят слюной при виде дубайской системы классов и прав населения.
На вершине социальной пирамиды, конечно, находятся Аль-Мактумы и их родственники, которые владеют в эмирате каждой приносящей прибыль песчинкой. Далее идут коренные жители, составляющие 15% от общей численности населения, чьей привилегией является ношение традиционного белого дишдаша. Они представляют собой праздный класс, чья лояльность династии обеспечена перераспределением прибылей в их пользу, бесплатным образованием и рабочими местами в государственном секторе. Ступенью ниже – избалованные режимом наёмники. Это примерно 150 000 британских экспатриантов, наряду с другими европейскими, ливанскими и индийскими менеджерами и специалистами, которые в полной мере пользуются кондиционированным изобилием и двухмесячным заграничным отпуском каждое лето. Старые колониальные хозяева лидируют в славословии – британские экспатрианты и инвесторы стали главной опорой шейха Mo в его мире грёз. Дубай сумел пощекотать ностальгию по колониальной роскоши джина с тоником и белых проказ на верандах Симлы(11)[44].
Но Дубай подражает британскому Раджу в ещё одном зловещем смысле – большую часть населения составляют южноазиатские контрактные рабочие, юридически прикрепленные к одному работодателю и находящиеся под тоталитарным социальным контролем. Стиль жизни Дубая поддерживается огромным количеством филиппинских, шриланкийских и индийских служанок, а строительный бум становится возможным благодаря рукам армии низкооплачиваемых пакистанцев и индийцев, работающих по двенадцать часов в сутки шесть с половиной дней в неделю в похожей на доменную печь пустыне.
Дубай, как и его соседи, попирает трудовые нормы Международной организации труда и отказывается принять международную конвенцию о трудящихся-мигрантах. Human Rights Watch в 2003 году обвинила Эмираты в том, что их процветание строится на «принудительном труде». Более того, как недавно подчеркнула в разоблачительной статье о Дубае британская «Индепендент»: «Рынок труда очень напоминает старую систему кабального труда, внедренную в Дубае его прежними колониальными хозяевами, британцами». «Подобно их обнищавшим предкам — продолжает газета, — сегодня азиатские рабочие вынуждены обрекать себя на настоящее рабство на протяжении многих лет, если они находятся в ОАЭ. Их права исчезают в аэропорту, где вербовочные агенты конфискуют паспорта и визы»[45].
Эти невольники Дубая не просто подвергаются сверхэксплуатации — предполагается, что они должны быть полностью скрыты от любопытных глаз. Местная пресса (а ОАЭ стоит на 137-м месте в мире по свободе печати) не смеет рассказывать про рабочих мигрантов, про условия труда и про проституцию. А азиатским рабочим строго запрещено появляться в блестящих торговых центрах, на свежих полях для гольфа и в чопорных ресторанах[46]. Унылые лагеря на окраине города, в которых рабочие теснятся по шесть, восемь, даже двенадцать человек в комнате без вентиляции, не являются частью официального туристического имиджа города – центра роскоши без трущоб и нищеты[47]. Говорят, даже министр труда ОАЭ в ходе недавнего визита был глубоко потрясён нищенскими, почти невыносимыми условиями в отдалённом рабочем лагере, принадлежащем крупному строительному подрядчику. Однако как только рабочие попытались создать профсоюз, чтобы добиться выплаты зарплаты и улучшения условий жизни, они были немедленно арестованы[48].
И хотя полиция Дубая закрывает глаза на сомнительные переправки золота и алмазов, на торговлю проститутками и на подозрительных личностей, покупающих сразу по 25 усадеб наличными, они живо депортируют жалующихся на невыдачу зарплаты пакистанских рабочих и арестовывают филиппинских служанок за «распутство», когда те доносят на хозяина за изнасилование[49]. Дабы избежать шиитских выступлений, с которым столь знакомы господа Бахрейна и Саудовской Аравии, Дубай наряду с соседями по ОАЭ черпает трудовой ресурс из западной Индии, Пакистана, Шри-Ланки, Бангладеш, Непала и с Филиппин. Но такая политика утрамбовала и сплотила массу азиатских рабочих, которые незаметно стали недовольным большинством. В ответ ОАЭ приняли «политику культурной терпимости», которая запрещает найм азиатов и должна разбавить их массу новыми арабскими рабочими[50].
Но дискриминация азиатов не помогла; на зарплату по 100-150 долларов в месяц много арабов не клюнуло[51], а обратная сторона строительного бума своим жутким пренебрежением технической безопасности и основных нужд рабочих породила первое в истории дубайское восстание.
Только в 2004г., 880 строителей погибли на стройках, что заглушалось как частниками, так и государством[52]. Строительные гиганты и подрядчики не предоставляют элементарную санитарию и снабжение чистой водой трудовых лагерей в пустыне. Рабочие терпят длительные переезды на работу, мелочное задирство начальства (зачастую на религиозной и расовой почве), шпионов и надзирателей в своих лагерях, зависимый труд и бездействие государства в случаях улетучивающихся подрядчиков, которые под предлогом банкротства сворачивают лавочку и исчезают, не выплатив зарплату[53].
Один отчаявшийся рабочий из Кералы рассказал: «Вот бы богачи поняли, кто строит им эти башни… Вот бы им посмотреть, каково нам тут живётся.»[54]
И вот первый толчок пришёлся на осень 2004г., когда несколько тысяч индийских рабочих храбро развернули шествие к министерству труда вдоль восьмиполосного проспекта Шейха Заеда, которых, однако, разогнала вооружённая полиция в присутствии официальных лиц, угрожающих массовой депортацией[55]. Демонстрации и стачки меньших масштабов против невыплат зарплаты и опасных условий труда продолжились в течение 2005г., подогреваемые крупным весенним восстанием бангладешских рабочих в Кувейте. В сентябре того же года 7000 рабочих организовали трёхчасовую демонстрацию – крупнейший протест в истории Дубая. Позднее, в марте 2006г. жестокость надзирателей спровоцировала погром на обширной стройплощадке башни Бурж-Дубая. 2500 изнурённых рабочих после смены ожидали сильно опоздавшие автобусы, когда охрана начала к ним придираться. Разъярённые рабочие избили охрану и приступили к погрому строительной штаб-квартиры, сжигая фирменные машины, громя конторы и аппаратуру, взламывая сейфы. На следующее утро рабочие отказались от работы, и намеревались бастовать до тех пор, пока их работодатель «Al Naboodah Laing O’Rourke» не поднимет зарплату и не улучшит условия труда. К забастовке примкнули тысячи строителей нового терминала аэропорта.
Хотя некоторые уступки вперемежку с угрозами вернули большинство рабочих на стройплощадки, угли недовольства продолжают тлеть. В июле сотни рабочих проекта «Арабские конюшни» на Эмиратской дороге устроили погром, протестуя против нехватки чистой воды для готовки и мытья в их лагере. Иные рабочие организовывали совещания нелегальных профсоюзов и не раз угрожали пикетировать гостиницы и торговые центры[56].
Непокорный голос труда громко отзывается в пустыне ОАЭ, ибо Дубай высосал столько же из дешёвого труда, сколько накрутил на спекуляции и нефти, а Мактумы, наряду со своими коллегами в других эмиратах, чётко осознают, что правят королевством покоящимся на горбу южноазиатского труда. Столь много зависит от образа Дубая как непоколебимого рая капитала, что малейшие толчки далеко не пропорционально отзываются на уверенности инвесторов. Менеджмент Дубая рассмотрел множество вариантов ответных действий на рабочий протест – от изгнаний и массовых арестов до ограниченного сотрудничества в коллективных соглашениях. Но всякие уступки могут вызвать не только новые профсоюзные требования, но и требования гражданства – что подорвёт основы мактумовского абсолютизма. Ни спекулянты, ни саудовские миллиардеры, ни американский флот, ни шаловливые экспатрианты не хотят создания «Солидарности»(12) в пустыне.
Шейх Mo, который изображает из себя пророка модернизации, любит впечатлить гостей мудрыми пословицами и весомыми афоризмами. Его любимый: «Тот, кто не пытается изменить будущее, пребывает в плену прошлого»[57].
Тем не менее, то будущее, что он строит в Дубае – под аплодисменты миллиардеров и транснациональных корпораций всего мира – больше походит на кошмар из прошлого: Уолт Дисней встречается с Альбертом Шпеером на аравийских берегах.
Оригинал – New Left Review 41, September-October 2006. Сокращенный перевод этой статьи за авторством Дмитрия Райдера был опубликован на сайте Скепсис. Перевод оставшейся части выполнен Никитой М. Источник https://revsoc.org/archives/2688
ПРИМЕЧАНИЯ
1) Канадская писательница, автор нескольких антиутопических романов.
2) Фильм Р. Скотта по роману Ф.К. Дика «Мечтают ли андроиды об электроовцах?» Оказал сильное влияние на изображение мрачных городских ландшафтов будущего. Снят в 1982 г.
3) Миллиардер-медиазвезда, хозяин многих циклопических зданий и комплексов.
4) Книга, которую можно назвать манифестом архитектурного посмодернизма.
5) Барнум — эстрадный и цирковой антрепренер XIX века, известный эффектной рекламой своих проектов, основанной на лжи и подделках; Жерде — популярный «футуристический» архитектор; Винн — строитель пафосных развлекательных комплексов в Лас-Вегасе; Skidmore, Owings & Merril — знаменитая благодаря своим высоткам американская строительная контора.
6) Альберт Шпеер – «придворный архитектор» Гитлера, рейхсминистр вооружений и военной промышленности в фашистской Германии. Автор отличающегося гигантоманией плана реконструкции Берлина.
7) Бум-таун – город, возникший в результате экономического подъёма. Махагони — город из оперы Брехта и Курта Вайля, по законам которого единственное преступление — безденежье.
8) Экономический факультет чикагского университета известен как главный рассадник неолиберальной экономической модели, которую можно назвать моделью рыночного тоталитаризма, где демократическая, публичная власть сменяется частной властью, с вытекающим из этого отрицанием гражданских прав и свобод. Это так же называется «монетаризмом», что является отказом от социального регулирования экономики и перераспределением достатка и налогообложения в пользу крупных финансовых собственников за счёт трудящихся.
9) «Неотъемлимые права» – то, что правые либертарианцы считают законом природы. Восновном под этим подразумевается право на частную собственность, но многие правые либертарианцы включают в это понятие права человека.
10) Верблюжьи скачки являются в Эмиратах местной страстью, а в июне 2004 года Международное общество борьбы с рабством представило фото дубайских детей-жокеев дошкольного возраста. В передаче HBO Real Sports одновременно сообщили о том, что наездников (некоторым из них по три года) «похищают и продают в рабство, морят голодом, избивают и насилуют». Некоторые из этих маленьких наездников были показаны на Дубайском ипподроме для верблюжьих бегов, принадлежащем аль-Мактумам.
Lexington Herald-Leader – газета из штата Кентукки, где шейху Mo принадлежит два больших конных завода – подтвердила часть рассказа HBO в интервью с одним из местных кузнецов, который работал на наследного принца Дубая. Он сообщил, что видел «крохотных детей» в возрасте четырех лет, скачущих верхом на верблюдах. Дрессировщики верблюдов утверждают, что детские пронзительные крики побуждают животных быстрее двигаться.
11) Симла – летняя столица британского Раджа в Индии.
12) «Солидарность» (польск. Solidarno??, полное название Независимый самоуправляемый профсоюз «Солидарность», польск. Niezale?ny Samorz?dny Zwi?zek Zawodowy «Solidarno??») — объединение профсоюзов, созданное в 1980г. Лехом Валенсой на судоверфи имени Ленина в Гданьске, Польша. Некоторое время представлял собой массовое движение против госкапиталистической диктатуры.
ИСТОЧНИКИ
[1] Business Week, 13 March 2006.
[2] ‘Dubai overtakes Las Vegas as world’s hotel capital’, Travel Weekly, 3 May 2005.
[3] ‘Ski in the Desert?’, Observer, 20 November 2005; Hydropolis: Project Description, Dubai, August 2003, www.conway.com.
[4] See the Mena Report 2005, at www.menareport.com.
[5] Один дубайский чиновник однажды пожаловался американскому журналисту на Египет: «У них есть такие пирамиды, а они с ними ничего не делают. Уж можете представить, что мы бы смогли с ними сделать!» Lee Smith, ‘The Road to Tech Mecca’, Wired Magazine, July 2004.
[6] Официальное определение в дубайском отделе маркетинга: «Это собрание всех известных видов досуга на слайдах, которые выбираются обыденным голосованием руками» Ian Parker, ‘The Mirage’, The New Yorker, 17 October 2005.
[7] Parker, ‘Mirage’.
[8] Мактумы владеют в том числе лондонским музеем «Мадам Тюссо», зданием Хелмсли и зданием Ессекс в Манхэттене, тысячами квартир в «солнечных» штатах, громадными ранчо в Кентуки и «немалой долей Даймлера-Крайслера» New York Times
см. Так же «королевская семья платит 1.1 млрд. долл. за два нью-йорксих небоскрёба», 10 ноября 2005г.
[9] «Экономический Сити им. Короля Абдуллы» в Саудовской Аравии – грядущий 30-миллиардный проект на Красном море – будет построен принадлежащей Мактумам фирмой недвижимости «Эмаар», и станет всего лишь спутником Дубая. ‘Оpec Nations Temper the Extravagance’, New York Times, 1 February 2006.
[10] Rowan Moore, ‘Vertigo: the strange new world of the contemporary city’, in Moore, ed., Vertigo, Corte Madera, ca 1999.
[11] ‘Emirate rebrands itself as a global melting pot’, Financial Times, 12 July 2005.
[12] George Katodrytis, ‘Metropolitan Dubai and the Rise of Architectural Fantasy’ Bidoun, no. 4, Spring 2005.
[13] ‘In China, To Get Rich Is Glorious’, Business Week, 6 February 2006.
[14] Baruch Knei-Paz, The Social and Political Thought of Leon Trotsky, Oxford 1978, p. 91.
[15] ‘Oil Producers Gain Global Clout from Big Windfall’, wsj, 4 October 2005.
[16] Joseph Kechichian, ‘Sociopolitical Origins of Emirati Leaders’, in Kechichian, ed., A Century in Thirty Years: Shaykh Zayed and the uae, Washington dc 2000, p. 54.
[17] Jack Lyne, ‘Disney Does the Desert?’, 17 November 2003, online at The Site Selection.
[18] Michael Pacione, ‘City Profile: Dubai’, Cities, vol. 22, no. 3, 2005, pp. 259–60.
[19] ‘Young Iranians Follow Dreams to Dubai’, New York Times, 4 December 2005.
[20] wsj, 2 March 2006.
[21] Gilbert King, The Most Dangerous Man in the World: Dawood Ibrahim, New York, ny 2004, p. 78; Douglas Farah, ‘Al Qaeda’s Gold: Following Trail to Dubai’, Washington Post, 18 February 2002; and Sean Foley, ‘What Wealth Cannot Buy: uae Security at the Turn of the 21st Century’, in Barry Rubin, ed., Crises in the Contemporary Persian Gulf, London 2002, pp. 51–2.
[22] Steve Coll, Ghost Wars, New York 2004, p. 449.
[23] Suketu Mehta, Maximum City: Bombay Lost and Found, New York 2004, p. 135.
[24] S. Hussain Zaidi, Black Friday: The True Story of the Bombay Bomb Blasts, Delhi 2002, pp. 25–7 and 41–4.
[25] See ‘Dubai’s Cooperation with the War on Terrorism Called into Question’, Transnational Threats Update, Centre for Strategic and International Studies, February 2003, pp. 2–3; and ‘Bin Laden’s operatives still using freewheeling Dubai’, usa Today, 2 September 2004.
[26] Ira Chernus, ‘Dubai: Home Base for Cold War’, 13 March 2006, Common Dreams News Centre.
[27] Pratap Chatterjee, ‘Ports of Profit: Dubai Does Brisk War Business’, 25 February 2006, Common Dreams News Centre.
[28] Edward Chancellor, ‘Seven Pillars of Folly’, wsj, 8 March 2006; on Saudi repatriations, ame Info, 20 March 2005.
[29] ame Info, 9 June 2005.
[30] Chancellor, ‘Seven Pillars’.
[31] Stanley Reed, ‘The New Middle East Bonanza’, Business Week, 13 March 2006.
[32] Lyne, ‘Disney Does the Desert?’.
[33] «Бери мудрость у мудрецов. Не каждый наездник – жокей.» На надписи построют 1060 усадеб, и сами буквы будут видны из космоса.
[34] Peter Coy, ‘Oil Pricing’, Business Week, 13 March 2006.
[35] Tarek Atia, ‘Everybody’s a Winner’, Al-Ahram Weekly, 9 February 2005.
[36] William Wallis, ‘Big Business: Intense rivalry among the lieutenants’, Financial Times, 12 July 2005.
[37] Hari Sreenivasan, ‘Dubai: Build It and They Will Come’, abc News, 8 February 2005.
[38] Pacione, ‘City Profile: Dubai’, p. 257.
[39] Smith, ‘The Road to Tech Mecca’; Stanley Reed, ‘A Bourse is Born in Dubai’, Business Week, 3 October 2005; and Roula Khalaf, ‘Stock Exchanges: Chance to tap into a vast pool of capital’, Financial Times, 12 July 2005.
[40] Khalaf, ‘Stock Exchanges’.
[41] William McSheehy, ‘Financial centre: A three-way race for supremacy’, Financial Times, 12 July 2005.
[42] ‘A Short History of Dubai Property’, ame Info, August 2004.
[43] Lonely Planet, Dubai: City Guide, London 2004, p. 9; and William Ridgeway, ‘Dubai, Dubai—The Scandal and the Vice’, Social Affairs Unit, 4 April 2005.
[44] William Wallis, ‘Demographics: Locals swamped by a new breed of resident’, Financial Times, 12 July 2005.
[45] Nick Meo, ‘How Dubai, playground of business men and warlords, is built by Asian wage slaves’, Independent, 1 March 2005.
[46] Meo, ‘How Dubai’.
[47] Lucy Williamson, ‘Migrants’ Woes in Dubai Worker Camps’, bbc News, 10 February 2005.
[48] 15 February 2005, at secretdubai.blogspot.com.
[49] News Digest, September 2003.
[50] Meena Janardhan, ‘Welcome mat shrinking for Asian workers in uae’, Inter Press Service, 2003.
[51] Ray Jureidini, Migrant Workers and Xenophobia in the Middle East, un Research Institute for Social Development, Identities, Conflict and Cohesion: Programme Paper No. 2, Geneva, December 2003.
[52] ‘uae: Abuse of Migrant Workers’, Human Rights Watch, 30 March 2006.
[53] Anthony Shadid, ‘In uae, Tales of Paradise Lost’, Washington Post, 12 April 2006.
[54] Hassan Fattah, ‘In Dubai, an Outcry from Asians for Workplace Rights’, New York Times, 26 March 2006.
[55] Julia Wheeler, ‘Workers’ safety queried in Dubai’, bbc News, 27 September 2004.
[56] Fattah, ‘In Dubai’; Dan McDougall, ‘Tourists become targets as Dubai’s workers take revolt to the beaches’, Observer, 9 April 2006; and ‘Rioting in Dubai Labour Camp’, Arab News, 4 July 2006.
[57] Lyne, ‘Disney Does the Desert?’.
